Михаил Чулаки - Примус
Герой так был захвачен своим проектом, что казалось, и весь мир - а уж Петербург подавно - одержим той же идеей. Как же сможет Федя, друг и одноклассник, не предоставить свой адрес круглосуточно, а раз в год и самые палаты для торжественной академической ассамблеи?!
И Герой отправился в Меншиковский дворец.
После долгих блужданий по парадным залам, к которым Герой приглядывался по-хозяйски: "Печь с такими же изразцами заведу когда-нибудь и на собственной вилле, - думал он, - и бюро такое же, и предков вспомню с портретами!" - он добрался наконец до директорской приемной, обставленной так же музейно, как и открытый для обозрения кабинет Светлейшего.
За столом красного дерева восседала довольно-таки унылая секретарша, впрочем оживившаяся при появлении нечаянного посетителя.
- Как бы добраться до вашего начальника? - осведомился Герой, после посещения СИЗО уверенный в расположении к себе всех секретарш мира. - Скажите, Братеев к нему.
- Федор Аполлонович - знает? - улыбнулась и она.
- Помнит, - ответствовал он.
Федя на удачу оказался у себя.
- Герка! - закричал он, подпрыгнув из-за директорского стола. - Вот уж не ждал. Прямо Нежданов ты у нас, а не Братеев. Кого встречал из наших?.. Глаша, кофейку нам на двоих, будь любезна.
Маленький, успевший изрядно облысеть, он генерировал святую преданность школьному братству. Глазки сверкали, губки маслянились.
Герой давно не встречал никого из одноклассников. И не интересовался.
- Про Ленку Евсееву слышал - развелась со своим, - напряг он память.
- Ленка уже два года как развелась. Уже снова вышла - за какого-то районного бюрократа, - парировал Федя. - Другие-то как?
Других интересных сведений у Героя не нашлось. Он всегда испытывал полнейшее равнодушие к бывшим одноклассникам, так что Федина горячность была ему совершенно непонятна: вышла ли снова Ленка Евсеева, а если вышла, то куда и зачем - какая разница? И сам Федя его заинтересовал только в связи с нужным для дела дворцом, иначе бы и не вспомнил.
В классе Федю прозвали Писарем, за то, что тот добровольно и педантично заполнял за учителей журнал и даже табели с годовыми отметками. И вот довольно-таки быстро дошел до директорских степеней. Вознагражденная аккуратность.
- Ну как ты тут вместо Меншикова справляешься? При рыночном режиме! перевел разговор Братеев.
- Существуем, - насупился Федя. - Субаренду не разрешают. А с бюджета сам знаешь. Эрмитажу-то пропасть не дадут, ну и мы с ним выплываем, как филиал.
Такое противоречивое восприятие действительности подало Герою надежду.
- Субаренда - это слишком грубо. Зримо. А можно мелькать тут у тебя словно тень. Словно бы призрак Алексашки бродит по палатам. Например, на твой адрес шлют письма. А я их забираю. Ну и переводы тоже.
- А зачем их шлют? - тугодумно удивился Федя и приземлился обратно в свое кресло, показывая тем самым, что приятные воспоминания закончены и началась деловая часть.
- Ну - шлют. Ради роскоши человеческого общения.
- И переводы тоже?
- Конечно! Переводчики - люди полезные, облегчают общение народов. С английского переводят на русский, с долларов на рубли, со своих счетов - на общий академический.
- И кому же пишут и переводят?
- Мне.
- Так пусть тебе домой и пишут.
- Да у меня целая организация, несолидно домашний адрес давать. "Академия Опережающих Наук" называется.
- Так ты что же - юридический адрес просишь?
- Да нет, не надо юридического. Просто - адрес. Университетская набережная, АОН, президенту Академии - мне. Или, может, - Ученому секретарю.
- Придет фискал, спросит, где тут у вас АОН, какие налоги платит, когда зарегистрирован?
- Чего ему приходить, когда просто почтовый перевод? С переводов еще налоги брать не догадались, как ни странно, только почта дерет десятину - и все. Посылай кому хочешь.
- Нет, все равно кто-нибудь придет и спросит. И у нас здесь все перешепчутся от зависти: кому-то переводы, да не нам. Значит, скажут, директор в какую-то почтовую рулетку играет. Зачем мне это нужно?!
- За десять процентов - как почтмейстеру.
- А разговоров будет на все пятьдесят. Ты не знаешь музейный коллектив: все прислушиваются и приглядываются - как разведчики во вражеском тылу.
- Нет, пятьдесят - это слишком. Ну, пускай, двадцать. У меня же еще расходы накрутятся, а тебе накапают - чистые.
Федя позорно покраснел:
- Ты не понял, я сказал просто для гиперболы - пятьдесят. Мне твоих процентов ни одного не надо. Совесть доходней.
- Только при полновесном окладе, Феденька, только при нем!
- Нет, все равно - совесть доходней. В долгосрочной перспективе. Так что не пущу я сюда твою переписку. Пиши и переводи в другом месте.
Герой понял, что Федю не уговорить: страх в нем сильнее жадности. А уж школьную дружбу и вовсе не надо принимать в расчет: дружба - это собраться и пережевывать сплетни за столом, а к делу дружба никак не относится.
- Я не перевожу - мне переводят. Ладно, незаменимых адресов нет. Поищу другой. Дремли и дальше, Феденька.
И Герой прощально окинул взглядом почти царский кабинет. Не судьба внедриться сюда. Жаль.
- Куда же ты? - воззвал школьный друг. - Сейчас Глаша с кофе.
- Ладно, Феденька, кофе - в другой раз. Время уходит, время. А его надо срочно конвертировать в какую-нибудь пристойную валюту!
Герой действительно чувствовал, как течет время - словно кровь по жилам. Протекает - и утекает, если расслабляться, не заниматься каждую минуту своим прорастающим делом!
Вот и первый ему поворот от ворот. А он-то разбежался, поверил, что все с порога признают в нем президента новой Академии! Или - как раз и повредила школьная дружба? Федя слишком хорошо знает Героя с детства, чтобы поверить. Как сказано: "Помилуйте, какой же Гоголь гений? Ведь мы же с ним вместе служили!" Обаяние таинственного незнакомца всегда неотразимее.
Выйдя из несостоявшейся своей резиденции, Герой почему-то не сел в машину, а решил пройтись по манящей его набережной. Рассмотреть подробнее, а не со скорости полсотни километров в час.
Сам не зная на что рассчитывая, Герой не спеша двинулся налево. Следующий дом после Меншиковского дворца его заинтересовал. Двухэтажное строение стояло покинутое, окна забиты кровельным железом, но облупившийся фасад сиял былой роскошью: барочная затейливая лепка выдавала приверженность архитектора веку фижм и пышных париков.
Герой свернул с набережной и прошелся вдоль строения сбоку. Обнаружилось длинное продолжение фасада. Вернее - как бы ножка буквы Т, при которой фасад служил всего лишь незначительной поперечиной. Высокие полуциркульные окна напоминали Михайловский манеж.
Странно, что такой дворец стоял заброшенным - и ведь в самом центре, на Университетской набережной!
Но если в этом доме не сидит директор, значит, никто не может запретить Герою Братееву принимать почту на здешний адрес! Блестяще! И даже если петербургские действительные члены АОН вместе с членами-корреспондентами явятся поинтересоваться, где располагается их Академия, можно будет подвести к сим подлинным остаткам былого величия и объяснять, что парадное здание пока еще на косметическом и капитальном ремонте - но скоро откроется вновь во всем первозданном блеске!
Должно быть, из-за общей заброшенности на фасаде не был обозначен номер. Герой вернулся к Меншиковскому дворцу и убедился, что Алексашка жил под нумером 15. С другой стороны покинутый дворец обрамлял филфак университета под нумером 11. Стало быть, опальный дворец располагается под нумером 13. Ну, раз Герой Братеев бросил на него взгляд, опала дворца позади!
А самый нумер 13, надо было считать, обещает удачу. Герой если и страдает слегка суевериями - то наизнанку: любит пересекать свои пути с черными котами, чтит число 13 и плюет для удачи через правое плечо.
Правда, в заколоченной двери заброшенного дворца не нашлось прорези для писем и газет. Нужно было договориться, чтобы корреспонденция на Университетскую, 13, оставалась прямо на почте. Впрочем, это - дело нетрудное. Трудность оставалась за малым: чтобы потянулась в достаточном количестве вожделенная корреспонденция!
Потянется! Коли нашелся такой адрес - престижней не бывает. Чего ж еще? Как же не броситься на Университетскую, 13, - во дворец, целиком принадлежащий АОН, пусть даже простаивающий пока под капитальным ремонтом. Ремонт - тоже солидно. Ремонт означает, что есть деньги на новые паркеты и плафоны. Не на новые даже, но что гораздо изысканнее: на реставрацию паркетов и плафонов позапрошлого века - почти музейных!
Придут, убедятся, что здание в ремонте, - и станут покорно ждать, когда ремонт наконец закончится и их пригласят на инаугурацию... или презентацию... ну словом, пригласят на давно заслуженное ими торжество.
А пока не закончен ремонт, незачем и мантии с посохами рассылать - ясно же, что мантии должны находиться в комплекте с дворцом!
