Номер Два. Роман о человеке, который не стал Гарри Поттером - Давид Фонкинос
Марк с сыном на такси помчались в больницу. После случившегося он не подумал выключить мангал. Теперь все заволокло дымом, от запаха гари можно было задохнуться. Жанна совершенно растерялась. Мартин не приходил в себя. Он бормотал что-то неразборчивое. В панике она решилась вызвать «скорую». Укол или успокоительное, несомненно, помогут. Минут через двадцать в дом вошли два санитара. Когда Мартин увидел их, его смятение достигло предела. Перед глазами снова встала картина: отец, лежащий на полу в бакалейной лавке. Появление двух санитаров означало скорую смерть. От душераздирающей боли он впал в отупение, но она же не позволяла найти облегчение в беспамятстве. Сознание было ясным, слишком ясным, чтобы оставалось желание пережить все это. Когда санитары приблизились, он начал отбиваться. Выхода не было; его пришлось увезти.
В карете «скорой» Жанна держала сына за руку. Она смотрела ему в глаза и не узнавала. Машина направлялась в отделение психиатрической помощи. За время пути под действием успокоительного, которое ему вкололи, Мартин отключился. В конце августа пробок практически не было. Через несколько минут они уже подъезжали к больнице Сальпетриер. Мартина на носилках понесли в приемный покой. Рядом, как автомат, шагала мать. Подросток открыл наконец глаза – как раз вовремя, чтобы прочесть надпись над входом:
HÔPITAL PSYCHIATRIQUE[41]
Зрение мутилось, и он увидел только заглавные буквы; те же, к которым обычно сводился весь ход его мыслей:
HP
Вот что он увидел: HP… HP.
Последний, завершающий знак.
HP для него могло означать только одно, и это неизбежно было
Harry Potter.
Часть третья
1
Учитывая серьезность его психического состояния, дежурный врач определил его в подростковое отделение. Мартин оказался в запертом помещении с двенадцатью другими подростками. Он ранил Марка в руку, но с тем же успехом мог попасть в живот или в легкое. В полном потрясении Жанна мучилась еще и от того, что не могла увидеть сына: в первое время посещения были запрещены. Через два дня ее наконец приняла доктор Намузян, одна из руководителей отделения. На бейджике было указано ее имя: Натали. Жанна вцепилась в это имя, как в первый проблеск человечности, с которым столкнулась здесь за последние сорок восемь часов.
Разговор у двух женщин получился долгий, несмотря на усталость Жанны. Она упомянула травму мальчика, связанную со смертью Джона, и боль поражения, не покидавшую сына после болезненного провала на кастинге. Психолог с сочувствием слушала рассказ растерянной матери. Она привыкла к таким моментам. В своем блокноте она отметила: Гарри Поттер. Это имя, конечно, что-то ей говорило, но смутно. Она была скорее поклонницей Ромера[42], а не Поттера. Оказывается, можно жить и вне этого феномена. Первая ее мысль была проста: не важно, каковы причины и обстоятельства отвержения, – умалять его не стоит. Ей было прекрасно известно, что можно умереть оттого, что тебя не захотели, не оценили, не выбрали. Волнение Жанны нарастало, и все же ее слушали и поддерживали. Но она по-прежнему не могла назвать ни единой причины, которая позволила бы понять поступок сына.
– Какие отношения у Мартина с отчимом? – естественно, спросила психолог.
– Очень хорошие. Мы только что провели чудесные каникулы…
– Не было никаких признаков напряжения между ними?
– Нет, никогда.
– А как ваш друг объясняет агрессию, жертвой которой стал?
– …
* * *
Марк вернулся из больницы с перевязанной рукой. Рана вызвала большую кровопотерю, но оказалась поверхностной. Ни один нерв не задет. Это было единственной позитивной нотой в концерте. Жанна снова расспросила Марка об обстоятельствах драмы, но он, казалось, пребывал в такой же растерянности, как и она:
– Просто в голове не укладывается, честное слово. Он вдруг взял и кинулся на меня…
– Но должна же быть какая-то причина. Так не бывает, чтобы ни с того ни с сего…
– Оказывается, бывает…
– Может, Юго что-то сказал?
– Нет, он спокойно сидел в сторонке. Я тоже в шоке. В Мартина вдруг словно бес вселился…
– …
– Знаешь, я раньше не хотел тебе говорить, но…
– Что?
– Мне кажется, что из-за этой истории с «Гарри Поттером» у него легкое помешательство.
– Мартин не помешанный. Не говори так.
– Да, но… Он же отказался ходить в школу, когда вышел фильм. Тебе самой это кажется нормальным?
– …
– Я только хотел сказать, что ведет он себя все более странно.
– Но ты же сам всегда говорил, что он чувствительный… Это ведь хорошо, разве нет?
– Да, конечно. Но… я думаю, он живет в своем мире. Он не всегда воспринимает реальность. Посмотри хоть на мою руку…
– Знаю… Знаю…
– Все будет в порядке. Он просто нуждается в помощи…
– …
– Я объясню ему, что не сержусь.
– Спасибо. Спасибо, что ты рядом… – тихонько сказала Жанна, прижимаясь к мужчине, которого любила.
* * *
Жанна передала врачу этот разговор и точку зрения Марка. Натали Намузян инстинктивно почувствовала, что сидящая напротив женщина знает не все. Она внезапно оказалась в недавно сложившейся семье, причем с ребенком, которого один из сводных родителей поспешил объявить психически неустойчивыми. У Мартина не было никакой предыстории болезни. Его агрессия, скорее всего, была вызвана конкретной ситуацией. Даже если подросток был доставлен сюда в состоянии, внушающем большую тревогу, сейчас ничто не указывало на психическую дисфункцию.
– Когда я смогу увидеть сына? – волновалась Жанна.
– Через несколько дней.
– Я не знала, что можно запретить матери…
– Такова процедура. Нужно изолировать пациента от семейного окружения.
– Но я нужна ему…
– Ни секунды не сомневаюсь. Честно говоря, у вас все права на вашего ребенка. Вы даже можете подписать отказ от помощи и уйти домой вместе с ним. Но, имея в виду известную мне симптоматику, я бы вам это очень не рекомендовала.
– …
– Если судить по нынешнему его состоянию, вполне вероятно, что Мартин может направить насилие против себя самого.
– Вы хотите сказать…
– Только то, что здесь он в безопасности.
– …
Жанна склонялась к тому, чтобы положиться на мнение врача. Она доверяла ее проницательности. Но принять решение оказалось непросто. Сама ситуация совершенно выбивала ее из колеи. В это мгновение из коридора донесся крик,
