Мисс Исландия - Аудур Ава Олафсдоттир
— А девочка уже начала заглядываться на мальчиков? — спрашивает он. — Неужели у такой милой девушки нет парня?
— Нет.
— Да ну, никого не завела? Никто с ней не спит?
Я открываю книгу и продолжаю чтение. Без словаря.
Через некоторое время он возвращается к китам.
— А вы знаете, что отлавливать самок запрещено и поэтому ребята забивают только самцов?
Он стряхивает пепел с сигары в пепельницу на спинке сиденья.
— А самок, только если те попадаются случайно, — добавляет он.
Мы проезжаем мимо казарм и топливных баков американской армии, нам машут два вооруженных пехотинца, стоящих на обочине. Дорога извивается в горах, впереди еще спуски. Наконец открывается вид на столицу на фоне вечернего неба в розовых тонах, на пустынном каменном холме возвышается недостроенная церковь, посвященная бедному поэту-псалмопевцу. Башня в лесах видна всю дорогу в Кьос.
Я закрываю книгу.
У поворота на Мосфелльсдал мы встречаем машину, и наш водитель быстро гасит скорость.
— А это, случайно, не нобелевский лауреат? — следует чей-то вопрос. Пассажиры мгновенно льнут к грязным окнам.
— Если четырехдверный «бьюик» тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года, то он, — отвечает водитель и добавляет: — С отличным оперением и мощным подогревателем.
— Но ведь он пересел на зеленый «линкольн»?
От их уверенности не осталось и следа, кое-кто даже считает, что за рулем была женщина. И дети на заднем сиденье.
Я просидела в автобусе восемь часов, вдыхая дорожную пыль.
Рейкьявик, в последний час легкая дымка и мелкая изморось
Я стою на стоянке автовокзала и жду, пока наш водитель спустит с крыши мой чемодан вместе другим багажом. Темнеет, и магазины уже закрыты, но я знаю, что недалеко витрина магазина, торгующего английскими книгами. После поездки в автобусе я дрожу от холода, повязываю на шею платок и застегиваю пальто.
Мой автобусный попутчик встает радом и сообщает, что он вместе с друзьями, один из которых обладатель кита, руководит Обществом по украшению Рейкьявика. Цель общества — украсить город и привить жителям вкус и хорошие манеры, и в качестве первого шага оно уже несколько лет организует конкурс красоты, сначала он проходил в парке развлечений «Тиволи в Ватнсмирине», а теперь его перенесли в помещение.
— Нельзя было каждый год откладывать конкурс из-за дождей. Кроме того, дамы без конца простужались на улице.
— …Дело в том, — слышу я его голос, — что мы ищем незамужних девушек, которых природа одарила стройной фигурой и красивым лицом, для участия в конкурсе. Я не могу пройти мимо красоты и поэтому хочу пригласить вас поучаствовать в конкурсе «Мисс Исландия».
Я смотрю на своего собеседника.
— Спасибо, конечно, но вынуждена отказаться.
Он не сдается:
— Каждая ваша черта красива, как исландский летний день…
Он роется в кармане пиджака, достает визитку и протягивает мне. На ней имя и телефон. «Коммерсант» — значится после имени.
— Вдруг вы передумаете.
Он медлит.
— Вы чертовски красивая в этих клетчатых лосинах.
«Мокко»
Иду с чемоданом в подвальную квартиру на Кьяртансгата. На площади четырехсторонняя башня с часами. На часах почти семь. На одной стороне изображение улыбающейся женщины в голубом платье без рукавов и с широкой юбкой, в руках держит пачку стирального порошка Persil. На деревянной скамейке с металлическими ручками сидят две женщины в коричневых шерстяных пальто, неподалеку чайка клюет хлебные крошки.
Иду по Банкастрайти, там машина за машиной, роскошные американские тачки разных цветов с кожаными сиденьями.
Парни сигналят и медленно подкатывают ко мне, высовываются из окна, во рту сигарета, волосы уложены бриолином, совсем еще дети. Книжных магазинов даже больше, чем я себе представляла; иду мимо табачной лавки, магазинов одежды и обуви. Чтобы сбежать от машин, сворачиваю в переулок. Там «Мокко», кафе, куда приходят выпить кофе столичные поэты, интеллигенты-неудачники, как их называют мои земляки. Не выпуская чемодана из рук, останавливаюсь у окна и всматриваюсь в густой дым; интерьер темный, и лиц поэтов я не различаю.
Места «Саги о людях из Лососьей Долины»
Рядом со звонком вижу имена — Лидур и Исэй, а под ними подписано «Звонок сломан». У входа в подвал стоит раздолбанная коляска, ограда обвалилась, у дома маленькая запущенная лужайка.
На мой стук подруга распахивает дверь и улыбается до ушей. На ней зеленая юбка, волосы подстрижены, на голове красный ободок.
Она прижимает меня к себе и втягивает внутрь.
— Я все лето ждала твоего приезда, — говорит она.
На ковре сидит ребенок и складывает два кубика. Подруга хватает малыша с пола и торопится с ним ко мне. Он явно недоволен тем, что его оторвали от кубиков. Мать вынимает изо рта младенца соску, целует его в мокрую щеку и знакомит нас. За соской тянется слюна.
— Могу я представить тебе Торгерд? Торгерд, это Гекла, моя лучшая подруга.
Она протягивает мне ребенка. Живая копия ее мужа.
Малышка барахтается у меня на руках и плюется.
Забрав ее, подруга сажает малютку на пол, затем снова обнимает меня и хочет показать квартиру.
— Как же я рада тебя видеть, Гекла. Расскажи, что ты сейчас читаешь. Я совсем не могу читать. Атак хочется. Хорошо еще, если удается прочесть пару стихов. А то сразу засыпаю. Завела читательский билет в городской библиотеке, но не на кого оставить ребенка, чтобы сходить за книгами.
Малышка тем временем утратила интерес к кубикам и хочет уползти с ковра. Пробует удержаться на ногах, вцепившись в торшер. Она опрокидывается, но моя подруга успевает подхватить дочь и засунуть ей в рот соску. Однако девочка тут же ее выплевывает.
— Ох, нелегкая это работа — одной сидеть с маленьким ребенком, Гекла. Мы проводим вместе всю неделю, денно и нощно, пока Лидур строит мосты на востоке. Я и не представляла, что быть матерью так прекрасно. Рождение ребенка — лучшее, что случилось со мной в жизни. Я так счастлива. И ни в чем не нуждаюсь. Твои письма очень поддерживают меня. Я так одинока. Иногда мне кажется, что я плохая мать. Думаю о чем-то другом, пока Торгерд не удается меня растормошить. Я очень боюсь, что с ней что-нибудь случится. От ребенка нельзя отвернуться ни на минуту. Даже когда складываешь пеленки. Она может
