Боксёров бывших не бывает! - Лена Гурова
— Лизка, почему не отвечала, тебе телефон зачем? Меня там чуть не затоптали, и ты испарилась, как Снегурочка в лучах заката.
— А кто меня затащил на это смертоубийство? Уйди с глаз моих. И вы тоже, уважаемый. Спасибо за заботу, но вам не привыкать при таком количестве поклонниц и воздыхательниц. И как только справляетесь? — Похоже, я спрашивала это сама у себя, эти двое шептались о чём-то и посматривали, хитро лыбясь, в мою сторону.
Парадокс… И когда спелись?
Я кое-как добралась до квартиры, увалилась, как куль, на свою любимую подушечку. А среди ночи проснулась без рук, без ног, долго пролежав в одном положении. Голова гудела, как разворошённый улей. И храп… Да, это был богатырский храп из кресла напротив в исполнении Михаила Исаева… Он выводил, шельмец, такие рулады, репетиции духовых оркестров отдыхают! И что он тут делает? Как попал в квартиру? Вопросы прибывали, ответы не торопились. Да и моя башка не хотела переваривать постоянно поступающую информацию, кроме одной. Сегодня суббота, самый насыщенный день недели по количеству желающих отдохнуть, скажем, основной рабочий день. А я? Будь проклят этот бокс с его кумирами и поклонниками! Я зарычала, как раненый зверь, пытаясь включить в работу хотя бы ноги, находящиеся в муравейнике. Причём, сами мураши и не собирались покинуть свой дом, у них, наверное, было много домашней работы. Кое-как опустив конечности на пол, я поймала на себе тяжёлый взгляд тёмных глаз.
— Не пугайся. — Боксёр произнёс это так, как будто не спал ещё секунду назад. — Тебя нельзя было оставлять одну. Ты как себя чувствуешь?
— Спасибо, на букву «х», но не значит, что хорошо. Ваши молитвы не помогают. Вот как работать прикажете? От меня все клиенты разбегутся и другим передадут информацию о красавице Романовой, перешедшей на экстремальный вид отдыха для безголовых, кем является и сама. Караул, держите меня сто семеро!
Он встал, принёс воды и уселся передо мной, внимательно вглядываясь в моё лицо.
— Да, красотка ещё та, мировые подиумы завидуют чёрной завистью….
Моему возмущению не было предела, он ещё и издевается! Я взвилась, подскочила, не удержалась и свалилась прямо в руки Исаева. Голова сказала: «Бум…»
— Лиза, успокойся, тебе надо отлежаться. Просто пару дней отдохнуть. Ну, пожалей себя, девочка. С твоим начальством мы с Колькой всё уладили, эти два дня у тебя есть. Не веришь? Посмотри в сообщениях. — И протянул телефон.
И действительно, Николай Николаевич в приказном порядке отказался от моих услуг до понедельника. Почему-то стало неприятно, какой-то посторонний смертоубивец решил за меня, как мне жить дальше. И мой любимый босс повёлся. Ах, да, ещё же и Ник. Ну, всё равно.
Я опомнилась, вывернулась из «тесных объятий», и молча отправилась в ванную. Вернулась, откинула покрывало и улеглась, прижав к груди свою любимую подушку.
— Господи, и некого обнять. Да тебе нужна грелка во весь рост, Лизок! — Последнее, что я услышала перед тем, как смежить свои опухшие глазоньки.
Красотка, ещё та… Ведь сам сказал и… поскакал по подиуму вместе с продавщицей, размахивающей разноцветными шнурками… во сне.
Я и сама себе не смогла объяснить, почему не выгнала его. Скорее всего, виновата моя одинокая душа, проигравшая битву с мозгами. В свои двадцать я представляла собой деловую матрону, на вид лет двадцати пяти, с пуком волос, тяжёлых, всё время разваливающихся. Очёчки без диоптрий, для солидности, минимум косметики, и затянутая в офисные костюмы фигура воблы с солидной грудью. Светлый верх, тёмный низ довершали неприглядный портрет самостоятельной женщины, по сути, ещё девочки. Правда, я обожала обувь, высокие шпильки, стильные сапожки или удобные балетки, лишь бы, креативные и красивые. А из отдыха, если это можно так назвать, только бассейн по воскресеньям, прогулки с работы на работу и редкие выходы в свет. Вот и весь список моих развлечений. Даже Николай Николаевич ругал за чересчур аскетичный образ жизни и обещал всё рассказать родителям, рискующим не дождаться внуков. Но в глубине души, он симпатизировал мне и надеялся увидеть в роли невестки. Эту тайну выдал Колька, объясняясь в любви и вечной верности. Он решил, что наше будущее уже определено, папа же сказал. Семнадцатилетний балбес, на год младше меня, но при этом высокий и сильный, облизал меня, причмокивая и засасывая части моего лица, и чуть не изнасиловал… мой спортивный костюм. И был оттянут его же отцом, «отбуцкан ремнём и поставлен в угол на горох», где и стоит до сих пор немым укором всему миру в виде инсталляции из манекена и Колькиных вещей. Уже года два как… Его мама, рукодельница и «шьюха», как она себя называет, обожала одевать своего сыночка сама, для чего и был приобретён этот пластмассовый мальчик с параметрами её чада.
С тех пор, преданнее Ника у меня нет никого на свете, такого друга только поискать. И его родители стали мне близкими, заменив в чём-то моих предков, вечно находящихся в своих экспедициях. Его мама любила пообщаться с нами, устраивала вечера воспоминаний, ненавязчиво направляя нашу кипящую энергию в нужное русло. Например, прослушав притчу о её маме, мы ржали до утра. Девушке было девятнадцать, и её первый раз поцеловал будущий муж, после чего она убежала и прорыдала всю ночь в подушку. Ведь была уверена, что забеременела… В связи с этим, родительница предупредила своего сына, что тенденция к подобному в нашем современном обществе осталась: одно неосторожное движение, и ты отец. Тем более, когда касается таких красивых, умных и богатых парней, как её замечательный оболтус. И что порядочных и несовременных, как Лизонька, уже не делают, она — эксклюзив, который они бы очень хотели видеть рядом с их сыном. Бедный парень ходил за мной немой тенью год, получил прощение, после чего растворился в пенатах своего института. Там он был гвоздём программы. Ловелас и весёлый мажор — мечта студенток! И моя спокойная жизнь. Но в двадцать лет быть ещё девочкой, тем более не целованной — это неприлично. И что делать? Искать жеребца? Претенденты,
