Диалог со смертью и прочее о жизни - Ольга Бражникова
Три выходных дня пролетели незаметно. Мужчина не чувствовал праздника, да ему и не хотелось. Вскоре, выйдя на работу, Аркадий узнал, что его повысили. Да еще и с существенной прибавкой к зарплате. Теперь ему приходилось задерживаться до позднего вечера, так как он боялся не оправдать ожиданий начальства. Его назначили заместителем начальника отдела, теперь он занимал такую же должность, как и Стас. Но, в отличие от приятеля, Аркадий чувствовал себя как будто не в своей тарелке. Из-за неуверенности в себе, подчиненные часто не воспринимали его всерьез. Аркадий же не понимал, почему руководство выбрало для этой должности именно его.
Новая зарплата позволила со временем взять в кредит черный джип. Однажды летом, возвращаясь домой, Аркадий чуть не сбил на дороге девушку. К счастью, ничего страшного не произошло, и девушка согласилась, чтобы Аркадий ее подвез. Их роман длился всего полгода и состоял, в основном, из бесконечных ссор и примирений, поездок на дорогие курорты, на которых она привыкла отдыхать.
Возвращаясь домой в предновогодний вечер, Аркадию, как и в прошлом году, пришлось взять такси, потому что его джип был в ремонте. Машина почему-то регулярно ломалась. Приехав домой, мужчина, как и тогда достал из портфеля документы. Из папки выпал на пол знакомый красный конверт. Нет, Стас не стал бы два раза одинаково шутить. Аркадий раздраженно выбросил бумажки в ведро и пошел заваривать себе чай. Однако, какое-то странное чувство заставило его вернуться и тупо уставиться на выброшенное письмо. Так и есть: в уходящем году осуществились не его цели. Никогда Аркадий по-настоящему не хотел ни дорогую машину, ни повышение, ни красивую любовницу.
За окном прогремел фейерверк, на часах было уже за полночь. «В этом году буду исполнять только свои желания», – подумал Аркадий, допивая остывший чай…
Голуби
Галина Ивановна тяжело спускалась с четвертого этажа, держась за перила, и ставя ступни боком. Колени ее привычно болели, и на каждом пролете приходилось делать передышку. В кармане лежал целлофановый пакет с хлебными крошками и черствой горбушкой – долгожданный обед для голубей. Женщине не нравилось, что ее питомцев называют «уличными крысами», она раздраженно окидывала взглядом обидчика и отправляла такого брезгливого холуя куда подальше. По этой же причине она ненавидела соседскую старуху, которая, только завидев Галину Ивановну с пакетом крошек во дворе, грозила из окна кулаком и начинала кричать, что она напишет жалобу губернатору, потому что не надо разводить птиц, которые потом гадят и распространяют заразу. Женщина не обращала на угрозы внимания, продолжая приносить им еду.
Сегодня она вышла из подъезда позже обычного, потому что с утра шел дождь. Привычно захлопнулась сзади металлическая дверь, вокруг были лужи и грязь. Увидев хозяйку, голуби уже полетели к канализационному люку – тому месту, где они всегда пережидают морозы.
Женщина вытащила пакет и стала рассыпать крошки. Чувство благодарности птицам за то, что они ждут ее каждый день наполняло душу. Сразу забывалась боль в коленях, казалось, что выходит солнце, потому что здесь, с ними, она чувствовала, что рядом есть живые души, с которыми она могла бы разделить свое одиночество после смерти мужа.
Вдруг, откуда-то сбоку, на кормящихся голубей налетел мальчишка, лет трех. Ребенок задорно рассмеялся, когда голуби разлетелись, и побежал за ними.
– Ты что делаешь, шалопай?! – закричала женщина, и когда он оказался близко, схватила его за шиворот курточки. Невдалеке показалась мама мальчика, которая, громко стуча каблуками, направлялась к ним.
– Вы что делаете?! Вы зачем схватили ребенка?
Галина Ивановна было начала ругать родительницу за то, что та позволяет сыну обижать птиц, но мать хладнокровно набрала номер полиции.
Приехавшие полицейские не стали составлять протокол, и женщина отделалась предупреждением, но возмущение и стыд перед соседями из-за инцидента были настолько сильны, что она больше не могла выходить во двор и кормить питомцев.
Тоскливо и одиноко проходили ноябрьские дни в квартире, заставленной мебелью, с пыльными красными коврами и старым ламповым телевизором. Каждое утро Галина Ивановна заставляла себя встать с постели, приготовить еду на шкворчащей чугунной сковороде и идти в магазин или на почту за пенсией. Она старалась обходить стороной люк, на котором грелись голуби, так невыносимо было для нее воспоминание об унизительном скандале. Затем женщина поднималась к себе домой, включала телевизор и садилась за вязание. Так шли дни, а за ними пролетела зима с ее сквозящими ветрами и пушистым снегом.
Проснувшись однажды утром, она выглянула в окно и не поверила своим глазам. На мокром от растаявшего снега полу балкона сидел голубь. В его клюве была небольшая веточка, которую птица деловито положила в угол и улетела.
Галина Ивановна с интересом наблюдала, как голубь строит гнездо, складывая палочки и всякий мусор в качестве жилища для своего потомства. И с каждой новой веточкой женщина становилась счастливее, потому что вот она весна, а вот – птицы, и солнце, и новая жизнь.
Колдовство
Солнце наклонилось к горизонту, окрасив летнее небо в оранжевый цвет. Ароматные верхушки сосен замерли в ожидании томной летней ночи. Деревенские парни уже погнали коров на ночлег, и те, тяжело ступая по остывающему песку, мыча и отгоняя надоедливых мух своими тугими хвостами, грузно шли в нужном направлении.
Поглядывая в окно за происходящим на улице, Наталья готовила ужин, когда в дверь постучали. На пороге стояла соседская бабка Агафья, на голове у нее красовался черный с блестками платок, а тощие жилистые руки были сложены на груди. В селе поговаривали, что она ведьма, но девушка во все это не верила.
– Наташенька, дай молочка, – попросила бабка ласково. – У тебя, говорят, коровка вкусное дает.
Наталье соседка не нравилась. Мало того, что могла заявиться ни свет, ни заря со своими просьбами, так еще и голос у нее был противный, скрипучий какой-то.
– Знаете, Агафья, – сказала девушка, чуть подумав, – не могу сейчас дать, самим мало. Мой ребенок вот-вот проснется, кашу надо сварить, и завтра на утро…
– Не дашь, значит. – Бабка хмыкнула, и, подхватив подол юбки, круто развернулась.
– Извините, – прокричала Наташа вслед, но Агафья даже не повернулась.
Вечер прошел утомительно: ребенок не хотел есть и постоянно просился на руки. Ночь тоже была сложной, потому что он постоянно просыпался и плакал, а когда
