Лестница Ангела - Элина Курбатова
Иуда меняется в лице:
– Погоди, Сизиф… это тебя. К Начальству. Срочно.
Глава 4
Прямо сейчас
Сизиф заходит в кабинет: яркий свет, круглый стол и трое людей в таких же черных, давящих на горло костюмах, как у него. Что-то во всей этой картине заставляет Сизифа напрячься.
Спустя мгновение он замечает четвертого. Тот выходит из тени в углу и встает рядом с Начальством. Вместо стакана в руках у него глиняный горшочек с водой.
Сизиф догадывается о древности этой души.
Четвертый одет во все белое.
Он всегда в белом: Сизиф видит его уже не в первый раз.
– Чем я заслужил такую честь? Награды вроде бы мне уже ни к чему, – бодро говорит Сизиф, демонстративно остановившись у двери.
Он не проходит вглубь кабинета и не садится за стол. Всем своим видом он старается показать, что его место уже не здесь.
Мужчина с безликим, хмурым лицом, одетый в черное, произносит с притворной вежливостью и участием:
– Мы бы попросили вас задержаться на некоторое время.
Лицо Сизифа едва заметно меняется. Челюсть поджимается, скулы как будто начинают выпирать немного сильнее. Неприятная мысль режет сознание.
Он бросает взгляд на тыльную строну запястья – маленький экран электронного браслета, которые носят все «работники».
– Время, как мы знаем, понятие неопределенное. Особенно здесь, – говорит Сизиф как можно спокойнее.
В ответ на его взгляд чувствительный экран начинает светиться. «Очки: 100 %».
Челюсть слегка расслабляется. Но чутье подсказывает: надо быть собранным и держать ухо востро.
– Не волнуйтесь вы за свои баллы: с ними все в порядке, как и с вашим переходом.
Разумеется, Начальник заметил этот быстрый взгляд, брошенный на часы. Сизифа злит, что они так запросто читают его мысли. Будто без спроса залезают в твою детскую комнату, роются в вещах и читают постыдные строки твоего дневника. Дети ведь должны быть ангелочками, без предосудительных мыслей и желаний. А он, кажется, никогда таким не был. Ни в одном из своих «детств».
Начальник в черном продолжает:
– Речь идет о вашей протеже. О том, что она натворила.
Сизиф отступает назад. Его рука тянется к дверной ручке. Этот номер у них не пройдет. Он уходит.
Сегодня.
Сейчас.
– Э, нет, ребята, это уже не мое дело, – так он с ними еще никогда не разговаривал, но только так он может показать, что больше им не принадлежит, и отлично знает это. – Вам не удастся убедить меня задержаться тут ни на минуту.
Начальник в черном молча кидает Сизифу папку. Прекрасная реакция дает о себе знать – Сизиф принимает подачу.
Он колеблется.
Внутреннее чутье говорит ему: не открывай.
Слышишь!
Не открывай!
– Это ничего не изменит, – предупреждает Сизиф, открывая папку.
Но затем выражение его красивого скуластого лица меняется:
– Вот черт!
– Я бы попросил не использовать таких слов, – осекает его Начальник в черном.
Сизиф пропускает замечание мимо ушей:
– Шансов на спасение нет?
Начальник в черном выдерживает паузу. Едва заметная улыбка трогает уголки его губ.
Сизиф и сам понимает, что заглотил наживку.
– Прежде чем вынести окончательное решение, – нарочито растягивая слова, говорит Начальник, – мы должны понять, как все было.
Пауза.
Черные глаза Начальника сверлят Сизифа.
– Но вы вправе отказаться – добавляет он. – Если очень спешите.
«Если очень спешите».
Если очень спешите…
Сизиф горько усмехается.
Мгновение он колеблется.
Да кого он обманывает?
Он, конечно, очень спешит. Он спешит уже так давно, что потерял счет времени. Что изменят несколько лишних минут?
Сизиф прикусывает губу, кидает быстрый взгляд на дверь. Там, за ней, то, ради чего он существовал все это время. О чем даже не имеет представления, но твердо знает, что именно оно ему необходимо. Взгляд снова соскальзывает на браслет.
«Очки: 100 %».
Не будь кретином, Сизиф.
Открой эту чертову дверь. Выйди и закрой ее за собой так крепко, как только сможешь.
Не будь кретином.
– Что именно вы хотите знать? – поморщившись, тихо спрашивает он и делает шаг ближе к круглому столу.
– Расскажите все с самого начала, – произносит Начальник в белом.
За все это время Начальник в белом заговорил с ним впервые.
Сизиф отодвигает стул и садится. Он кладет папку на стол, отталкивает ее и делает глубокий вдох, приготовившись к рассказу.
– Тогда я начну с ее смерти.
Глава 5
За три месяца и 21 день до конца
Громко и назойливо звонил телефон.
Липкие лапы сна не хотели выпускать Лизу, но звук был слишком настойчив.
На мгновение он оборвался. Появилась надежда остаться в тяжелом, придавившем к кровати забытьи, но тут телефон снова подал голос.
Ненавижу…
Лиза – женщина двадцати девяти лет – поморщилась. Следы потекшей туши и пятна полустертого тонального крема делали ее лицо еще непригляднее.
Голова болела. Неподъемная и будто чужая.
Наконец Лиза приоткрыла опухшие веки. Солнечные лучи больно резанули глаза. Она застонала и потянулась к старому телефонному аппарату. Убогая комнатушка будто давила на нее со всех сторон.
Бардак, который не разобрать и за год, отваливающаяся, вся в подтеках штукатурка в углах тут же напомнили ей, где она проснулась на этот раз.
Дома.
Рука Лизы нащупала трубку, по дороге опрокинув что-то с тумбочки.
– Надеюсь, это что-то важное, вашу мать.
Повисла пауза. Еще секунда – и Лиза заснула бы прямо с зажатой между плечом и щекой трубкой.
– Э-э-э… добрый день. Вам звонят из клиники «Медицина Про». Ваш контакт был в списке нашего пациента…
– Ошиблись номером, мать вашу, – перебила Лиза, собираясь повесить трубку.
– Подождите… Вадим Терентьев – это ваш отец?
Лиза замерла на мгновение.
Воспоминания неприятно шевельнулись в голове.
Вадим Терентьев…
Есть имена и лица, при воспоминании о которых внутренности сжимаются в ком. Даже если годами убеждать себя, что они стерты из памяти к чертям собачьим.
Вадим, мать его, Терентьев.
– Он умер сегодня рано утром, – с явным облегчением, что ему удалось договорить, закончил голос. – Примите наши соболезнования.
Голос… Лизе казалось, он принадлежит какому-нибудь прыщавому аспиранту, подрабатывающему на ресепшене. Может, он впервые в жизни сообщает о смерти родственника.
Да, малыш, первый опыт лучше было бы получить с кем-то другим. С тем, кто реагирует так, как тебя готовили.
– А… Вы ветеринар? – проговорила Лиза, вытаскивая пальцем скатавшуюся тушь из уголка глаза.
– Что? Простите, я не понимаю…
– Ну козлов ведь ветеринары лечат, да? Удачи тебе, парень.
Лиза положила трубку.
Мгновение она смотрела на коричневые потеки
