Захар Прилепин - ПАТОЛОГИИ
Пацаны вяло расходятся.
- Сергей! - говорит Язва, столкнувшись лицом к лицу с Монахом.
- Чего? - отзывается Монах неприязненно.
- Держи хуй бодрей, - зло отвечает Язва.
«Помолиться, что ли? - думаю. - Ни одной молитвы не знаю. Господи-господи-господи-господи…»
Подхожу к машине, прислоняюсь плечом к борту. Хочется лечь. Внутренности уже высосаны, пустое нутро ноет, где-то на дне живота как холодец подрагивает недоеденный пауком, отвалившийся откуда-то ломоть мяса.
«Моё тело, славное моё тело…» - я пытаюсь почувствовать свои руки, и сначала чувствую автомат, его холод, а потом, кажется, ещё более холодные свои пальцы; ещё я хочу почувствовать свою кожу, свои соски, и узнаю их, болезненные, сморщенные как у старика, потеревшись о тельник.
«…моё тело…» - ещё раз повторяю я.
Пытаюсь согнуть и разогнуть пальцы; окоченелые, они не поддаются.
- Егор, строй своих.
«Чей это голос? Кажется, взводный что-то сказал…»
Выискиваю взглядом Кизю… Монаха… Стёпку Черткова… Скворца… Андрюха-Конь стоит, расставив ноги, держит пулемет наперевес…
«Надо же, я ещё людей узнаю…» - удивляюсь я.
Открываю рот, хочу что-то сказать, но раздается нечленораздельный, сипло-писклявый звук. Оборачиваюсь по сторонам: не заметил, не услышал ли кто…
Говорю несколько слов шепотом: «Е-гор… из-за леса, из-за гор… Егор… едет дедушка Егор… сам на коровке… детки на лошадках… внучки на козлятах… а жена на сивом мерине…». Нет, дар речи меня ещё не покинул.
- Строимся, братцы!
До того, как мы взберёмся на холм, нас, наверное, не убьют.
Построившись - повзводно и с интервалом, топчемся нерешительно.
- С Богом, родные… - говорит Семёныч по рации.
Хватаю ртом воздух, ноги уже бегут, легко бежать, кажется, толкнусь сейчас и взлечу… Рассыпаемся по взгорью, интервал пять-семь метров. Бегу первым. Пацаны чуть поодаль. Слышится топот и мерная тряска чего-то железного в карманах.
В голове ни одной мысли. На голове шапочка, в руках автомат. Всё на месте.
Подъем становится круче, сбавляем ход.
Ещё десять шагов, ещё пятнадцать, ещё пять… Так бы и взбираться на этот холм бесконечно.
«Сейчас выползем на верх, а там - море… И в море - Дашенька», - неожиданно проносится в голове, как спугнутая птица, одна мысль.
- Стоп! - глухо говорит Шея.
Падаем на землю: ноги расставлены широко, левая рука, присогнутая в локте, выбрасывается вперед, в правой - ствол; при паденье основной упор приходится на левую руку.
Семёныч, Шея и Столяр уползают выше, у всех троих бинокли. Замечаю, что они ползут к нескольким людям, уже пришедшим и разместившимся на холме до нас.
«Разведка, смотри-ка ты…»
Позади раздается ровное, мощное гуденье.
«Танки».
Смотрю в упор на землю.
Рация подо мной.
«Не услышу».
Ложусь на бок.
- Выдвигаемся, - слышится тут же чей-то голос в динамике.
«Как быстро» - успеваю подумать я.
- Пошли! - говорит Язва.
Гуденье всё ближе.
Взлетаем на холм, инстинктивно пригибаясь.
Селенье подставляет солнцу бока ладных домишек. Кажется, селенье повернулось к нам спиной. Много деревьев. Глаза елозят туда обратно, ищут те самые четыре дома, которые нам нужны…
«Где? Где? Где? Да вот же они!» - понимаю я.
Одновременно выезжают, взрыхляя землю два танка, выворачивают напрямую. А за ними и БТРы. Солдатики, приехавшие на броне, спрыгивают, спотыкаясь.
Мы стремятся к машинам, как цыплята к курицам.
Путаемся немного.
Шея орёт на Хасана:
- За бэтэром выстраивайтесь, за бэтэром!
«Ага, нам танк достался!» - думаю я.
Каждое отделение встает за своей машиной.
«А ведь не херово быть командиром, - думаю я, догоняя чуть сбавивший ход танк, и глядя на его изящный монументальный зад, подрагивающий в метрах пятнадцати от меня, - я ближе всех к этой махине…»
Выпрыгиваю из колеи танка, беру в беге немного в бок, пытаюсь разглядеть, как следует, село.
«Ну, на хер, - решаю для себя, - вдруг там мины… Приедут куда надо…»
Смотрю направо: Язва сосредоточенно бежит рядом. Его нагоняет Андрюха Суханов с пулеметом. Тяжело такую железяку тащить, наверное.
Почему не стреляют? Ну, стреляйте же… Мы по вам из танка шибанем. Узнаете тогда, как в Егорушку целить.
Оглядываюсь на пацанов. Лица сосредоточенные, мокрые. Здесь только понимаю, что и по лицу моему течёт пот, за воротник течёт, горячий…
Облизываю губы, касаясь языком щетины над губой, и чувствую солёный и пыльный вкус…
Близко, мы всё ближе. Концентрируется страх - в дыхании моём и дыхании бегущих рядом, в грохоте танка, в воздухе. Вот сейчас, вот сейчас разрежет напополам очередью воздух, и небо лопнет, и кто-нибудь перепрыгнет через меня и побежит дальше.
Ноги, кажется, могут согнуться в любую сторону, настолько они стали безвольными. Или я просто устал? Запыхался?
Я кошусь налево, пытаюсь увидеть Шею, где он? Сразу же вижу - он бежит с отделением Хасана, машет мне рукой, держа у лица рацию. Слышу его голос.
- Ваш дом - второй справа. Второй справа.
- Наш дом - второй справа! - говорю Язве. Он не реагирует.
«У него же у самого рация», - догадываюсь я.
Танк встаёт резко, словно упёрся в бетонную стену. Обегая его, вижу, что он поводит дулом, как напуганный таракан усом.
Слышу, что кто-то за спиной дышит уже со всхлипами, будто плачет. Не хочу смотреть, кто.
Дом весь расползается перед глазами, у меня никак не получается заглянуть в окно, присмотреться - не видно ли там что-нибудь. Чердак… Чердак закрыт. И забор, где тут калитка в этом отсыревшем частоколе? Перепрыгивать?
Андрюха-Конь, видимо, тоже не обнаруживший калитки, с разбегу бьёт в забор ногой, сразу разломив верхнюю поперечную рейку. Он хватает колья руками и вырывает их, он буквально рвет забор, как сделанный из картона. Затем проходит в ощетинившийся гвоздями и обломками дерева довольно большой пролом, следом, рванув зацепившийся за что-то рукав, вбегаю я, неотрывно и с ужасом смотря на окно, находящееся прямо напротив щели. Окно отражает солнце у нас за спиной.
В два прыжка долетаю до стены, встаю у окна. Язва пробегает ко входу в дом, который расположен с правого бока, я успел заметить вход - угадал его по приступкам.
Пацаны впрыгивают в пролом один за другим.
- Окружаем! - говорю я пацанам, и делаю при этом круговое движение указательным пальцем, имея в виду, что нужно окружить дом. - Гранаты приготовьте.
Разворачиваюсь к окну, пытаюсь заглянуть в него сбоку, и стукаюсь о стекло наискосок нацеленным в нутро дома стволом. Ничего не вижу, отсвечивает… Кусок грязной стены, в желтых, кажется, обоях… А вдруг там кто-то стоит посреди комнаты с базукой в руках, и целит в окно?
Вижу боковым зрением, как Женя Кизяков, чуть левей от пролома пытается перелезть через забор, неловко усаживается наверху и прыгает на ноги с двухметровой высоты. Прямо возле небольшого сарайчика.
- Стёпа! - зову я Черткова, - Давай к Кизе!
Стёпка подбегает к Кизе, тот что-то показывает ему знаками. Стёпка кивает головой. Кизя поднимает автомат, упирает приклад в плечо, наводит ствол прямо на закрытую дверь сарайчика. Стёпа, стоя сбоку, в правой вертикально держа автомат, левой рукой открывает дверь, тут же прячась за косяк. Кизя, не опуская автомат, заглядывает внутрь. Пинает во что-то ногой. Раздается звон.
Бухает взрыв в соседнем доме, там работает отделение Хасана. Где-то раздаётся автоматная очередь. Сейчас меня стошнит. Сейчас я осыплюсь, развалюсь на мелкие куски. И язык, как жаба упрыгает в траву. И мозг свернется ежом и закатится в ямку.
«Чего делать? Дом окружили, что делать? Стрелять по нему? Хрен я полезу вовнутрь…»
С другой стороны окна встает Стёпка Чертков.
Бегу к Язве, нырнув под окном возле двери, встаю рядом с ним.
- Будем гранаты кидать? - спрашиваю у Язвы, глядя на его мокрый затылок - он держит на прицеле дверь.
Язва поворачивается ко мне на мгновенье, кивает головой. Щеки у него совсем серые, но взгляд сосредоточенный, ясный.
«Своих угробим, что на той стороне дома, - думаю, - У Скворца есть рация».
Вызываю его.
- Будем гранаты кидать, аккуратней, понял? - говорю.
- Всё понял.
Семёныч запрашивает Шею, но я не вникаю в их переговоры, не вслушиваюсь.
Вытаскиваю РГН-ку. Выдергиваю чеку. Андрюха-Конь с размахом бьёт локтем в одностворчатое окно. Бросаю гранату в прощёлок; отдергивая руку, режусь о край стекла.
Перед взрывом успеваю подумать: «не взрывается», и испугаться, что гранату сейчас выбросят обратно, прямо нам под ноги.
Прыгающими руками достаю ещё одну РГН-ку. По пальцам обильно течет кровь. Слышу, что Язву вызывает Шея.
Бросаю ещё гранату, окропив стекло красным. Всю лапу себе распахал…
- Как дела? - интересуется взводный бодро, назвав позывной Язвы.
