Безутешная плоть - Цици Дангарембга
Трава высокая. По ночам в ней снуют змеи и преступные элементы. Всякий раз здесь у тебя от страха напрягается живот. Несколько месяцев назад в школьном фойе проходило собрание, ты на нем не присутствовала, родители грозились без разрешения выйти и покосить траву на пустыре, поскольку она представляет угрозу их дочерям. По результатам собрания в городской совет было направлено обращение, в котором извещалось о принятом решении. В ответном послании родителей предупредили, что вне зависимости от того, что предпримет или же не предпримет совет, только он обладает полномочиями устранять какие-либо объекты или растительность с общинной земли. Вонь от гниения поднимается до неба, заполняя легкие. Затем глаза начинают слезиться, из носа, из горла течет, и ты уже вообще не чувствуешь никакого запаха. Чихая до самой автобусной остановки и всю оставшуюся часть пути, ты испытываешь почти облегчение, сворачивая на вдовью дорожку.
В коридоре дверь Берты распахнута. Постель убрана, ее вещей нет. Коллега, о которой она как-то упоминала, не появилась. Теперь терпеть проявления бесконтрольных сексуальных аппетитов Шайна вы с Мако остаетесь одни. В следующем месяце выезжает сам Шайн. Мако начинает говорить тебе, что тоже подумывает съехать, убраться подальше от напряжения и мрака, которые сгущаются над Май Маньянгой и усиливаются от визитов сыновей с обиженными лицами. Теперь они навещают ее раздельно, никогда парами или все вместе. Ты слишком устала, чтобы врать Мако, себе или коллегам, что тоже хочешь скоро съехать. Понятно, выбора у тебя нет. Чтобы отвлечься от правды, ты по ночам и выходным проводишь долгие часы, составляя все более подробные планы уроков, повышая их сложность, пока сама уже с трудом понимаешь, что написала.
Ученицы начинают вести себя так буйно, что к концу года ты прогнозируешь полный крах. Ты удваиваешь усилия по планированию уроков, тематическому чтению и муштре. Внутренний голос велит тебе перестать, но ты не хочешь этого слышать. По ночам, просиживая над тетрадями девушек, ты начинаешь выпивать по бокалу вина. Потом их становится два, потом три. Ложась спать, положив голову на подушку, через несколько мгновений ты оказываешься в вакууме, которого прежде боялась, но которому теперь рада. По утрам тебе трудно вставать.
Получив зарплату в конце месяца, ты садишься на автобус и едешь в город. После стольких лет идти по Первой торговой улице к магазину «Эдгарс» странно и не слишком приятно. В магазине ты купаешься в цветах, тканях, модных покроях. Откладываешь один наряд, втискиваешься в другой, и зеркало в примерочной дает понять, что с приближением к среднему возрасту не все потеряно. Ходьба, регулярное питание, а кроме того, по-видимому, семейные гены избавляют тебя от признаков старения. Тебя чуть не колотит от возбуждения, что ты тратишь столько денег на то, что в общем-то не необходимо, а просто хочется, и ты оплачиваешь брючный костюм и подходящую к нему блузку бутылочного цвета. После магазина тебя тянет в парикмахерскую. Ты выходишь оттуда с аккуратно заплетенными волосами, жалея лишь, что тебе не хватило наличных на маникюр, какой делают ученицы.
* * *Как-то утром ты встаешь позже обычного. Ты собиралась быстро позавтракать и одеться, но руки и ноги едва движутся. Тебе требуется больше времени, чем обычно, чтобы добраться до автобусной остановки и потом пройти по пустырю. Когда ты подходишь к школе, звенит звонок на общий сбор. Такое опоздание – нарушение, за которое ты неоднократно наказывала школьниц. По твоему убеждению, имея право делать выговор, ты сама обязана подавать пример. К этому ты и стремилась, придя в среднюю школу Нортли месяцев восемь назад. Однако теперь, как постоянно происходит у тебя во взрослой жизни, ты терпишь полное фиаско.
– Что с вами? Натыкаетесь на всех подряд. Поэтому вы ждали, пока прозвенит звонок?
Рвущийся из тебя страх перед очередным провалом обрушивается на группу первоклассниц. Они мчатся из классов в зал на другом конце школьного двора, и ты почти наталкиваешься на них.
– Простите, мисс Сигауке, – выдыхают они, почтительно приседая. Ужас освещает их глаза. – Мы боимся опоздать.
Довольная эффектом своего выпада, ты уже спокойнее отпираешь дверь кабинета. После общего сбора первую часть дня проверяешь контрольные работы. Занятие приятное, ты чувствуешь, что, выставляя оценки, оказываешь ученицам великую милость. Закончив задолго до перерыва, ты испытываешь восхитительное ощущение, что полностью контролируешь ситуацию.
Во время перерыва в учительской мистер Чауке, учитель математики в старших классах, и мистер Тиза, учитель физики в средних классах, которые называют друг друга Мозг номер один и Мозг номер два, протискиваются к электрическому чайнику за горячей водой впереди тебя.
– Простите, простите, мисс Сигауке, – бормочут они, подставляя чашки под носик.
В раздражении ты торопливо отходишь.
Миссис Самайта машет тебе, приглашая за свой стол.
Взяв кекс у стажера по изучению шона в первом классе – имени ты не помнишь, – директриса пододвигает к тебе несколько газетных вырезок.
– Видели? – спрашивает она. – У вас уже был третий класс?
На всех вырезках изображен невысокий, худой, спортивного вида джентльмен перед длинным низким «Мерседесом». Тебя поражает его непомерное самодовольство. Ты узнаешь машину и чувствуешь горький привкус песка во рту. ADF 3ZW – видишь ты номер машины, неоднократно встречающийся в твоей тетради. На капоте, к которому прислонены мужские ягодицы, лежат огромные яркие упаковки шоколадных конфет, банки с вареньем, куски хозяйственного мыла, пакеты чипсов и большие пачки разных фруктовых леденцов. Еще больше продуктов за стеклами задних окон. Перед машиной танцоры в синих костюмах. Некоторые из них поверх костюмов натянули мешковатые футболки, на которых изображено лицо мужчины. Остальные прыгают вокруг него и автомобиля. На пассажирском сиденье, наполовину загороженная водителем и упаковками,
