Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
На этой ноте раздались бурные аплодисменты, всколыхнувшие всю многотысячную аудиторию. Директор благодушно дождалась, когда они стихнут, отпила немного воды из поставленной перед ней бутылки с минеральной водой, и продолжила свою речь:
– Когда я смотрю на вас сейчас, все еще будучи вашим директором, а вы – моими учениками, меня переполняет светлая грусть. Мы – я и весь учительский состав – прошли с вами долгий, сложный и тернистый путь, многое вложили в вас, но проценты по вкладу достанутся уже не нам. Однако, если вы все станете добропорядочными гражданами, принимающими активное участие в развитии страны, и преуспевающими личностями, то в том будет, отчасти, и наша заслуга. Мы очень надеемся, что за все годы обучения у нас, вы приобрели жизненные цели и умение действовать по совести, не отступая от своих принципов. Да будет так!
Снова – аплодисменты и рокот гордости, прокатившийся по рядам.
– Я имею честь, – торжественно произнесла директор, озирая зал с высоты кафедры орлиным взглядом, – пригласить на эту сцену завуча выпуска, госпожу Варду Шарет, ее заместителя, госпожу Нурит Харуш, а также руководителей классов: госпожу Яэль Даган, руководителя дведадцатого «а» класса…
В публике началось движение. Многие завертели головами, следя за выходящими на сцену. Те шли, принимая со всех сторон улыбки и короткие окрики приветствия.
– Госпожу Миру Сальмон, руководителя двенадцатого «б» класса… Госпожу Авиву Гури, руководителя двенадцатого «в» класса…
С каждым произносимым именем, шума и спонтанных аплодисментов в зале становилось все больше и больше. Классные руководительницы проталкивались сквозь ряды, по пути отвечая на рукопожатия своих сидящих по соседству учеников.
– Госпожу Дану Лев, руководителя двенадцатого «г» класса…
Возбуждение публики достигло апогея. Галь, Шели, Хен и все учащиеся их класса вскочили на ноги, чтоб получше разглядеть их любимицу. Галь подосадовала на то, что от прохода ее отделяло не меньше десяти мест, и что она не сможет сейчас вновь обнять свою старшую подругу.
Директор взирала на ажиотаж, царящий вокруг Даны, с выражением лица Сфинкса и холодной улыбкой, за которой можно было разглядеть переполнявшие ее истинные чувства. Выдержав положенную паузу, она поспешила объявить еще целый ряд имен.
Когда каждая классная заняла свое место за столом, она, поблагодарив их от своего лица за их нелегкую работу с учениками, и зачитав некоторые заслуги педсовета, предоставила слово завучу.
Торжественные речи продлились еще довольно долго. Завуч, завершив свое длинное «послание» выпускникам и их родителям, передала кафедру своей заместительнице, та – главе учительского комитета…
– Для того, чтобы понять всю степень сплоченности наших выпукников, – сказала последняя, – надо было понаблюдать за ними в учительской, во время работы над выпускной книгой. То было абсолютно неординарное зрелище! Группы девушек и парней, во главе со своими представителями, все вместе что-то вырезающие, клеющие, рисующие, пишущие, дающие друг другу советы…
При этих словах Галь ощутила острую обиду, пронзившую все ее естество, отчего глаза ее сразу наполнились слезами. Она быстро заморгала, пытаясь смахнуть слезы со своих ресниц, боясь, чтоб они не повредили макияж, и засопела. Шели наклонилась к ней, спрашивая, все ли с ней хорошо, и, в знак поддержки, крепко стиснула ее руку. Но Галь удалось овладеть собой быстро, и она снова с интересом стала смотреть на сцену.
Выступающие сменяли один другого в свете прожекторов и видеокамер. Все они, между делом, благодарили директрису за ее высокий профессионализм и ответственность в руководстве школой.
По окончании пламенных обращений всех официальных лиц, сдобренных фразами о горечи прощания, слово вновь взяла главная:
– Для вручения подарков классным руководителям вызываются представители классов…
На этот раз имен не называлось, поскольку они были не суть важны. Каждый раз выходила пара – парень и девушка. Парень нес корзину цветов, а его спутница – подарок. Они поднимались на сцену, подходили к своей классной, расцеловывались с ней, и передавали ей из рук в руки свое подношение. Корзины цветов постепенно выстраивались на столе в ряд, превращая его в яркую оранжерею.
Хен еще заблаговременно подал своей девушке знаки готовиться к выходу. Оба уже привстали, в ожидании их вызова, словно тигры перед броском. И в последний момент, когда предыдущая пара сходила со сцены, Шели Ядид приняла неожиданное решение. Она быстро переглянулась с Хеном и, прочтя в его взгляде ту же самую мысль, дернула Галь за локоть, заставив ее подняться.
– Иди! – шепнула она ей, суя ей в руки сверток. – Иди вместо меня!
Та вперилась в подругу в полнейшем недоумении, и застыла в оторопи. Весь ряд, и все сидящие сзади и спереди, смотрели сейчас только на нее. О том, как это выглядело со сцены и говорить было нечего!
Колебание ее продолжалось не больше секунды, но за это мгновение она, словно при медленном просмотре видеопленки, поняла все. Ее охватил трепет глубокой благодарности, и ей больше всего захотелось сейчас упасть в объятия Шели и расплакаться.
– Ну, не тяни резину! – громким шепотом приказала Шели Ядид, и, буквально, вытолкнула ее вслед за Хеном, после чего опустилась на свое место, охваченная дрожью.
Галь прошла по ряду, сопровождаемая любопытными взглядами публики, и поднялась на сцену, с каждым шагом все больше испытывая гордость за предоставленную ей честь. Это была ее великая минута, о которой она даже мечтать не могла. Она видела вежливо-замкнутую улыбку директрисы, за которой та скрывала свое недовольство, и призывной огонек в глазах Даны Лев, которая, заранее протянув руки навстречу своим любимцам, шепнула ей на ухо при поцелуе:
– Я же сказала, что мы сегодня еще не прощаемся!
– Я счастлива! – прошептала ей Галь в ответ.
На другом конце сцены, откуда им предстояло сойти обратно в зал, оператор с камерой усердно запечатлевал этот момент. Проходя мимо него, Галь на секунду задержалась и посмотрела прямо в объектив с широкой и уверенной улыбкой. Улыбкой настоящего победителя. Сегодняшний вечер принадлежал ей.
Вот, в таком духе церемонности и праздничности прошла вся официальная часть, затянувшаяся до десяти вечера. В конце нее был объявлен сорокаминутный перерыв. Тем из учащихся, кто принимали участие во второй, художественной, части, надлежало пройти за кулисы на десять минут раньше остальных, в их числе –
