Все их деньги - Анна Теплицкая
Глава одиннадцатая. 2024. Старый
Мы с Эллой договорились встретиться в четыре часа дня в одном из моих ресторанов на Фрунзенской набережной. Я выбрал безлюдный боковой зал, чтобы не быть ненароком замеченными, и сел на мягкий расписной диван. В ожидании я лениво размышлял о новой концепции завтраков в GANZA – «собери свой завтрак сам». В который раз убедил себя, что идея провальная: какого чёрта за три с половиной тысячи рублей наш гость должен думать, как бы ему соединить любимые ингредиенты. Он платит за результат работы команды повара – профессионала, который сначала получил специальное образование, потом долго и трудно работал: придумывал блюда, экспериментировал с продуктами и выдал лучшее гастрономическое решение из всех возможных. Я не понимаю, что может обычный гость? Взять омлет, каперсы, помидоры, накидать туда лосося и яйцо пашот?!
Когда Элла вошла, я почувствовал внезапное волнение, завидев знакомый силуэт, выгодно выделяющийся горделивой осанкой… А походка у неё была какая… О, от одной походки этой можно было бы сойти с ума. Я с обречённостью отметил, что и сейчас, после стольких лет знакомства и близости, она всё равно сумела вызвать во мне сильнейшее влечение, и даже рассеянная быстрая мысль о ней оказывала стимулирующее воздействие на всё тело. Конечно, в те моменты, когда я забывал о ней в периоды охлаждения, то чувствовал себя менее озабоченным, более расслабленным, но, должен признать, что в целом ощущал себя как человек, утративший какую-либо мотивацию.
Я встал и пошел ей навстречу, не дожидаясь, пока она подойдет к столику.
– Элла… – я обнял её, но она не сделала встречного движения, а только неловко притронулась губами к моей щеке.
Мы сели, и я с жадностью стал вглядываться в её спокойное лицо, пытаясь заметить присутствие хоть какой-то эмоции от нашей встречи, но она слишком хорошо владела собой. Она потеряла юношескую гибкость и слегка округлилась, но даже в своём зрелом возрасте была намного красивее, чем моя нынешняя жена. Во взгляде синих глаз читалась лёгкая усталость и непоколебимая уверенность в себе, не было этой молодой суетливости и задора, которые я привык видеть у Светы. Забавно, что Светкина тупость, которая в обычное время совершенно не раздражала, а даже казалась трогательной чушью, сейчас вдруг вызвала во мне острую неприязнь.
Элла сняла перчатки, обнажив тонкие запястья, увешанные золотыми украшениями. Всего одно её нетерпеливое, еле заметное движение рукой показалось мне невероятно эротичным, кроме того, я заметил среди остальных широкий, сплетённый из золотых нитей, браслет, который я когда-то подарил ей на день рождения. Интересно, она помнит, кто ей его подарил?
– Я тут заказал то, что ты любишь: салат с печёным лососем и суп с морским гребешком.
Она посмотрела на стол, на котором, кроме перечисленного, ещё красовалась дорогая бутылка шампанского, но никак не прокомментировала это стремление угодить ей. Воцарилась неловкая пауза, и Элла сказала:
– С днём рождения ещё раз! Ты нисколько не меняешься.
– Это ведь плохо, да?
– По-разному бывает, – тихий смешок. – В твоём случае нет, это совсем неплохо.
Сказанное можно было бы принять за комплимент, если бы только я не знал Эллу так хорошо. Она весело продолжала:
– Расскажи лучше, что новенького? Мы так давно не виделись.
– Что новенького… хм. Знаешь, я тут подумал, вот что интересно. При встрече люди спрашивают друг друга о том, «что новенького», «какие планы», о личной жизни интересуются только в том случае, если собеседник не состоит в длительных отношениях. И никогда они не задают вопроса: «Как твой брак?»
– Прости, что?
– Тебе не кажется это странным?
– Ты хочешь, чтобы я спросила: «Как твой брак?»
– Например. Или я могу об этом спросить.
– Меня эта часть твоей жизни не очень интересует, по правде говоря… Но если ты хочешь чисто гипотетически поговорить на эту тему, то я думаю, что этот вопрос вообще не имеет смысла.
Я изобразил удивление.
– Брак такая неотъемлемая часть жизни человека, что, можно сказать, это и есть его жизнь. И если брак твоего гипотетического собеседника неудачен, мы и так знаем про это, а если всё хорошо, то зачем тогда спрашивать?
– По твоей логике, тогда и про здоровье не надо спрашивать, ведь если оно хорошее, то и так видно. Но, однако, все спрашивают, – сказал я.
– Вообще-то про здоровье спрашивать бестактно. Кстати, именно по этой причине.
Я хотел сцепить пальцы на груди, но вспомнил, что по случаю дня рождения надел пиджак, а не свитер. Поэтому даже не стал пробовать натянуть прочную ткань на своей объёмистой груди и просто налил себе лимонад.
– А про что тогда тебя можно спросить?
Элла облокотилась на спинку стула.
– В контексте моего брака? – уточнила она.
– Например.
– Ты можешь спросить, что я считаю счастливым браком.
– Я это и так знаю.
– Да? Очень интересно… И что?
– Ты – одна из самых адекватных женщин, которых я когда-либо встречал, поэтому для тебя счастливый брак должен быть тем же самым, что и для меня.
Она расхохоталась, и моему взгляду открылись нежнейшие поперечные морщины на шее, которые она пыталась скрыть тяжёлым клетчатым палантином.
– У меня есть тонкая психологическая теория, я считаю, что у всех адекватных людей, вне зависимости от пола, логика приблизительно схожая, – сказал я.
– От тебя такое слышать мне раньше не приходилось. Раньше ты проводил более чёткую гендерную границу. Ты считал, что умный мужчина и умная женщина всё равно находятся на разных уровнях, в разных плоскостях. Естественно, в лучших сексистских традициях, сравнение было в вашу пользу.
– Старею, – не пошутил я. – Но ум – всё же, другое, там много факторов. Адекватность – это более независимая от пола категория, а идеальный брак – баланс интересов.
– Вот как? Очень общая формулировка.
– А зачем в таких случаях конкретизировать?
– А какой баланс интересов может быть у тебя и у твоей новоиспечённой жены?
Мне не удалось сдержать удовольствие, и, боюсь, оно явственно отразилось на моём лице.
– Я и не говорил, что у нас баланс интересов. А ты задала бестактный, по-своему же мнению, вопрос.
– Хитро.
