Дуэль Агамурада с Бердымурадом - Георгий Костин
Испугавшись до выступившего на спине холодного липкого пота этого негаданного мерзкого видения, Бердымурад, отчаянно трепыхнулся всем телом. И быстро пошел от озера прочь, продолжая время от времени резко встряхивать головой, пытаясь избавиться от чего-то страшного. Но уже, как ему пронзительно чувствовалось – непоправимого… Обойдя высохшее озеро стороной и стараясь на него больше не смотреть и ни о чем не думать, Бердымурад пошел на дальние озера. Надеясь хотя бы там, поседев в тени, привести свои расстроенные чувства и мысли в привычную для него гармонию. Эти озера не были связаны с водохранилищем, пополнялись они только подпочвенной водой, и не выкачивали воду для полива хлопчатника. А поэтому обмелеть они сильно никак не могли. И действительно, уровень воды на этих озерах уменьшился всего метра на полтора, и никакой угрозы для рыбы такое обмеление не представляло. Бердымурад, дойдя до них, сразу же спрятался от неимоверной жары в тень старого коряжистого тополя туранги. И, переводя дух, собрался посмотреть внутренним зрением: есть ли тут рыба? Но едва сосредоточился, как на его внутренний экран взрывом выбрызнулось ужасающее видение – рыхлое темное дно, густо выстеленное разлагающимися рыбьими трупами. Бердымурад мигом догадался, что увидел он дно высохшего озера водохранилища, на поверхности которого плавали раздувшиеся от разложения сомы. И что это было не то видение, которое намеревался увидеть. Он собирался узреть живую рыбу. И она тут явно не погибла – не было никаких признаков гибели рыбы: ни гнилостного запаха, ни рыбных трупиков… Резко тряхнув головой, Бердымурад стряхнул с экрана внутреннего видения ужасающее видение. С трудом унял бешено колотящееся сердце, и повторил попытку посмотреть внутренним зрением сквозь толщу воду. Но и теперь гадкое видение взрывом выбросилось на внутренний экран, словно оно и не стиралось вовсе с него. А наоборот – пропитало собою экран так, что теперь от него и невозможно будет отмыться. Ужаснувшись этой мысли, и перепугавшись теперь до мозга костей, Бердымурад решил оставить попытки углядеть-таки тут рыбу сквозь толщу воды. И понурым вернулся домой…
На вечернем празднестве, которое устроила семья в честь его, Бердымурад вел себя чрезвычайно оживленно, Много и суетливо рассказывал об армии. Много выпил водки, что его даже под утро, когда гости разошлись – мутило и рвало. Встав за полдень с тяжелой головой, он, молча напился зеленого чая. И пошел на огород, надеясьпривести себя в привычное благостное расположение духа общением с огородными растениями. Однако и на огороде он не сумел углядетьвнутреннюю жизнь растений, как это легко делал до службы в армии,. Их души не открылись ему и никаким образом на его действия не реагировали. А когда, сосредоточившись, применил волевое усилие и поглядел-таки на них внутренним зрением, то вновь увидел ужасающую картину разлагающейся рыбы, которая источала тошнотворную вонь, возбудившую в нем настоящую рвоту. Отбежав под урюковое дерево, чтобы опереться о его ствол, Бердымурад согнулся в три погибели и отдался рвотным содроганиям, пробирающим аж до мозга позвоночника…
Больше за все время отпуска он ни разу не делал попыток поглядеть на что-либо внутренним зрением. А чтобы еще и не оставаться наедине с собственными мыслями и чувствами, он целые дни возился на огороде. Исступленно пропалывал сорняки, окучивал грядки и носил воду двумя ведрами для поливов засыхающих огурцов… Мать, наблюдая за ним, как-то обеспокоено сказала: «Ты каким-то другим вернулся из армии… Что-нибудь случилось, сынок?» «Женщина… – Несколько пренебрежительно ответил ей заместо сына трезвый еще отец. – Где тебе понять такое? Он переживает за рыбу, которая сдохла. Я его понимаю. Сам ведь, пока не пил, был рыболовом. – И обращаясь непосредственно к Бердымураду, заметил. – Не убивайся ты так сильно. Вверху – два водохранилища, там, говорят, рыба осталась. С первым весенним паводком она придет сюда, и тут снова будет, как всегда, много рыбы. Не волнуйся, вернешься насовсем из армии, будешь рыбачить, сколько захочешь… Ну а сейчас, не повезло… Бывает…»
Бердымурад согласился с отцом, и ему захотелось теперь быстрее уехать в часть, чтобы быстрее отслужить оставшийся год. А вернуться сюда, когда в водохранилище вновь будет много воды и рыбы. От нетерпения и не унимающегося внутреннего беспокойства он даже сократил свой отпуск. Купил билет на вечерний поезд, хотя собирался поехать на утреннем поезде следующего дня. В вагоне под стук мерных колес его беспокойство усилилось. Лежа на верхней полке, он неотрывно смотрел в раскрытое окно, за котором не было видно ни зги. Нагревшийся в пустыне воздух с натугой бился в его лицо, ворошил волосы, но прохлады не нес, разве что лишь сдувал с лица и груди обильно выступающий пот. Было невероятно душно и муторно. Стоило закрыть глаза, чтобы погрузиться в дрему, как тут же из глубин души в сознание булькающими болотными пузырями всплывал образ обмелевшего озера с плавающими на его поверхности разлагающимися на солнце раздутыми до безобразия сомами. Следом оттуда же, из глубинных душевных недр, выползал и отвратный запах, вызывающий тошноту. Муторно мерещилось, будто это гниют в нем не образы мертвых сомов, а его собственные душевные недра. Тошнота омерзительным комком подкатывалась к горлу. И тогда в страхе, что его может вырвать, он резко открывал глаза и вновь высовывал голову в окно, подставляя покрывшийся холодным потом лоб горячему пустынному ветру.
Только под утро, когда он отчаялся уснуть и решил не засыпать вовсе, проведя ночь без сна, ему вдруг на ум пришла спасительная мысль. Он подумал: если бы рыбнадзоры
