Правила игры в человека - Яна Листьева
– Это правда! – плачет жена Володи. – Это не наш ребенок! Я клянусь вам, она не наша! Не трогайте ее!
– У вас ребенок на аватарке вконтакте, – говорит Катя. – И там еще куча фото с ребенком. И в нашей базе тоже прописано: у вас дочка. Вы кого сейчас обмануть хотите?
– Лицо замазано! – плачет жена Володи. – Лицо у нее на аватарке было замазано, потому что она ребенок! Вот посмотрите, откройте страницу нашу! Лиза у мамы сейчас, я клянусь вам, хотите, мы маме позвоним? Она подтвердит. Я клянусь!
Жена Володи вытаскивает из-под пояса джинс телефон и звонит кому-то, возможно, маме. У нее забирают телефон, швыряют его на пол, бьют телефон ногой, потом этими ногами бьют жену по почкам.
– Так ее, суку, – безразлично говорит дочка Володи.
Володя подходит к дочке и, немного подумав, бьет ее по лицу.
– Теперь понятно, почему вы такими вырастаете, – говорит Катя. – Вы даже своих детей так растите. Чтобы они стали такими же, как вы.
– Это он не поэтому! Это он чтобы доказать, что это не наша дочка! – рыдает жена Володи. – Это он не поэтому!
– Мы забираем ребенка, – говорит Катя. – Какая же вы тварь.
– Так а вы про нас как пишете? – кричит жена Володи. – Твари, нелюди. Вот он тварь, да. И я тоже. А вы чего ожидали? Человеческого поведения? Нет, у нас для вас такого нету.
Володя тоже хочет что-то сказать, но у него полон рот зубов и крови.
– Спасибо, – говорит дочка Володи. – Заберите меня.
Катя просит Володю выплюнуть те зубы, которые мешают ему разговаривать, потом отматывает рукой, как веретеном, пару метров бумажного полотенца, и протягивает Володе руку.
– Вытрись, – говорит она. – Сейчас будем видео с тобой записывать, понял, о чем я?
Один из Катиных спутников включает камеру на своем телефоне и направляет ее на Володю. Володя прикладывает полотенце к лицу и застывает.
– Давай, говори, – командует Катя. – Сам знаешь, что должен сказать. Будешь еще делать, что делаешь?
Володя давится зубами.
– На камеру, давай, – повторяет Катя. – Ты будешь еще это делать? Записываем.
Володя косится на ребенка.
– Мы не сделаем ей ничего, – ехидно говорит Катя. – Мы что, нелюди, что ли.
Володя смотрит на нее тяжелым долгим взглядом.
– А, да, – говорит Катя. – Мы нелюди. Но если это не ваш ребенок, мы не будем ничего ей делать.
Разобравшись с зубами, Володя наконец-то говорит в камеру о том, что он больше не будет заниматься тем, чем он занимался раньше. Володя все понял. Володя просит других Володь тоже сделать так, как Володя, и не делать того, что делал Володя, и чего Володя больше делать не будет никогда, потому что Володя все понял. Он все понял сам, без давления. Надо жить мирной хорошей жизнью. Быть добрым. Вместе строить будущее с другими добрыми людьми.
Катя проверяет записанное видео и заливает его в сеть, как есть.
– Ладно, – говорит она Володе. – Оставим вас так. Тебе уже все равно пиздец, теперь тебя свои же растерзают, все. А мы тебе уже ничего не сделаем. Видео уже есть, сейчас разойдется повсюду, теперь не так важно.
Катя и ее спутники кладут в сумку всю технику, найденную в Володином доме, и ждут, пока дочка Володи зашнурует ботинки.
– Фамилию помнишь? – спрашивает ее Катя.
– Да, Герасименко.
– Это его фамилия, – говорит Катя. – Ты же как бы не их ребенок, так? Тогда говори свою фамилию. Ну?
Дочка Володи запинается, не может завязать крепкий узел, не может нормально назвать фамилию, и смотрит Кате прямо в глаза.
– Мы отвезем ее в детдом, – говорит Катя. – Вы это понимаете?
Володя и его жена молча кивают.
– Предположим, вы соврали и это ваш ребенок. Вы еще можете сознаться. – уточняет Катя.
– Если это наш ребенок, вы его тем более заберете, – с ненавистью говорит Володина жена. – Вы же, мрази, всегда отбираете детей. Я читала, что вы делаете с детьми.
Володину жену еще несколько раз бьют по почкам, на прощание. Мрази – значит, мрази.
Володина дочка смотрит на это с интересом.
– Ты как, нормально? – спрашивает ее Катя, когда они заходят в лифт.
Володина дочка пожимает плечами.
– Я уже привыкла, – говорит она. – Чуть что – сразу в детдом. Идеальное решение.
– Даже дети привыкли, – говорит Катя своим спутникам. – Вот до чего народ довели.
Из сумки звонит разбитый телефон Володиной жены, Катя несколько раз сбрасывает его, нажимая на пятно экрана, просвечивающее сквозь ткань. Но телефон продолжает звонить; уже во дворе Катя осторожно, чтобы не порезаться об экран, вынимает его из сумки и отвечает на звонок. На оставшейся половине экрана возникает пожилая женщина в кофте с синими цветочками.
– Юленька? – натужно говорит пожилая женщина.
– Нет, это конфискованная техника, – говорит Катя. – Вы кто?
– Бабушка! – радуется дочка Володи.
– Так это ваша внучка? – холодеет Катя.
– Нет, – отвечает бабушка. – Внучка моя у меня сейчас.
– Докажите это, – говорит Катя.
К экрану подходит девочка, у нее вместо лица размытое пятно.
– Как это так, и у этой тоже лицо замазано, как на аватарке, – говорит Катя.
– Такой блюр в реальном времени, – говорит бабушка, – Эффект такой новый, вы что, не слышали? Дети же. Чтобы лица не было видно.
– Что это за девочка блять, – говорит дочка Володи. – Бабушка, что это блять за девочка.
Катя швыряет телефон в лужу.
Этот вопрос уже можно не решать.
Когда они садятся в машине, Катины спутники спрашивают:
– Девочку мы забираем?
– Я вспомнила мамину фамилию, – говорит дочка Володи.
Дочка Володи называет фамилию-имя мамы, катины спутники пробивают ее по базе – и, действительно, там есть женщина с таким именем-фамилией, тридцать суток. Но в базе данных не указано, что она мать-одиночка.
– Она не мать-одиночка, – говорит Катя. – Тогда бы ей не дали сутки, матерям-одиночкам не дают.
– Я не зарегистрированная, она от меня отказалась, – отвечает дочка Володи.
– Так где ты живешь? – спрашивает Катя.
Дочка Володи долго думает, и потом неуверенно отвечает:
– У бабушки.
– Это не твоя бабушка, и потом, телефон утонул и разбился, – говорит ей Катя.
Дочку Володи в итоге везут в детдом, потому что непонятно, что еще с ней делать. В машине она засыпает. Катины спутники передают ее в детдом спящую, показывая какие-то справки и удостоверения – стандартная процедура, там уже привыкли, утром разберутся.
В детдоме дочке Володи дают по голове и кричат на нее: снова сбежала к матери, дура, сколько можно, ты ей не нужна, она алкоголичка, она ради выпивки кого угодно продаст, не ценишь ты никого, настоящей истинной заботы не ценишь, тех, кто тебя любит, не ценишь. Чудовище, нелюдь, тварь.
Потом она вылезает из окна и за гаражами Димон из старшей группы показывает ей на своем мобильнике видео, где ее папа во всем раскаивается. У папы изо рта течет кровь и зубы.
