Устойчивое развитие - Мршавко Штапич
Пешее пьяное путешествие по городу жениха и невесты с туристическими рюкзаками за плечами обязано было закончиться тем, чем оно закончилось: попыткой плотской любви на предрассветной улице и попаданием в полицию. Впрочем, нас отпустили, не взяв ни динара, когда поняли, что мы пьяненькие русские новобрачные, которые только пять часов в Сербии.
Мы забрели, верно, в последний работающий кабак, кафану, где человек тридцать, девушки и парни, не сказать чтоб сильно пьяные, кто с пивом, кто с вином, кто с ракией, пели песни, – вот так, запросто, не будучи одной компанией, они все вместе распевали песни. Проходя через столики к бару, чтоб взять и нам ракию – в маленьких «чоканях», графинчиках на пятьдесят миллилитров, которые служат сербам рюмками, – мы шли через музыку, через фортепиано и голоса, которые пели «да ли се сечешь, какво било нам е пре, после свега шта сад остало е мой Београде».
Утренний Белград встретил нас забитыми до последнего номера отелями средней руки. Дорогие отели были нам недоступны. Мы искали довольно долго, покуда нам не подвернулась розовая вывеска «Хостел Лили». Внутри, в тесном холле, сидели шесть байкеров, одних взглядов которых было достаточно, чтобы понять – тут если и не все занято, то нас точно не ждут. Тем не менее я спросил по-английски, мол, нет ли мест. Один из байкеров покачал головой.
Мы с Милой принялись обсуждать, что делать дальше, прямо в этом холле, разглядывая карту города, висевшую на стене. Внезапно один байкер заговорил порусски:
– Ви откуда?
– Мы из России, из Москвы.
– Давайте мой друг даст вам собу.
Миодраг – так звали этого парня – позвонил своему знакомому, который отвел нас в дом в соседнем квартале, открыл дверь и показал комнату с двухэтажной кроватью. Спать хотелось жутко, и мы решили провести первую брачную ночь в этой задрипанной комнатушке, стоившей тысячу двести динаров за ночь.
С брачной ночью, впрочем, с первой попытки не задалось: во-первых, наступило утро, уже светало, во-вторых – Мила сразу же вырубилась.
Я же сперва подключился к вай-фаю и доделал срочную работу – кажется, это были сюжеты про марсианские пейзажи на Земле. Пейзаж за окном тоже был не самым живописным: ободранный белградский вокзал, убитая дорога, кругом серые дома.
Позже я убедился, что Белград может претендовать на звание самого серого и неуютного, неустроенного города Европы. Это балканский брат Петербурга, но не такой величественный. Их роднит иное: комфортно чувствовать себя почти невозможно, всегда что-то не так – или сосульки с крыш зимой, или пыль и пробки летом, или наледь при первых заморозках. А в комнате за тысячу двести динаров утром обнаружится целая колония тараканов.
Вместе с тем – нет ничего лучше зелени у реки Савы, рассвета у старинной крепости Калемегдан, нет ничего более страстного, чем сердце Белграда, скрытое в кафанах.
В первый же день мы прониклись духом этого города, несколько раз пили кофе походя, как тут принято, потом в случайном ресторане встретили попутчиков из самолета и отправились с ними на маленькую пирушку в кабак на Скадарлии, в «Шешир мой», где играли и пели цыгане.
Официант, который вызывал нам такси, переспросил адрес. И второй раз переспросил. Потом позвал повара, который знал русский.
– Ви уверены, что едете туда?
– Да, а что не так?
– Это рейон станице, и в том доме живут само сирийцы.
Так выяснилось, что та наша комнатка, сообразно цене, расположена в маленьком гетто.
Попав сюда во второй раз, Мила даже протрезвела немного от вида нашего пристанища. Оно оказалось много ужаснее, чем в первую ночь. Туалет был так мал, что если внутри находится человек, то дверь не закрывается. Окна тоже не закрываются.
– Надо это сфотографировать.
– Чтоб не забыть, где мы провели первую брачную ночь?
– Да, чтоб хвастаться потом.
Мы выдвинули кровать в центр и обвели ее кругом (на подоконнике обнаружился предусмотрительно оставленный кем-то мелок). Утром мертвые тараканы лежали ровно на линии, будто шли жрать нас этой ночью, но магический круг их остановил.
– Это в духе Кустурицы. Андеграунд.
* * *
Он, Кустурица, и был нашей целью в этом путешествии. Ну, кроме всего прочего. И цель эта лежала за холмами, за Чачком и Ужице, на границе с Боснией и Герцеговиной, чуть не доезжая до Вышеграда, в селе Мокра Гора – это административно, в Дрвенграде – это если фактически.
Наша цель – Эмир Кустурица. Просто познакомиться с ним, может, выпить чаю, сказать: «Старина Эмир, такую глупую и странную пару, как мы, объединяет твое кино, похожее представление о любви, наше представление и твое о такой любви, о такой истории, где герои могут не меняться, и все равно любят друг друга, хотя они, в сущности, не героические, твои герои, Эмир».
Поскольку мы русские, мы привыкли к двум вещам, которые противоречат любым путешествиям по Балканам: пунктуальность транспорта и легкость преодоления расстояний. На Балканах расписание автобусов создается только для того, чтобы заполнить пустую табличку на остановке, а сами автобусы ездят так медленно, как только это возможно, и даже с начальной точки отъезжают тогда, когда самый терпеливый пассажир, который вообще, вероятно, спал и у которого ближайшие дела только через неделю, начнет ерзать и задавать вопросы, когда же отправление.
Кроме того, на Балканах часто трудно приехать на своем рейсе еще по одной причине, о которой мы узнали в первом же автобусе, где мы громко и долго обсуждали «Жизнь как чудо».
– Ви русские? – обратилась к нам сербка, српкиня, высоченная, на каблуках, при полном параде.
Ее звали Милица, мужа ее – Александар, и они наперебой (Милица на русском, Александар на сербском, который постепенно становился все понятнее) принялись объяснять, что Кустурица – это вообще экспортная культура, что сербы его одомашнивают, например, заставили креститься, и теперь он не Эмир, а Неманья, и оно этак правильнее, и вообще нам следует посмотреть настоящее сербское кино, например «Ко то там пева» – «Кто там поет», это культовое кино, посвященное тому, как сербы едут на рейсовом автобусе через страну. Словом, вместо намеченного маршрута мы вышли в их городе Чачке
