Половое воспитание Августа Флана - Александр Минчин
Ровесники Августа никак не интересовали, за исключением одной девочки, с которой он потом окажется в одном классе. Он знал, что они показывают друг другу свои «прелести», хвастаясь: «А у меня такая пипка!» — «А у меня такая пипка!» Но и это его не интересовало. Девочки иногда специально не запирали клозет, когда ходили по-маленькому. Он распахивал дверь по нужде, а на «троне», капризно засмущавшись, сидела девочка с голой попкой. Он закрывал спокойно дверь, в этой картинке не было ничего интересного. Другое дело — один раз, когда родители уехали в отпуск, встав случайно ночью, он увидел зад мочащейся в ведро домработницы. Вот это его поразило, он не представлял, что бывают таких размеров попы. Он был потрясен.
Август Флан от природы был очень наблюдательным мальчиком, в свои пять лет он уже различал величину груди, стройность ног, красоту лица, изящность фигуры. Никто не знает, почему нас влечет к тем, кто младше или старше нас. Августа и все последующие годы будут интересовать и занимать только те, кто старше. Может, потому, что они более таинственны и привлекательны, может, потому, что умнее, может, потому, что имели то, чего не имел он. И вся эта таинственная, неведомая для него жизнь: с девичьими руками, грудью, бедрами, ногами, коленями и — таинственным треугольником. Они касались себя, мыли, смотрели на свое отражение, ходили в туалет, надевали или снимали чулки. Все это была тайна.
Летом детский сад Августа должны были вывезти на целых два месяца в Пятигорск, который был окружен пятью горами. Августу исполнилось уже шесть лет. С детским садом выезжали новые воспитательницы, так как прежние пошли в долгожданный отпуск. Среди молодых особенно выделялась одна — статная и стройная Вера. Августу в ней нравилось все: и короткая густая стрижка каштановых волос, и античные черты лица, и несколько конопушек на выточенном, идеально прямом носу. Почти спортивная, высокая фигура, с изящными ногами и руками. Еще во время путешествия Вера обратила внимание на голубоглазого мальчика с летними конопушками на лице. Поинтересовалась, как его зовут, и была поражена, что в южном городке кому-то дали римское императорское имя. Уже в первую неделю она привязалась к Августу, как к своему родному мальчику. Хотя была молода и приехала на практику из столичного университета.
Вера была вся нездешняя: своим запахом, прической, длиной ног, платьями с коротким рукавом, нежным взглядом и очаровательными конопушками на носу. Она не отпускала Августика от себя ни на шаг. На всех прогулках и в поездках он должен был быть рядом с нею, она должна была держать его за руку.
Ему было очень приятно, когда, не видя его рядом с Верой хотя бы минуту, другие воспитательницы спрашивали: «Ты где потеряла своего красавца?!» И Вера, встревоженная, сразу скользила взглядом по лицам детей, пока не встречалась с голубыми глазами Августа. И сразу взгляд ее нежнел, теплел, начинал излучать неведомые, непонятные Августу токи, которые пронизывали его и волновали.
Вера всегда покупала и приносила Августу фрукты, которые он так любил. Особенно громадные душистые персики и большие абрикосы. Она выводила его на улицу, сажала на скамейку и с нежностью наблюдала, как он ест, стесняясь ее внимания.
В свои выходные она забирала его из сада и показывала ему: городской цветник, провал, место дуэли Лермонтова и другие пятигорские достопримечательности. Угощала «сладкой ватой» на палочке, которую он обожал, или покупала ему газированную воду с сиропом. У лоточниц с тележек.
Ему было невероятно приятно и тревожно, что Вера в своей изящной ладони сжимает его маленькую ладошку, а в ее ладони тепло и мягко. Безумно сладко и уютно. Она вела его за собой, и он шел, куда бы она его ни вела. К вечеру они возвращались в здание школы, где обитал детский сад, и он чувствовал себя на привилегированном положении. Даже другие воспитательницы относились к нему особенно, потому что он был Верочкиным любимцем.
Август с детства не любил есть. Вера каждый раз, несмотря на обеденную занятость, выкраивала время и подходила к его столу. И взглядом нежным и чувственным, с легкой смешинкой, просила его поесть. Вот эта смешинка во взгляде, практически незаметная никому, кроме него, пленяла Августа больше всего. Нехотя он подчинялся и вяло ковырялся в невкусной еде, скорее делая вид, что ест. Пока она не отходила и с ней не уносились все ее запахи и ее тайна.
В «тихий час» она непременно подходила, дарила ему улыбку, сквозь которую проглядывала смешинка, касалась изящной кистью головы, взбрасывала простынь, укрывая его, и легкой походкой на длинных ногах уходила. Август лежал и мечтал о ней, конечно, не засыпая.
Зато ее время после полдника безраздельно принадлежало ему. Пока все дети возились и кричали в школьном дворе, они вдвоем выходили на улицу, опускались, тесно прижавшись, на лавочку, Вера пленяла его руку в свои и начинала рассказывать волшебные истории. Августу все было интересно, абсолютно все, что касалось грациозной Веры.
Через пятнадцать дней пребывания в Пятигорске у Августа начались серьезные проблемы со здоровьем. Разреженный воздух Пятигорья действовал крайне отрицательно на его легкие. Он стал задыхаться. Хуже всего становилось к вечеру. Как рыбка, выброшенная на лед, он пытался перехватить ртом воздух и вдохнуть его вглубь своих легких. Но сделать этого не удавалось. Сердце учащалось в своем биении из-за нехватки кислорода, а маленький ротик тщетно пытался заглотнуть, задыхаясь, спасительный воздух.
Последовали осмотры детсадовским врачом, поликлиническим и больничным — все трое
