Кулинарная битва - Карин Джей Дель’Антониа
Аманда
Фрэнки зашуршала в ее шкафу. Аманда услышала дочку и проснулась.
В висках у нее стучало. Спала она плохо – впрочем, спала она всегда плохо – и встала, отчетливо видя Фрэнка, который только что снился ей. Его темные волосы недавно подстрижены, на нем брюки цвета хаки и рубашка на пуговицах снизу доверху, которую он носил на работу в школу. Лица не видно. Он стоит к ней спиной, жарит курицу и говорит, что ей пора возвращаться во «Фрэнни». Ей не хватало Пикла – теплое присутствие пса, его дыхание ее всегда успокаивало и убаюкивало. Но Пикл умер, и Аманда к этому еще не привыкла.
Вчерашний день кончился плохо. Все, о чем она старалась не думать, засыпая, наутро выросло перед ней во всей красе. Мэй – это раз. Аманда убедила себя, что Мэй не приедет, а сестра объявилась-таки в Меринаке, да еще послала ей эсэмэску с требованием предстать перед ее королевским величеством. Где только эта шпионка пряталась, что они ее не заметили? И какое ей вообще дело, с кем Аманда встречается?! Сабрина – два: ласковая такая, обхаживает ее изо всех сил, а Аманда почему-то чувствует, будто ее все жалеют. И потом, эта идиотская стрижка, на которую вчера во «Фрэнни» все целый вечер пялились. Ее дети и Нэнси в один голос заявили, что стрижка ей очень идет, но, видно, просто хотели утешить. Она провела рукой по волосам: по бокам сбрито, затылок голый – она с досадой дернула себя за кучерявый хохолок на макушке – хоть что-то оставили. Как долго это безобразие отрастать будет? Надо бы где-нибудь раздобыть бейсбольную кепку. Кажется, одна где-то в шкафу валяется. Так… а теперь в ее шмотках копается Фрэнки.
– Что ты там делаешь? Не ройся в моих вещах! Попроси – я тебе все сама дам.
В ее крошечном шкафу Фрэнки – это мировая катастрофа. Она в два счета все перепутает, всю Амандину систему порушит: пара вещей, которые она носит, – впереди справа, зимние вещи спрессованы слева, а кучи того, что надо разобрать и от чего, может, даже надо избавиться, старательно запихнуты под старые платья.
– Я не для себя ищу, – откликнулась Фрэнки из шкафа и, повернувшись, бросила Аманде на постель охапку барахла на вешалках. Аманду передернуло. Конец ее порядку в шкафу. К тому же все эти тряпки теперь еще месяц будут валяться на полу возле кровати.
– Надо придумать, что ты сегодня наденешь, – Фрэнки раскинула вытащенную одежду. – Смотри… Это тебе больше не подходит: или похудей, чтоб талия обозначилась, или выброси. Вот это на тебе ничего, но рисуночек не для экрана. Это, – она приложила к Аманде ярко-голубой топик с плетенкой по вырезу ворота и рукавом в три четверти, – вот это очень даже ничего. Цвет тебе идет. У тебя есть чистые джинсы поприличней? – Фрэнки вытащила из кучи джинсы. – Эти – немедленно в помойку. Их вообще нельзя носить. Не пойму, почему все не разобрать и старье всякое не повыбрасывать?
Еще одна Мэй на ее голову! Вторая Мэй, честное слово! Даже слова те же, и звучит это просто устрашающе. Особенно сейчас.
– Я эти джинсы люблю, – запротестовала Аманда.
– Когда ты их надеваешь, кажется, ты ноги в два мешка засунула.
Фрэнки обошла вокруг кровати, посмотрела на кучу одежды на полу и сказала:
– Надень те, которые на тебе вчера были, – они не совсем страшные. С босоножками.
– Я босоножки на работу не надену! И все это вообще лишнее. Надену форменную рубашку «Фрэнни». И ты тоже.
– Вначале, в первой половине съемок, ты можешь ее носить, – парировала Фрэнки. – Сделай хотя бы вид, что у тебя кроме «Фрэнни» еще какая-то прикольная жизнь есть. К тому же, если с тобой интервью снимают, можно попросить переодеться. Форменная рубашка делает тебя такой серой, будто ты неделю с гриппом валялась. По крайней мере, стрижка у тебя классная. Не порти ее, пожалуйста, своим прикидом.
Фрэнки растворилась где-то в районе кухни. Сейчас она прыгнет в школьный автобус и после первого дня «Кулинарных войн», без сомнения, будет там купаться в лучах славы. А она, Аманда, останется один на один с зеркалом, которое только лишний раз ей подтвердит, что дочка права: талии у нее больше нет и цвет лица кошмарный. Это и слышать-то не особо приятно, а видеть и подавно. Поэтому, медленно вылезая из постели, Аманда старалась не смотреть в сторону своего зеркального шкафа. Но все-таки Фрэнки сегодня очень заботливая, хоть и точная копия сестрицы. Разве только острые углы слегка сглажены. Что Мэй приехала участвовать в «Кулинарных войнах», Фрэнки еще не знает. Аманда ей об этом говорить избегала. Дочка даже школьное сочинение о своей практически незнакомой тетке написала. Тема, кажется, была такой: «Напиши о человеке, которым ты восхищаешься». И училка накорябала комметарий: «Как здорово, что у тебя в семье есть человек, успехам которого тебе хочется подражать».
Сучка.
Ничего, кроме ужаса перед начавшимся днем, Аманда не испытывала. Она быстро полила сад, покормила своих кур, налила им воды в поилку, разбросала их любимые арбузные корки, но не остановилась, как обычно, взять корку в руки и посмеяться над тем, как забавно они долбят дырку через слои – от розового к зеленому. Чем больше она думала о том, что наговорила вчера Сабрине, тем глупее себе казалась. Наверняка выглядела перед камерой жалкой деревенской дурочкой. Видно, потому Сабрина и решила ее прихорошить, потому и призвала на помощь своих парикмахера и стилиста. И ведущая, и Гордо объявили результат преображения «фантастическим», но никакой радости от своей якобы значительно усовершенствованной внешности Аманда не чувствовала. Такой стрижки у нее никогда не было, да и никому другому она не могла даже присниться, по крайней мере, ни одной нормальной женщине у них в Меринаке.
С поисками Мэй вчера тоже вышло не лучше. Она отправилась в «Мими», чтобы всего-навсего выяснить, почему сестра сначала написала «какого черта?», а через десять минут повернула на сто восемьдесят градусов: «Конечно-конечно, уже еду». Зачем заявилась сюда, вместо того чтобы выкрутиться и остаться в своем Нью-Йорке, как ей, несомненно, и следовало бы сделать? Так вот, когда она поехала в «Мими», Мэй она там не нашла, а напоролась на Энди. Энди стрижка понравилась. Он потребовал погладить свежий ежик там, где над шеей волосы были короче всего, и, когда его рука прошлась вверх-вниз по ее бритому затылку, у
