Карта Анны - Марек Шинделка

— Что это за чертежи? — спросил тот, что с пятнами.

— Покажите. — Женщина взяла кальку в руки. — А, дворец Кинских.

— Зачем ему это?

— Наверное, любопытная планировка.

— Хм-м… — промычал задумчиво тот, что с нижней губой. — А почему именно дворец Кинских? Ведь это старое здание.

— Во время его постройки постоянно возникали проблемы со статикой, но в итоге их решили. Может быть, поэтому.

Оба незнакомца задумчиво глядели на чертеж, а женщина тем временем села и закинула ногу на ногу, словно это две влюбленные лошадиные головы с девичьего рисунка, но ни у одной лошади не бывает настолько тощей головы, так что скорее она перебросила их, словно два цепа. Два влюбленных цепа.

— И как их решили? — сухо спросил тот, что с пятнами.

— Главного архитектора замуровали в фундаменте дворца. И все наладилось.

Мужчины выразительно посмотрели друг на друга.

— Нам придется взять это с собой.

Женщина пожала плечами. Мужские пальцы опять забегали, как паучьи лапки, зашуршали листы.

— А это что? — спустя некоторое время спросил второй и дважды закусил губу. Наверное, так ему лучше думалось. Он закусывал губу методично, будто жал на педаль прялки.

— План первого этажа этого дома.

— Подождите… — прялка остановилась, и лицо снова превратилась в пустыню, — этот дом… проектировал ваш муж?

Оба гостя теперь с интересом и легким подозрением оглядывались по сторонам.

— Да, — холодно кивнула женщина и закурила сигарету.

— Относительно новое здание… — произнес тот, что с пятнами, скользя любопытным взглядом по стенам.

— Оно еще не совсем закончено. Остались некоторые детали. Пара украшений, — женщина выпустила изо рта полуметровое облако дыма и после небольшой паузы продолжила: — Но вообще это не совсем дом.

— Простите? — переспросили пятна.

Женщина снова глубоко затянулась.

— Он создавал не дом… Скорее записную книжку, дневник.

Тишина.

— В смысле — «дневник»?

— В прямом. Он проектировал это здание как воспоминание о своей жизни… О себе самом.

Пятна.

Губа.

— А можно поконкретнее?

— Конечно!

Женщина встала, распахнула дверь, включила свет, кивком показав обоим мужчинам, чтобы те не отставали.

— Все пропорции здесь следуют из его физиологии, — продолжала она, словно экскурсовод в замке, — его роста, длины костей, кровяного давления и прочего. Пространство каждой комнаты, измеренное в литрах, кратно объему его легких. Он всегда отталкивался от дыхания.

Пятна многозначительно посмотрели на губу. Гости, осторожно пригнувшись, шли по коридорам, словно здание вдруг стало опасным.

— Дом устроен по принципу кровообращения, — женщина обвела рукой пространство вокруг. — Проходя по комнатам, вы повторяете направление тока крови — насыщенной и не насыщенной кислородом.

Они спустились на первый этаж. Мужчины разглядывали медузу, пульсирующую в аквариуме.

— Это… — изумленно начал тот, что с губой.

— Это сердце, — кивнула женщина.

Мужчины зачарованно смотрели на огромную медузу. Женщина между тем незаметно оглянулась на лестницу: дверь спальни беззвучно закрылась.

— Всё это одновременно воспоминания, — сообщила она озадаченным визитерам. Те посмотрели на нее с какой-то тупостью, которая вдруг поселилась в каждом их движении.

— Когда ему было двенадцать, — объяснила женщина, — его ужалила медуза, с тех пор он их боится.

Они осматривали первый этаж. В комнатах постепенно зажигался свет.

— Иди вот. Вся мебель в этой комнате сделана из дерева, которое в день его рождения посадил его отец. Рисунок обоев воспроизводит движения рук его матери, когда она шила. В молодости она была вышивальщицей и умела плести невероятно сложные кружева.

Мужчины разглядывали стены, время от времени к чему-то прикасались, но тут же отдергивали руку, словно совершив нечто предосудительное, и снова возвращались в безопасность своих пятен, своей губы.

— Здесь нет ничего, что не было бы каким-то образом значимо в его жизни.

— А вы?

Женщина, остановившись возле домашней библиотеки, задумчиво разглядывала рубиновую сережку, подвешенную за дужку на абажур. Когда она оглянулась, в лице ее мелькнуло что-то неожиданное, налет невыносимой тоски. Женщина опустила глаза и едва заметно усмехнулась.

Гости даже не заметили, как вдруг оказались в прихожей. Хозяйка медленно, но бескомпромиссно проводила их к выходу.

— Завтра его отстранят, — сообщил тот, что с губой.

Женщина ничего не ответила, только распахнула дверь. Наверное, поэтому тот, что с пятнами, добавил:

— У него заберут проект…

— Он еще вернется, вот увидите. — Женщина слабо улыбнулась. — Он всегда умел найти дорогу назад.

6 /

Юноша с девушкой в молчании брели по городу. Светало, на улицах было тихо и пусто. Они шли мимо старых домов, по кривым улочкам, по гладким камням брусчатки. Остановились, и юноша сначала робко, а потом уже сильно и на удивление самоуверенно обнял девушку и притянул к себе. Поцелуй был такой долгий, что за это время окончательно рассвело. Их миновал прохожий: глаза еще спят, во рту — сигарета. Они отошли в сторону, свернули в проулок, юноша сделал шаг назад, прижал девушку к стене и снова поцеловал. С таким жаром и страстью, которые до сих пор не были ведомы ни одному из них. Дрожащими руками они скользнули друг другу под очередной слой одежды. Девушка вцепилась ногтями в спину и провела ими вдоль позвоночника. Юноша чувствовал, как царапины на спине пульсируют, чувствовал, что живет, что с каждым движением, с каждым прикосновением губ его от затылка до подушечек пальцев наполняет незнакомая внутренняя сила, которая пробегает внутри него электрическим током. Девушка (глаза лихорадочно горят) вдруг укусила его губу, от неожиданной боли он шумно выдохнул, и оба почувствовали металлический привкус крови. Девушка целовала его яростно, словно нанося удары. Она как будто задыхалась, и только из него, из трещины в его губе струился свежий морозный кислород.

Когда полчаса спустя они, всё еще разгоряченные, застегивали всевозможные пуговицы, молнии и пряжки, разглаживали мятую одежду и, держась за руки, уходили навстречу новому дню, полному птичьих голосов, у юноши кругом шла голова оттого, что что-то переломилось, и теперь никогда уже не будет, как прежде.

Они прошли мимо бывшего дворца Кинских. Ни один из них не заметил левретку без ошейника, которая, свернувшись клубком, спала у главного входа. Собака подняла голову, как будто что-то почуяла. Поднялась на лапы, встряхнулась и зевнула. А потом не спеша затрусила по улице, по которой только что ушли юноша и девушка. Левретка припадала на одну лапу. Но направление она знала точно.

РОСТ КРИСТАЛЛА

Все началось с пустяка. С крохотного зернышка. Это мог быть вулканический пепел, пыльца, соринка, мельчайшая песчинка пыльной бури, принесенная воздушными потоками. Каждый день в атмосфере сгорают тысячи метеоров, и, возможно, это