Смерть приходит с помидором - Светлана Аркадьевна Лаврова
Глава двадцать седьмая. Всякая утренняя рутина
Утро. Заканчивается дежурство. Глеб дописывает дневники пациентов реанимации. Телефонный звонок из палаты.
– Да! Да. Сами не можете, что ли. Ты двадцать лет работаешь в реанимации, пора самой научиться. Иду.
Выбирается из-за стола и идет в палату реанимации.
Над кроватью, где спит женщина с прооперированной вчера аневризмой, нависает белесое, зловещее, насквозь знакомое.
– Вот, – жалуется дежурная медсестра. – Я только отвлеклась на Куциева, как Она тут же бросилась. Меня не слушается.
Глеб надвигается на Смерть неумолимо и страшно. Он как будто вырастает из дверного проема, занимает треть палаты, наливается гневом и наконец грозно говорит: «Ужо тебе!»
Смерть исчезает, как не было.
– Видишь, как просто, – говорит Глеб медсестре. – Давление как? Ага, вполне прилично. Сегодня переведем в отделение.
В это время Макс поднимается по лестнице. В руках у него большой пакет. Он заходит в кабинет, переодевается в больничный костюм и начинает доставать из пакета помидоры и раскладывать их в другие пакетики поменьше. «Вот это черри, – бормочет он. – Ими точно можно стрелять из рогатки. Но пока будем просто кидать. Рогатки я позднее сделаю, вчера не успел. Это салатные. Это «бычье сердце». А это самые дешевые, называются сезонные. Какой сезон для помидоров может быть в середине ноября?»
В это время Мигель и Павел Борисович паркуются на стоянке онкоцентра, Кирилл крепит к стойке велосипед, уже переобутый в зимние шины, Варвара, совершенно расплющенная, выползает из маршрутки. Митя уже в ординаторской и заполняет истории болезни в программе «Медофис». Алексей Олегович во Франкфурте ведет мастер-класс по спинальной хирургии – на чистейшем немецком языке.
– Итак, – говорит Макс, когда все собрались. – Вот вам помидоры. Дизайн исследования такой: кидайте в Смерть и записывайте результаты, сколько штук надо кинуть, какой сорт лучше действует. Конечно, исследование не очень корректное: Смерть больше боится старших опытных хирургов, а молодняк Ее вообще не пугает. Хотя как раз Митя прогнал Ее помидором. Вот Мите поручим статистический обсчет, а потом пусть доложит. И нечего ржать. Патронов все равно до начала месяца не дадут. Когда сломался последний краниотом, вы же сверлили кость ручной дрелью, как двадцать лет назад? Сверлили и не мявкали.
– Мявкали, – поправил Мигель. – Еще как. Иногда даже нецензурно.
– А сейчас патроны кончились, так что стреляйте помидорами… то есть бросайтесь помидорами, – проигнорировал замечание Макс. – И еще: это все-таки очень невежливо – кидать Смерти в морду помидором. Поэтому соблюдайте этикет: бросили помидор и извинитесь: «Простите, пожалуйста, я не хотел, так получилось». Всем все ясно? Разбирайте боезапас.
– Я арбуз принес, – говорит Мигель, доставая небольшой зеленый шар.
– В ноябре арбуз?
– Да я забыл про него, он под кроватью лежал.
– В Смерть кидать?
– Вот еще! Съесть.
– Ну нет, перед операцией арбуз не самая лучшая еда. После операции пожалуйста.
– Да он малюсенький. На шестерых-то.
Арбуз слегка начал подгнивать, образовав округлый патологический очаг в мякоти.
– О, смотрите, прямо опухоль в голове, – сказал Макс. – Глиома.
– Нет, это не глиома, это метастаз, – возразил Кирилл, нарезая арбуз кругами. – Смотри, граница какая.
– Ты срезы толстые делаешь, объемную модель не сделать, как на МРТ, – заметил Мигель. – Вырезаем патологический очаг единым блоком. Немного кровит… то есть сок потек. Мм… вообще-то вкусный арбуз.
– Доели? Кто свободен, пошли на общую линейку.
– Я лучше к операции подготовлюсь, – отказывается Варвара. – Электроды соберу, стимуляторы проверю. Меня же заранее Кирилл не предупредил, что такая операция сегодня.
– А какая? – отрывается от компьютера Митя.
– Блок-резекция у пациентки со злокачественным новообразованием средостения, с прорастанием в позвонки грудного отдела позвоночника. Только несколько хирургов в стране умеют ее делать – единым блоком удалить опухоль и три позвонка, пророщенных ею. Несколько – это один наш Алексей Олегович, он в Германии научился. И если у Кирилла Александровича сегодня все получится, то он будет второй, – поясняет Макс. – Операция длинная, часов десять-одиннадцать, да, Кирилл? Ладно, я пошел к демонам.
После линейки Макс заходит в реанимацию с непередаваемым выражением лица.
– Ты чего? – удивляется Глеб.
– Ты вот после линейки ушел, а заведующих хирургическими отделениями оставили, – сказал Макс. – И сказали буквально следующее: «Все помнят, что в воскресенье выборы? Во все отделения придут выборщики, чтобы наши больные как полноценные граждане страны тоже проголосовали. И в реанимацию придут. Пусть дежурные врачи обоих реанимационных отделений приготовят стерильные халаты для выборщиков. Выборщики с ящиком придут в реанимацию, а наши реанимационные больные должны голосовать. И паспорта не забудьте». Так что, Глеб, позвони родственникам, пусть их паспорта принесут.
Молчание. В палате реанимации после перевода благополучных оперированных остаются двое – один Рыков, вегетативное (то есть «овощное») состояние, второй Куциев, 20 дней на ИВЛ, пытаются снять, уже почти дышит, на вспомогательной вентиляции, но где он и что с ним – не соображает.
– Ладно, – обреченно кивает Глеб, который как раз в день выборов дежурит. – Обеспечу халаты.
– Они без мозгов будут голосовать, – говорит Витя.
– А что вы хотите, полстраны без мозгов голосует, – пожимает плечами Олег.
Глава двадцать восьмая. Операция, какие бывают очень редко
– А меня скоро начнут оперировать?
– Скоро. Вам еще капельница капает. Это подготовка к операции.
– Лежать на спине больно.
– Ноги согните в коленках. Сильно не крутитесь, у вас капельница.
– Да, четверок мало.
– Я же говорю, что мало. Троек побольше.
– Надо тебе немножко четверок? Я положу.
– Одну дай.
– Как дела, Елена Ивановна?
– Нормально, Кирилл Александрович.
– Спина болит?
– Немного. И вся трясусь, дрожу.
– Это нормально. Не замерзли?
– Нет, это от страха.
Лиза, медсестра из соседней операционной, заходит, берет что-то из инструментов (в соседней операционной работает ординатор Петя, не самый любимый медсестрами).
– Лиза, еще воск возьми, вдруг кровотечение у вас. Инструментами работайте аккуратно. Не сломайте.
– Кирилл Саныч, вам все подставки нужны?
– Да, Петя, все три.
– А что мне подкладывать?
– Вон подушки возьми, сложи вот так.
– Петр Викторович, не рассчитаетесь. Краниотом забрал, подставки забрал, инструменты забрал. Материал закройте, он стерильный.
– Анестезиолог пришел?
– Откуда я знаю, я с ним не живу.
Заходит анестезиолог.
– Как дела, Елена Ивановна?
– Дрожу. Это нервное.
– Варенька, что мне нельзя в наркоз?
– Я сейчас вам буду портить жизнь, как всегда, Михаил Исаакович. Релаксанты на введение, потом без них. Севоран на доступ, потом выключить.
– 150 вводить?
– Не знаю. Сотку вводи, хватит.
– Трубочку семерку?
– Да.
Лиза заходит:
– Всё заставили, не повернуться.
– Зато у тебя такой хирург, такой хирург. Молодой, перспективный, неженатый.
– По своему вкусу можно воспитать.
– Глаза откроем.
– Да он ординатор, после учебы
