У счастья нет морщин - Анн-Гаэль Юон
– Привет, милый Леон… Тебя некому погладить, да?
Она наклонилась и провела рукой по мягкой шерсти кота. Он замурлыкал от удовольствия. Когда она осторожно почесала его шейку, он приподнял подбородок. Затем она погладила его от головы до самого кончика хвоста. В руке у нее остался клочок шерсти.
– Тебе, наверное, жарко в твоей шубе, бедный Леон…
Вымыв руки, она вернулась к зеркалу в ванной комнате. Заплела косу. Сидя на коврике, Леон с нежностью наблюдал за девушкой. Жюльетта мысленно продолжила список в своей воображаемой тетради:
Мне не нравятся мужчины, которые носят цепочки.
Мне нравятся мужчины со шрамом возле глаз.
Мне не нравятся рубашки с короткими рукавами.
Мне нравятся мужчины, которые плачут в кино.
На лестнице послышались голоса. Месье Жорж и его команда собирались пойти в бассейн. Она улыбнулась. Затем вспомнила слова Полетты, взяла сумочку и вышла из комнаты; кот последовал за ней.
Солнце на небе стояло уже высоко. Девушка села на велосипед. Живот ей немного мешал, однако летнее платье скрывало его и невозможно было заметить, что на дороге в соседнюю деревню их почти двое. Жюльетта неторопливо крутила педали, ее лицо освежал легкий ветерок, веснушчатый нос был спрятан под соломенной шляпой.
Когда она прислонила велосипед к низкой ограде, на его корзинку села бабочка. Вывеска прачечной на другой стороне улицы, казалось, выцвела на солнце.
Жюльетта осторожно приблизила лицо к окну. Руками она с двух сторон прикрыла глаза от света. Стиральные машины стояли в ряд с широко открытыми ртами, ожидая, когда их накормят грязным бельем. Прачечная казалась пустынной.
Она сунула руку в сумку. Ощущение тетради под пальцами успокаивало. Прислонившись спиной к стене, она задумчиво смотрела на тротуар. Сейчас она зайдет в эту прачечную, спросит Антуана и отдаст ему тетрадь. Навстречу ей выйдет старый, лысый, беззубый человек, заберет тетрадь и исчезнет, даже не поблагодарив ее. И это будет конец ее детским романтическим мечтам.
Из-за угла выскочила кошка с веревкой на хвосте. За собой она тащила пустую консервную банку. Стая возбужденных детей с воплями неслась за кошкой. Жюльетта тщетно попыталась их остановить.
Рассердившись, она выпрямилась и толкнула дверь прачечной. Нет, жизнь – это не сказка. Любовные истории, как и истории вообще, всегда заканчиваются плохо. И лучше принять это, чем жить под стеклянным колпаком, в котором ты понемногу задыхаешься.
Запах стирального порошка ударил ей в нос. В прачечной было жарко. Вентилятор в углу выбивался из сил, гоняя страницы старого журнала. Возле входа рядом с большой пустой корзиной с монотонным гулом крутился барабан стиральной машины.
– Есть кто-нибудь?
В ответ прозвучал писк сушилки.
Она обошла небольшое помещение. Открытая дверь вела в маленькую комнату, где стоял лишь письменный стол, заваленный бумагами.
Она не решалась просто оставить тетрадь на столе. Решив написать записку, она попыталась нащупать в сумке ручку, и в этот момент открылась входная дверь, впустив в прачечную шум улицы. Жюльетта схватилась за тетрадь.
– Я могу вам чем-то помочь?
Ему было около тридцати. Большие голубые глаза, ослепительная улыбка. Жюльетта потеряла дар речи, сжимая тетрадь в руке. Парень подошел и оглядел ее с ног до головы.
– Извините, я выходил за сигаретами. Вам нужна мелочь?
Мне нравится звук монет, падающих в автомат для оплаты проезда.
Мне нравятся столбики монет, которые кассирша ссыпает в свой ящик.
Мне нравится маленький пластиковый клапан на дне копилки.
– Нет, не мелочь. Я пришла вернуть вам вашу тетрадь… Ну, тетрадь, о которой было написано в…
Ее фраза повисла в воздухе. Как будто в ее горле работала только одна голосовая связка и она изо всех сил старалась быть услышанной.
Молодой человек пристально смотрел на Жюльетту. Пузырь жевательной резинки лопнул у него на кончике языка.
– Хотите есть? – спросил он.
Она взглянула на часы на стене. Не было еще и десяти.
– Да, почему бы и нет.
– А как вас, кстати, зовут?
– Жюльетта.
Он кивнул и пригласил ее выйти, придерживая дверь.
На улице солнечный свет ударил девушке в глаза. Она с трудом смогла открыть их снова. Он повел ее в бар. Церковный колокол пробил десять. Они сели на террасе под каштанами. Густые ветви дарили приятную прохладу. Он подозвал официантку щелчком пальцев.
– Кароль, кофе, сэндвич с маслом и ветчиной и еще…
Он вопросительно посмотрел на Жюльетту.
– Мятную воду! – поспешно ответила она.
Он зажег сигарету, бросил зажигалку на стол и откинулся на спинку стула. Подняв подбородок, он уставился на нее, на его губах играла улыбка. Жюльетта попыталась скрыть смущение, начав разговор:
– Вы давно работаете в прачечной?
Она едва успела закончить фразу, как прокляла себя. Из всех возможных глупых вопросов она задала самый глупый!
– Можно сказать, что да… – ответил он, по-прежнему глядя на нее.
Повисло молчание.
Жюльетта вспомнила о тетради. В конце концов, она уже многое о нем знала. Интересно, подозревает ли он, что она читала тетрадь?
Мне нравится тишина.
Мне не нравятся люди, которые не позволяют другим закончить фразу.
Мне нравится помогать людям подыскивать правильные слова.
Официантка принесла им хрустящий багет с ветчиной и миску с арахисом. Антуан выпустил несколько больших колец дыма, а затем раздавил окурок в маленькой пепельнице.
Внезапно в голову Жюльетте закралась одна мысль. Мимолетная, немного неприятная мысль. Она погладила обложку тетради, которую все еще держала в руках.
Мне не нравится, когда пепел скапливается на конце сигареты.
– А вы работаете где-то поблизости? – спросил он, размешивая сахар в кофе.
– Нет, то есть… скажем так, не очень далеко. Я официантка в гостинице…
– У месье Ивона?
– Да, именно там…
Он откусил от багета. Кусок ветчины упал на землю.
– У старика с лицом Квазимодо? – бросил он, смеясь с набитым ртом. – Там живут одни старые развалины, не так ли?
И снова Жюльетта поморщилась.
Мне не нравится, когда люди стучат вилкой по зубам.
Мне не нравится, когда люди жуют с открытым ртом.
Муравей шевелил усиками возле ветчины на земле. Жюльетта наблюдала за ним, молча подбадривая. Собеседник проследил за ее взглядом, заметил муравья и раздавил его носком кроссовки.
Она решила выяснить все до конца:
– Вы часто бываете в библиотеке?
– О нет! Я и книга – это всегда встреча на троих: книга, я и телевизор.
Он рассмеялся, довольный собой.
В этот миг сердце Жюльетты вырвалось из груди и покатилось по гравию. Она подняла его, треснувшее и покрытое пылью.
Выпрямившись, она отодвинула свой стакан. Вокруг них несколько мужчин читали газеты, сидя перед чашкой кофе. Жюльетта задумалась о том, где сейчас могут быть их жены.
– Вы не сказали мне, как вас зовут, – нервно сказала она.
– Серж. Как в мультике[15]. Но я больше люблю держать в руках деньги, чем мяч.
Он опять засмеялся. Жюльетта холодно оборвала его:
– Объявление было подписано Антуаном.
– Ага, я приглядываю за прачечной, когда его нет.
Она помолчала, сжав челюсти. Ногти ее впились в обложку тетради, которую она больше не собиралась отдавать.
– Почему вы притворяетесь тем, кем не являетесь? – вдруг выпалила она.
В тишине церковной площади слова прозвучали громко и отчетливо. Серж от удивления широко раскрыл глаза. Без предупреждения Жюльетта обрушилась на него:
– Вы такой же, как и все остальные! Самодовольный, никчемный лжец! А что, по-вашему, должны делать мы в мире, полном таких, как вы? Куда податься всем людям с добрыми сердцами, поэтам, романтикам? Должно же быть что-то и для нас или нет?
В ее глазах стояли слезы. Серж заикался, не понимая мелодрамы, разыгравшейся перед ним. Он же не сделал ничего плохого, просто предложил ей выпить кофе. Это все-таки не конец света!
– И не смейте говорить, что вы тут ни при чем!
Она уже кричала. Под каштанами
