Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин
– Ты, значит, законник, – ухмыльнулся Кукер. – Традиционалист.
– Есть такое, – ответил Рудель. – Но отказников мы уважаем.
Я к этому моменту уже знал из справки, что Рудель пересказал братве первую серию голливудского иммерсива «Fly Buddies, Pun Intended». Иммерсив в свое время выдержал пять сезонов – но ни Кукер, ни братки видеть его не могли: в Добросуде он был запрещен якобы за антиисторизм (радуга на крыльях «Мессершмитта» Хартмана и прочие мелочи).
По инерции я прочел краткое содержание и второй серии тоже.
Май 1941 года. Германские войска стоят на границах Советского Союза. В это время Рудольф Гесс на специально оборудованном Ме– 110 тайно вылетает в Англию и выбрасывается над Шотландией с парашютом. На земле его нетерпеливо ждут Алистер Кроули и Ян Флеминг, чтобы навсегда выбить из своего немецкого партнера вольнолюбивый дух Шиллера. Они сделают это обычными в британской элите методами: для ритуала уже зарезервирован специальный розовый замок…
Так, структура нарратива понятна. Коллекция новелл-флешбеков. Руделю, скорей всего, кто-то пересказал сюжет первой серии, а он из него слепил свою легенду. Это было рискованной игрой – правда рано или поздно могла всплыть. Но сейчас история сработала.
– Петух! – зашептали в братве. – Реальный петух! Нормально прокукарекал! Верим!
– Красиво излагаешь, – усмехнулся Кукер. – Аж слеза пробивает.
– Я на вопросы ответил, Кукер, – сказал Рудель. – А теперь моя очередь спрашивать. Гребень и Хвостокол кукарекали, что Рудель у тебя в колах на правой булке. А на левой фюрер. За фюрера пусть с тебя другие петухи спрашивают. У меня вопрос чисто по Руделю. По какому праву ты меня на сраке носишь?
Кукер закрыл глаза и некоторое время молча раскачивался из стороны в сторону. Сказать можно было многое, конечно – что запрета на такую татуху у блатных нет, что Рудель поселился у него на булке еще до того, как претендент на перья прыгнул до ветру по первой ходке, и так далее. Все это было очевидно с точки зрения здравого смысла. Но так бакланят на кумчасти. А у пернатых своя логика, и братва за этим следит.
– Не люблю фашистов, – ответил Кукер, гордо поднимая голову. – Считаю, им на жопе самое место. Единственное, какого они заслуживают. Поэтому там и колю.
– За слова отвечаешь? Кукер улыбнулся.
– Ты спросить с меня хочешь, пернатый гость?
– Хочу, – сказал Рудель. – Гребень с Хвостколом порешили так – или ты, или я. В смысле, или ты Руделя вместе с кожей с жопы срежешь, или давай на шпорах чикаться.
– Где прогон, что ты петух, чтобы я с тобой на шпорах чикался?
– Ты малявы от пернатых ждать хочешь? Можно и подождать. Но если ты меня за петуха не считаешь, чего тебе бояться? Чикнешь шпорой, и все.
– Он дело говорит, – сказал пожилой урка. – Кукер, кончай его за такой базар. Чего он тебя при братве с говном мешает. Если он фуфлогон, вскрытие покажет. А если правда петух, тогда вам по-любому на шпорах вопрос решать.
Кукер рассмеялся.
– Если бы на кумчасти казачка готовили, чтобы в петушатник заслать, лучше бы не придумали. Рассказал гладко… Только не похож ты на петуха, герр Рудель. Я по запаху чую. По фраермонам твоим. Гормоны не те.
– Ты че, кровь у меня брал на анализ? – ощерился Рудель.
– Сейчас вот и возьму, – сказал Кукер, сдвинул икону с Гарудой и достал из тайничка в стене завернутые в портянку шпоры.
Портянка развернулась. Черные изогнутые лезвия маслянисто блеснули в полутьме – совсем как обсидиановые ножи древнего жреца.
Два еле слышных щелчка, и оружие встало в гнезда. Кого-то принесут сегодня на ужин заходящему солнцу… Но кого?
Зажмурившись, Кукер дал импланту подхватить сигнал со шпор и легко спрыгнул на пол.
– Надевай коготки, Рудель, – сказал он. – Уж так и быть, встретим как пернатого гостя. В ногах правда есть.
– В ногах правда есть, – повторил Рудель петушиную присказку, достал из котомки сверток и принялся прилаживать шпоры.
– У него три, – зашептали в хате. – Короткие и розовые!
Это действительно было так – прикрепив два тускло-розовых клинка в стандартных местах под икрами, Рудель принялся прилаживать на правую ногу еще и третий.
– Чего у тебя три писки-то? – спросил Кукер.
– Пернатые приговорили. За трех жмуров в карцере могу носить.
– Про такое не слышал, – сказал Кукер. – Чтобы у пернатого три шпоры было.
– По понятиям их больше одной, – ответил Рудель, – потому что пернатый – это петух со шпорами. А не со шпорой. Но в распонятках нигде не сказано, что их максимум две.
– Верно бакланит, – подтвердил законник из братвы.
– Мы свои петушиные вопросы без вас решим, сявки, – бросил братве Рудель. – Тихо сидеть, когда на пернатых шпоры. Целее будете.
Он вел себя как настоящий петух – показывал, что мнение братвы ему безразлично.
Потребовать, чтобы противник снял третью шпору, Кукер уже не мог. Рудель, как положено петуху, сказал бы – сними с меня сам, раз перья надел.
Значит, вопрос придется решать по-петушиному.
Но Кукер не боялся. И даже если это была имплант-коррекция поведенческих факторов (как писал в научных записках капитан Сердюков), Кукер про это не думал. Он был петухом, и перья звали его в бой.
Из правой икры Руделя торчали два лезвия, из левой – одно. Это делало правую ногу соперника очень опасной при обратном круговом ударе, потому что уменьшало мертвую зону над икрой. Рискованно было ставить любой блок руками. Значит, от левого уро-маваши – только уходить…
Кукер прикидывал это почти без слов, не умом, а моторкой – как делает любой опытный боец. Схватка петухов длится секунды, и размышлять здесь некогда.
Поединок начался.
Рудель выпятил грудь вперед, растопырил руки в стороны, будто это были петушиные крылья, и, тихо подкудахтывая, пошел на Кукера. Кукер принял ту же
