Драконово семя - Саша Кругосветов
– Как мы вышли в поле, на нас, словно с небес, свалился парень с ножом, полез в драку и ударил Бубу в грудь… Могу поклясться, не знаю его, но точно не Хамзат.
Именно так она и сказала – да кто ей поверит?
Могучий аварец у наших ног умирал, но это был стойкий боец. «Лицо мне закройте», – попросил он тихо. Силы его были на исходе, осталась только гордость: не хотел, чтобы люди глазели на его агонию. Кто-то положил ему на лицо черную папаху.
Всем было не до танцев. Женщины от администрации пошушукались и организовали калмыцкий чай, разлили по пиалам – так, чтобы всем досталось… Пили молча – каждый думал о своем.
Буба под шляпой скончался без единого стона, и, когда перестал дышать, люди решились приоткрыть его лицо – усталое и печальное, как у всех покойников. Убедившись, что Нож мертв, я почувствовал, что моя былая ненависть к нему мгновенно улетучилась.
– Был настоящий мужчина, а теперь интересен только мухам, – произнес женский голос из толпы.
Кто-то из чужаков запальчиво крикнул, что его убила девка! Все окружили Пантеру, а я, забыв осторожность, рванулся к ней и насмешливо сказал:
– Посмотрите лучше на ее руки и лицо. Хватит ли у девчонки сил и духа всадить нож в такого верзилу?
А потом добавил:
– Покойник, говорят, слыл знатным убивцем в своем поселке. Но смерть, да еще столь лютую, отыскал почему-то в наших дохлых местах, где ничего от века не случалось… А прикончил его кто-то неизвестно откуда пришедший вовсе не для того, чтобы нас с вами позабавить. Прикончил и тихо смылся.
Мое предположение показалось всем правдоподобным.
В ночной тишине послышался далекий цокот конских копыт – «Казанку», видимо, решила навестить милиция. У многих были основания не вступать с властью в лишние разговоры – все дружно решили избавиться от тела, выбросив его в реку. Помнишь прорезь под сводами, куда улетел нож? Через нее ушел и аварец в черном, поднятый множеством сильных рук. Но перед этим упокойника избавили от мелких монет и бумажных купюр в карманах, а еще и от массивного перстня, который удалось снять, отрубив палец. Я старался не смотреть на него, старик же с седыми усами из числа спутников Бубы-Ножа просто не сводил с меня глаз. Пантера воспользовалась суетой и сбежала.
Один мощный бросок – и аварца приняли шумные, немало всего повидавшие воды.
На небесах занималась заря. Когда появились представители власти, все вновь танцевали.
А я спокойно вышел в ночь и направил шаги в сторону своего саманного дома с желтым глиняным полом, стоявшего неподалеку, вижу – засветилось одно окно… Клянусь Аллахом, мне сразу стало ясно, кто меня ждет там, – ноги сами так и понесли…
И тем не менее я заставил себя остановиться, вновь вытащил короткий нож, спрятанный под левой рукой в кармане пиджака, и внимательно осмотрел его… Все в порядке: клинок был как новый – блестящий и без единого пятнышка.
Время жабы
На следующий день после происшествия с Бубой и его гибели Исаев сбрил усы и сообщил друзьям, что на время покидает Тарское – ему необходимо съездить в село Дучи Новолакского района и Хасавюрт. То, что в конце концов случилось с Бубой, поначалу вообще не обсуждалось – будто ничего такого и не было. Кто-то выслушал Хамзата и ничего не сказал. А кто-то посоветовал ему быть осторожней – именно там, в Дагестане, четыре года назад произошли массовые драки между чеченцами-аккинцами и лакцами[36], в которых участвовало до семисот человек. Говорят, до сих пор в Хасавюрте орудуют группы, нападающие на возвратившихся из депортации чеченцев. Вот и вчерашний Буба тоже, наверное, из таких. Виктор, улыбаясь, ответил, что после того, что произошло с кумиром дагестанцев Бубой, никто из них его теперь и пальцем не тронет.
Как поведал мне Исаев, труднее всего ему было расставаться с невестой Амирой – именно так он и выразился.
Оба якобы искренне любили друг друга. Ей Виктор Иванович сообщил почти то же, что друзьям. Предупредил, чтоб не искала его, не ждала от него писем – он, мол, будет очень занят. Амира же, не привыкшая, видимо, писать и получать письма, приняла его объяснение почти как должное.
Но Виктор не поехал в Дагестан – перебрался в Шали и поселился у тети Балаши, в той самой комнате, в которой жил еще подростком.
После гибели знаменитого абрека Газзаева Виктора больше не вызывали в органы для новых поручений. Возможно, сочли его миссию выполненной. Хорошо это или плохо? Щедрых вознаграждений в конвертах тоже не поступало. Ну что же, придется жить скромнее… Интересно, что стало с договором, подписанным еще в кабинете майора Гиреева, и где он мог бы теперь храниться? Похоже, договор тогда остался в сейфе Албочиева. Потом по наследству перешел, наверное, Дроздову. А к Гирееву, скорее всего, так и не вернулся. Как все это понимать, об Исаеве забыли, что ли? Дроздов с Албочиевым теперь далеко, а Гиреев и вообще пропал – может, пал смертью храбрых? Договор с тайным агентом по кличке Хамзат (а какая еще у него может быть кличка? – нет больше такого человека по имени Хамзат Хасанович Ахмадов, да и раньше, похоже, не было) хранится, наверное, где-нибудь в далекой Москве – сотрудник органов никогда не бывает бывшим.
Исаев не был в Шали более двух лет, с тех пор, как похоронили дядю Алмана, и теперь он хотел, чтобы о Хамзате Ахмадове скорее забыли, чтобы остался только Виктор Исаев, студент-заочник грозненского техникума геодезии и картографии. Он перевез с собой учебники и полностью погрузился в их изучение, надеясь наверстать упущенное время и осенью сдать экзамены и зачеты, необходимые для получения диплома.
Кроме учебников, он взял в Шали любимые книги, в том числе: «Хаджи-Мурат», «Казахский дневник» арестованного Иссы Кодзоева, «Мюрид революции» Магомета Мамакаева и только что изданный его новый роман «Зелимхан», Коран на чеченском и Новый Завет на русском.
Каждое воскресенье несколько немолодых чеченцев приходило в шалинское кафе «Терек» на улице Пушкина, усаживались за один и тот же столик в стороне, ели недорогие чепалгаш или спекал, пили калмыцкий чай – скромные, небогатые люди, им неудобно было приглашать друзей в свои убогие дома, но хотелось хоть так на время вырваться из ежедневной рутины. Все
