Наталья Копсова - Русская жена
- Это почему же он не прав? Неужели Бог может отказаться помочь обиженному?
Подруга задумчивой ивой склонилась ко мне вновь и зашептала в самое ушко. Но тут потерявший всякое терпение Гунар-Хельвиг нас обеих смерил таким презрительным взглядом колких серых глаз, что разговаривать вообще отпала всякая охота. Внезапно раздались звуки замаскированного где-то в помещении органа, и все вокруг грянули песню, сосредоточенно глядя в свои листки. Боря и Сережа воодушевленно заблеяли, подражая молодым козляткам. Вышло очень похоже. Именно последнее обстоятельство вынудило недовольного всей компанией Гунара прервать святое пение и сделать мальчишкам последнее серьезное предупреждение. К моему тайному удовольствию, озорные парни и не подумали уняться, и я предложила Ольге вывести их на улицу и строго там за ними проследить. Подруга и ее супруг согласно кивнули, и я с мальчишками удалилась. Машечка осталась счастливо досыпать проповедь.
Боже ты мой, до чего же хорошо было на воле. Господь здорово сотворил этот чудесный и необыкновенный мир. С высокого пригорка, на котором стоял сосновый храм, открывалась роскошная панорама на раскинувшееся внизу переливчатое бирюзово-изумрудное море. Далекие отсюда беленькие домишки лепились к скалам подобно ласточкиным гнездам, большие и маленькие островки выгибали каменные голенькие спинки посреди набегающих волн; золотом, червонным чистым золотом укутались земля и деревья. И свежа, казалось, листва в солнечных лучах, а от земли исходил легкий, едва заметный парок, однако не теплого парного молока, как весной и летом, но слегка леденящий дух эскимо на палочке - с детства приятный до невозможности. Над морем в чуть золотистой дымке, напоминающей сладкий ванильный соус от нашего завтрака, плавали круглые беленькие облачка-пастилки. Они отбрасывали на лесистые склоны фигурные тени каких-то забавных небесных зверюшек. Чайки носились под прозрачным, чуть сиреневатым на линии горизонта небом, они отражались в голубоватой воде и кричали друг другу последние новости. Кричали так громко, что даже сюда доносилось. Видно, новости того стоили.
Служба окончилась, и разодетые прихожане вышли из церкви. Румяная Оленька появилась на крыльце и замахала мне свободной рукой; другой она прижимала к себе мою не вполне проснувшуюся доченьку. Я быстро подошла и ловко перехватила Машечку.
- Так чем же закончилась притча о нечестивце с чужим кошельком?
С блеском неподдельного интереса в глазах я задала вопрос по-норвежски и громко, специально для возникшего рядом с женой Гунара.
- Да я расскажу, расскажу. Ты потерпи уж чуть-чуть, дай сначала отдышаться. Что-то мне и сидеть невмоготу становится!
Ольга оперлась на мужнину руку, и мы по-семейному направились к месту парковки автомобилей метрах в сорока от молельного дома. Широким рыцарским жестом Гунар распахнул перед дамами дверцы машины, и в тот же момент от толпы отделилась белая сухопарая фигура священника и направилась прямо к нам. Я быстро поздоровалась и с тупым выражением лица уставилась в землю. Авось не узнает за давностью времени. Всего сказанного Ольге и Гунару напутствия я, конечно же, не поняла, но мне понравились ласковые, спокойные интонации мягкого, умного человека. Он поздравил их с ожиданием прибавления в семействе и пожелал долгой и счастливой семейной жизни. Умиротворенные беседой Ольга, Гунар, маленькая Маша и я наконец угнездились в "Тойоте", и тут Гунар первый сообразил поинтересоваться местонахождением наших мальчишек. Только сейчас сообразив, что упустила озорных парней из виду, я выскочила из машины и отчаянно заметалась по площади перед молельней, истерично выкрикивая имя сына. Ольга тоже не усидела, присоединилась ко мне, но вела себя не в пример спокойнее. В очередной раз пожаловавшись на отеки в ногах, она предложила:
- Давай спустимся с пригорка вниз и посмотрим за церковью. Да не нервничай так, там за рощицей чуть дальше кладбище, и Борька часто туда убегает.
Мы с Оленькой торопливо прошагали насквозь молодой лесок и с откоса увидели фигурки наших неспокойных мальчишек, кидающих друг в друга камешками. Строгим голосом я прокричала им немедленно прекратить баловство и подойти к нам. Однако при виде недовольных мам сорванцы дружно расхохотались и с кривляниями принялись демонстрировать языки и корчить рожи.
- Ну-ка, прекрати дразниться и иди сюда. Ты слышишь, что я тебе говорю? Ну смотри у меня, ты меня знаешь!
Высоким срывающимся голосом надрывно провизжала Ольга и угрожающе потрясла рукой в направлении озорников. Однако веселящиеся дети и не думали слушаться. Окончив свой темпераментный танец, что-то среднее между рок-н-роллом и мазуркой, они со всех ног бросились прочь.
- Давай возвращаться. Они в обход прибегут к машине еще раньше нас. Играют, поросята!
Подруга проникновенно взяла меня за руку и нежно провела по ней ласкающими перстами. Наслаждаясь нежаркими солнечными лучиками, падающими сквозь кружевные кроны деревьев на наши молодые лица, полной грудью захватывая свежесть утра, шурша и загребая прогибающимися ногами осеннюю листву, мы с Олей двинулись назад. Она с улыбкой принялась дорассказывать мне тот интересный диалог дьявола с потенциальным вором. Внезапно что-то быстрое и темное закружилось над нашими головами и с устрашающим свистом врезалось прямо в ноги на уровне коленок. Умирающая чайка с окровавленной грудкой слегка потрепыхалась и затихла, еще раза два конвульсивно дернув черненькой головкой. Ее глаза-бусинки подернулись мутной пленочкой и закрылись навсегда.
- Боже мой, что с ней случилось? Видно, с кем-то подралась, - с горячностью обратилась я к подруге, чтобы поделиться своими соображениями.
Ольга вся аж посинела, губы у нее лихорадочно тряслись не в силах вымолвить ничего членораздельного.
- Что с тобой? Тебе плохо? Гунара позвать?
Я подхватила ее под белы рученьки, но она их с силой вырвала и закрыла себе лицо, хотя вроде и не заплакала.
- Это страшная примета, Наташенька. Неужели ты не знаешь? К скорой смерти, знак верный!
Обычно звонкий Ольгин голосок прозвучал необычно глухо, как и в самом деле замогильный.
- Да ты что, недавно из МХАТа? Новая Лика Мизинова из пьес Антона Павловича? Будет тебе, смешно даже! Птичку жалко! Ну, поклевали ее сотоварищи, не повезло... - жестко сказала я, однако подруга и не подумала успокаиваться. Оля зачем-то встрепала себе стриженые волосы, запрокинула назад тяжелую от дурных предчувствий голову и вперила в небо неподвижный взгляд больших карих глаз. Глаза ее здорово увеличились от упавших на них всего мгновение назад лилово-серых кругов и опять, как и до беременности, стали в пол-лица. Созерцая в вышине нечто, видимое только ей, подружка с задумчивым видом заговорила вновь:
- Очень я о маме волнуюсь. Ей надо удалять поджелудочную железу. Так я ее уговаривала с операцией в России повременить. Надеюсь, что к зиме Гунар поможет оплатить хотя бы половину операции здесь, в Норвегии. У вас в Осло, я узнала, есть хорошая специализированная больница с самым современным оборудованием. Мамочка вроде бы во всем со мной согласилась, но ты ведь знаешь сама... Русские женщины привыкли собой жертвовать и на себе во всем экономить, вот я и боюсь. Дома в Архангельске удаление предполагалось провести где-то в конце сентября - начале октября. Хотя и по телефону, и в письме она заверяла, что от операции отказалась и будет ждать до декабря, но кто ее знает... Я ведь тебе рассказывала, какая у меня мамочка. Все для других, себе ничего.
Моя бедная подружка тяжело вздохнула и умолкла, искоса блеснув на меня печальными белками своих поэтических очей. Совершенно согласившись с Ольгой в ее опасениях, я предложила ей ради собственного успокоения позвонить родителям сразу же по возвращении в поселок. Наверное, логическими доводами следует действовать не на склонную к самопожертвованию маму, а на менее эмоционального отца. Во время его плавания она одна едва ли решится лечь на операцию, тут не стоит беспокоиться. Оля еще чуточку поразмышляла и во всем со мной согласилась. Мы дружно зашуршали листвой дальше, оставив мертвую чайку далеко позади. Ближе к церкви я внезапно вспомнила, что даже не предложила подруге денег за наше с детьми двухнедельное пропитание. Сама Оля в том не сознается, но Гунар, наверняка, у нее уже спрашивал.
- Ты свои идеи бредовые брось и обижать меня не смей. Еще чего удумала! Да ваш приезд - это такая неимоверная радость, что... Эх, даже объяснить затрудняюсь.
- Да я понимаю, что радость. Но ведь мы все равно бы истратили те же деньги и в Осло, так что все по справедливости. Поездка к тебе для нас каникулы. Отдых - смена обстановки, я так Игорю и объяснила. А тебя я хорошо знаю, будешь всю дорогу нас кормить, как на убой. Потом, небось, придется садиться на диету.
В вопросе денег Оленька заупрямилась не на шутку и даже ножкой на меня притопнула, но я пригрозила, что вручу все пенгеры Гунару-Хельвигу лично, и тут она быстренько сдалась. Я оказалась права, как всегда, Олино плохое настроение улетучилось, как не бывало. Весь обратный путь она щебетала, как майская птичка. Дорогой искрящая юмором подружка, заливаясь звонким хохотом, поведала, как мой прежний домохозяин Ян-Хенрик заявился к ним в дом в поисках нашего нового телефонного номера. Тогда Ольга еще хорошо выглядела, и он долго-долго не уходил, приставал с расспросами, как бы и ему найти себе в России такую же богиню. Гунар приревновал и без всяких церемоний буквально выставил беднягу за дверь. Я уточнила дату столь памятного визита и доказала Оленьке, что Гунар был не так уж и далек от истины. Живя с красивой девчонкой, лесоруб, видно, сумел развить в себе особый нюх. У Яна-Хенрика уже был наш телефонный номер, и он вовсю им пользовался. Ольга развеселилась еще больше и так прохохотала до вечера с небольшими паузами.
