Френдзона - Ася Лавринович
Я глядела в окно и думала о том, что ощущала сегодня, когда Сашка впервые за долгое время на меня надулся. Вообще, мы редко ссоримся, а этой осенью сплошные недопонимания. Чаще всего, конечно, обиду держу на Сашу я. Теперь, когда он пропадает на несколько недель из-за своей ненаглядной Лизы. А ведь раньше я даже трубку не брала, настолько Сашка казался мне назойливым. Теперь же могу весь вечер провести, гипнотизируя телефон в ожидании звонка.
А вообще, что такое ссора? Пожалуй, самая крупная ссора в моей жизни была только с отцом. Эта холодная война растянулась у нас аж на десять лет. С мамой мы редко ругаемся. Она у меня добрая и уступчивая, с ней невозможно повздорить. Поэтому, когда отец рассказывал мне в ресторане об их вечных склоках, я мало себе представляла, как они могут выглядеть. Чтобы, например, моя мама принялась бить посуду? Да быть такого не могло!
У меня же мелкие ссоры были разве что с Колей, и то в далеком детстве. О, мы вообще цапались, как кошка с собакой, брат никогда не делал скидку на мой возраст. Мы делили игрушки, жаловались друг на друга родителям, даже до драки дело доходило. Один раз Колька чуть не поколотил меня за то, что я выдала его в игре «прятки». Мы играли во дворе, двоюродный брат залез в неработающую трансформаторную будку, только он знал, что та безопасна. Водил тогда мальчишка, который был меня на пару лет младше. Бедняга совсем сбился с ног в поисках Кольки. Он был таким щуплым, уставшим и расстроенным, что я не выдержала и незаметно, как мне казалось, кивнула в сторону убежища. Естественно, мои манипуляции были замечены братом сквозь небольшую щель будки. Колька тогда так на меня разобиделся, что я рассекретила такое классное место для пряток. «Да ладно тебе! – кричала я. – Посмотри, он же совсем маленький! Тебя, здорового лба, до ночи бы искал». Долго мы с ним после этого не разговаривали. Но за тот поступок я, конечно, не извинилась. Как-то сами собой помирились.
С Маринкой я тоже никогда не ссорилась. Сказать по правде, близкими подругами мы стали только в старших классах. Да и как близкими – лето мы проводили врозь и даже за три месяца каникул не созванивались. Нас сближали только занятия. Но сказать, что Марина мне безразлична, я не могла. Это, пожалуй, единственный человек, кто за столько лет учебы приносил мне радость в школьных стенах. Без нее бы я вообще там скисла.
Я мысленно вернулась к Сашке. Да, с ним мы никогда не ссорились. Наоборот, Сашка постоянно носился со мной, как курица с яйцом, чем порой неимоверно раздражал. На все мои обидные подколы он обычно просто отшучивался. Не менее для меня обидно, кстати. Помню, как рассказывала маме, что Сашка чересчур правильный и занудный. Мама же, в свою очередь, возразила, что родители воспитывают его настоящим мужчиной. С возрастом я обнаружила, что Сашкина правильность не отпугивает девчонок, а как раз таки наоборот, притягивает. Конечно, немалую роль играла и миловидная внешность друга. Но и Сашкины манеры тоже подкупали девчонок. А еще с ним интересно, с этим не поспоришь.
Когда мне было лет четырнадцать, меня попытался зажать в углу один парень из нашего двора, Артем Сизов, известный всем как просто Сизый. Разумеется, этот самый Сизый хорошей репутацией не отличался. Тогда я даже не успела испугаться, так возмутилась поступком знакомого. Я смогла постоять за себя, с силой оттолкнула нахала, еще и много неприятного наговорила. Потом между делом пожаловалась на произошедшее Сашке. Друг так разозлился, у него даже желваки заходили на скулах. А немного погодя я узнала, что Сашка и Сизый нехило подрались за гаражами. Нескольким ребятам, которые были старше сцепившихся парней, пришлось разнимать их. Саша потом неделю ходил с заплывшим глазом, а Сизый с перебинтованной рукой. В тот раз Сашка отступил от своего правила решать все мирным путем. И больше ко мне во дворе из местных никто и никогда не приставал.
– У твоего друга эффектная бабца, – прервал тишину и мои мысли Коля. – Давно они вместе?
Я устало покосилась на брата:
– С лета, – ответила я, а затем спохватилась. – Только не смей к этой бабце, как ты выразился, клинья подбивать. У них с Сашей все серьезно.
Я вспомнила, чем закончилась последняя дуэль брата и Сашки. Ведь они только начали более-менее нормально общаться. А ведь до этого тоже не могли одну девчонку поделить.
– Э, нет. – Коля примирительно поднял руки, выпустив руль. – Лапать чужих баб теперь не в моих правилах. Лапать нужно только свою…
Я вспомнила, как Сашка поцеловал меня в сугробе, и вспыхнула. По сути, я для него, Саши, – тоже чужая баба. Тьфу, девушка то есть. С этим Колькиным жаргончиком… Я едва заметно коснулась пальцами своих губ. При одном воспоминании они горели. Как и мои щеки. Я вспомнила Сашкины темные глаза и тающую на его ресницах снежинку.
– Убавь ты свою печку! – чересчур грубо гаркнула я Кольке, а затем чуть тише добавила: – Пожалуйста.
Коля ошарашенно посмотрел на меня, пожал плечами, но просьбу выполнил.
– Что-то я не заметила, что ты запал на эффектную Елизавету, – язвительно сказала я. – Ты ж за весь день на нее практически не глянул.
Это была чистая правда. Лизка трещала без умолку, чем, честно говоря, неимоверно утомила всех. Даже Сашка аккуратно намекнул, что Лизы сегодня чересчур много. Кудряшка надула губки, но через пару минут вновь начала щебетать свои кудрявые истории. Как мне показалось, Колька откровенно зевал от ее рассказов. Меня так она вообще раздражала, а Сашка виновато косился на нас с Колькой, мол, я не в курсе, чего она так раздухарилась. Не знаю, может, все-таки пыталась привлечь внимание моего брата? Есть такой тип девушек, которые хотят нравиться всем. Наверное, Лизка из таких барышень, просто так не отступит.
– Ты что, Инн, не знаешь? Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей… Пушкин сказал! – Колька авторитетно поднял вверх большой палец.
Меня бросило в жар. А если и в нашем случае с Сашкой так и есть? Нет никаких симпатий, любви тем более, просто банальное чувство собственничества. Саша всегда был рядом, а теперь далеко. То есть как это так? Мое и никому не отдам!
– Там немного по-другому, – поморщилась я. – «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей и тем ее вернее губим средь обольстительных сетей…»
Коля оторвался от
