Я выбираю Элис - Сьюзен Джуби

Меня вдруг пронзила мысль, что Властелин смерти Боб может навсегда потерять уверенность в себе как в психотерапевте, если я откажусь рассказать ему о том, как мне расквасили физиономию. Не то что бы я считаю Боба хорошим консультантом и все такое, но мне совершенно не хочется нести ответственность за его поражение. Я не хочу, чтобы на моей совести была еще одна миссис Ф. Поэтому я рассказала ему, что произошло, пропустив эпизод со своим увольнением, и вообще постаралась представить дело так, как будто ничего особенного не случилось и как будто я довольно часто дерусь и все такое прочее.

Боб по-настоящему расстроился. В его шепоте слышалось опасное напряжение, и я просто понятия не имела, что бы такого ему сказать, чтобы он почувствовал себя лучше. У него на глазах выступили слезы, а как ему помочь, я не знала.

— Я в порядке, Боб.

Он лишал меня всякого удовольствия от происходящего.

Я уверила его, что от природы жестока, но что это ровным счетом ничего не значит и не влияет на мое желание снова пойти в школу. К концу нашего сеанса мне удалось его успокоить. Это меня так истощило, что я едва могла получать удовольствие, когда возвращалась домой, а все вокруг таращились на мою физиономию.

Позже

Вечером пришел офицер Росс. Это родители его позвали. А может, Боб. Именно то, что мне сейчас нужно. Еще один заботливый профессионал. Офицер Росс спросил, хочу ли я обратиться в суд. Я, хоть вовсе и не закоренелый преступник из «Закона и порядка», ему не ответила. Он попросил родителей выйти из комнаты, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.

— Слушай, Элис, я знаю, кто тебя избил. — Офицер Росс деликатно кашлянул и прочистил горло. — Но для того, чтобы мы могли что-нибудь сделать, понадобится твоя помощь.

— Все в порядке.

— Твои родители так не думают.

После него сюда, чего доброго, явится с соболезнованиями сам мэр. Если так дальше пойдет, в мою историю окажется втянутым целый городской совет.

— По-моему, вопрос исчерпан.

— Я могу пойти поговорить с родителями Линды.

Я вспомнила лицо Линды тогда, в первом классе, когда папаша выволок ее из кабинета.

— Не надо, все в порядке. Правда.

На лице офицера Росса отразилось облегчение.

— Понимаю, это слабое утешение… — Он замялся. — Однако ситуация у Линды, мягко говоря, не очень.

— Знаю.

Офицер Росс кивнул. Он выглядел неуклюже: слишком большой и одетый слишком не по-граждански для нашей кухни да и вообще нашего дома. Он грузно поднялся со стула и протянул мне свою визитную карточку.

— Позвони мне, ладно? Если захочешь поговорить.

Родители проводили его до машины и продолжили беседу там. Я наблюдала за ними через кухонное окно.

Потом я услышала, как родители спорят.

— Диана, мы должны взять это на себя. Внести коррективы.

— И что мне делать? Бросить работу?

Я просто высказываю свое мнение.

— Отлично. Ты просто высказываешь свое мнение. До школы — меньше недели. Пережить такое снова я не в силах.

Я надела наушники, чтобы больше этого не слышать.

Перед тем как я легла спать, постучался папа и спросил, может ли он войти.

— Мы тут с мамой разговариваем… Может, сейчас не лучшее время для возвращения в школу.

— Все в порядке.

— Ну, может, нам бы следовало отправить тебя в какую-нибудь другую школу? Деньги мы найдем.

— Все в порядке. Честно. Я хочу в эту школу. Здесь, в Смитерсе. Не надо ничего менять.

Через десять минут в комнату вошла мама и спросила меня о том же другими словами. Нет уж, я не позволю Линде помешать мне вернуться в школу. У меня обязательство перед Бобом, и я его выполню.

СДЕЛАВ СМЕЛОЕ ЛИЦО

29 августа

Сегодня утром я получила письмо от Обри. Он извинялся за то, как вел себя со мной; надеется, что не разбил мое сердце, но на него такой большой спрос, что ему не сосредоточиться на ком-то одном. Продолжил свое письмо Обри рассказом о какой-то девушке, встреченной им на автозаправке по пути домой в Принс-Джордж.

Очевидно, возле бензоколонки у него состоялась с этой девушкой очень глубокая беседа, и теперь он собирается ее навестить. Она и ее семья — единственные жители города, состоящего, фактически, из одной автозаправки. Интересно, куда эта несчастная семья отправится искать прибежище, после того как Обри проговорит с ними десять часов подряд. Может, им удастся выскользнуть из дома и драпануть куда-нибудь, укрывшись в дальнем углу полуприцепа или чего-то в этом роде. Или они убегут и будут прятаться среди окрестных кустов и пастбищ и питаться ягодами и кореньями, пока Обри не решит, что не может концентрировать свою энергию на ком-то одном.

К концу дня мои синяки начали потихоньку исчезать. Я здорово к ним привязалась, поэтому прокралась в ванную и освежила их с помощью маминой косметики. Ничего слишком броского, лишь немного голубых теней и черного карандаша для глаз. После подкрашивания синяки выглядят так же ужасно, как в тот момент, когда мне их поставили. Если не ужаснее. Выделять цветом синяки — настоящее искусство. Слава богу, в маминой коллекции косметики эпохи диско много цветов, предназначенных для создания спецэффектов. Хотя я бы предпочла, чтобы в темно-зеленых тенях было поменьше блесток. Они выдают меня с головой.

Можно было бы дать своей физиономии зажить, но мне так с хорошо с моими синяками, что я не готова с ними расстаться. Что за странная потребность выглядеть как пугало? Готова поспорить, что это лишь естественная реакция на болезни нашего общества, к которым я особенно чувствительна. Кроме того, все это сочувствие и внимание очень приятны. Макгрегор дал мне на время свежий номер «Нэшнл джиогрэфик», а еще сказал, что я могу оставить себе его экземпляр «Моей семьи и других зверей» Джеральда Даррелла. Мама три последних вечера готовит нам полунездоровую пищу. Дошло до того, что на обед она принесла мне белого хлеба. Папа сказал, что мое желание присоединиться к нации поедателей «Чудо-хлеба» — чистое извращение, однако дал мне с собой полбуханки с арахисовым маслом и джемом.

По словам Боба, все мы нервничаем по поводу