TRANSHUMANISM INC. (Трансгуманизм Inc.) - Виктор Олегович Пелевин
Дно шахты было уже совсем близко, но ни Мане, ни чемодану не суждено было до него долететь. Кино кончилось.
Атон Гольденштерн становился собой. Свободным. Всесильным. Вечным. Двуполым. И в этой стремительной трансформации праха в божество, как учили мудрецы, и было заключено высшее из возможного. Единственный способ по-настоящему уподобиться Вседержителю.
* * *
Атон Гольденштерн проснулся под бесконечным куполом своего храма, захохотал, расправил все шесть огненных крыл – и взвился в сияющее золото своего личного неба.
Купол был огромен – даже Прекрасному было непросто подняться к его высшей точке.
Возносясь, он все полнее понимал, кто он и какой властью обладает. Он вновь обретал свои силы – и чувствовал, как склоняются перед его славой баночники всех десяти таеров, каждого из которых он мог ощутить и коснуться множеством непостижимых человеку способов. Некоторые, видя его восход, трепетали. Другие – из высших таеров – презрительно щурились. Они тайно верили, что стоят выше своего солнца. Но так считают во всех мирах: везде старшие ангелы соблазняются данной им властью и хотят отпасть от своего Господина.
Таков был путь – нырнуть в тщету и боль, чтобы выйти из нее и вознестись к небывалому счастью. Быть всем. В этом и заключался смысл названия «Гольденштерн Все». Высокий, тайный и прекрасный смысл, который он только что вспомнил.
Он летел все выше и быстрее, поднимаясь сквозь разреженные слои бытия, пересекая границы возможного – и наступила секунда, когда он ясно пережил, как только что одновременно был глупой девочкой по имени Маня, с которой в этот раз начался его восход, ее подругой и терапевтом Офой, теткой, отцом, друзьями и подругами по лицею, пьяными скоморохами, злобным мозгом в чемодане и даже задушенными курами. Он был каждым из них – и никем.
Его личная симуляция была совершенна. Он был бесконечно счастливой всесильной сущностью, для развлечения распавшейся на множество ограниченных и полных боли жизней. И теперь цепная реакция вовлекала в сферу его восприятия даже те сознания, которые изначально не были частью симуляции – и их становилось все больше. Такое невозможно было подделать. Бог возвращался домой, приближаясь к своему тайному трону, окончательному состоянию Всего Сразу, ждущему в конце пути.
Прекрасный взлетел к вершине купола и замер на секунду под его высшей точкой – золотой звездой своей славы. Предчувствие небывалой радости залило его, переполнило – и сожгло… А когда секунда вечности наконец прошла, он с удивлением понял, что Невыразимое уже кончилось.
Счастье покидало его – как всегда…
Но почему?
В звезде была надпись на древнем языке. По условиям симуляции он забывал ее вместе со всем, что было прежде – и каждый раз видел как бы заново.
Гольденштерн прочел надпись, изумленно замер в зените, распрямил свои энергии, лучи и крылья – и вспомнил главное: почему бог пустил его на эту ступень совершенства. И еще – что такое бог.
И тогда, сжавшись от гнева, боли и ужаса в клуб багрового огня, он развернулся в потоке причин и следствий и начал новое низвержение к узким и слепым человеческим смыслам – чтобы забыть все то, что понял минуту назад.
ПОЕДИНОК
Сасаки-сан относил себя к вымершей расе, обитавшей в мире – и в Японии тоже – когда-то очень давно.
Такие, как он, в большинстве своем не дожили даже до революции Мэйдзи: поубивали друг друга мечами и пиками еще в Средние века. Сасаки не был военным. Во всяком случае, в этой жизни – монахи секты Шингон говорили ему, что в предыдущем существовании он был сначала дзенским монахом, а потом офицером армии вторжения в Бирме. Но в своем сердце он был воином.
Он происходил из самурайской семьи и до сих пор хранил несколько фамильных мечей, одним из которых (малым и прямым) убил себя далекий предок в день капитуляции. Сасаки-сан был уверен, что сделал бы то же самое. Он не слишком ценил жизнь и ее убогие радости. Но уважал смерть – как нечто, прерывающее тоску человеческого существования.
Сасаки-сан был уверен, что мир уже много столетий населяют вырожденцы – но не считал себя одним из них. Он был освобожден от ношения QQ-nekko и социального импланта по медицинским причинам. Документы, удостоверяющие фальшивую мозговую патологию и душевную болезнь, он купил за большие деньги через якудз. Очень дорого и рискованно. Но ошейник разрешили снять.
Сасаки-сан не делал ничего такого, что следовало скрывать от общества – он просто не хотел ходить в ошейнике. А фальшивая болезнь мозга позволяла держать рот на замке почти всегда. На людях Сасаки подволакивал ногу, порол чушь и чувствовал себя изрядным Гамлетом – но не таким, конечно, как в рекламе «TRANSHUMANISM INC.» Особое удовольствие он получал от спектакля потому, что пребывал в прекрасной физической и душевной форме.
Сасаки-сан был фехтовальщиком. У него был восьмой дан кендо. Он мог не то что разрубить муху мечом – а поймать ее палочками для еды. Сасаки, конечно, мог бы прокормиться своим мастерством, если бы захотел. Мог бы серьезно разбогатеть – его приглашал в Москву сам кукуратор Добросуда, до ухода в банку увлекавшийся боем на мечах.
Но обучать сердобольскую гвардию Сасаки не захотел – с северным деспотом связываться не стоило, и даже не по этическим причинам. Бро кукуратор фехтовал длинным двуручным мечом и рапирой, в средневековом европейском стиле, отличавшемся от искусства катаны, и замучил бы царственными советами из своей банки.
Лучший способ избежать проблемы – не ходить туда, где она возникнет. К этому, если разобраться, и сводится вся житейская мудрость.
Искусство, которым Сасаки зарабатывал на жизнь, было другим, но вписывалось в семейную традицию вполне.
Сасаки-сан строил боевые механизмы.
Конечно, не реальных дронов-убийц, смертельных кибернасекомых или что-то подобное. Этим занимались серьезные компании, и конкурировать с ними одиночка не мог.
Его боевые механизмы были куклами воинов в натуральный размер, практически неотличимыми от людей. Они насмерть рубились друг с другом боевыми мечами на потеху зрителю. Куклы были произведением искусства – и Сасаки-сан верил, что в каждую из них переходит на время часть его жизни. Когда механизм погибал в поединке, жизненная сила возвращалась. Сасаки-сан чувствовал такие вещи тонко.
Куклы были его собственного дизайна. Механическая сторона была проста – в основе лежал легкий пластиковый эндоскелет с мускульными микромоторами. Конструкции такого типа еще век назад участвовали в танцевальных конкурсах – и побеждали людей в чечетке и танго, поэтому Сасаки-сан мало думал о технических вопросах. Все они были давно
