Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
— Пока она говорит, что тундру терпеть не может…
— Ну, это подростковое! Я не сомневаюсь, что через пару лет Оля станет прекрасной хозяйкой, матерью и жизнь в чуме будет казаться ей единственно правильной и достойной.
Алексей Петрович посмотрел на часы:
— Ладно, Константин Валерьевич! Мне пора на урок. Спасибо вам — за фильм, за интересную беседу. Редко удается поговорить о наболевшем… Впрочем, я полагаю, мы еще увидимся с вами. До встречи!
Поэтический вечер
В центре небольшого уютного класса стоял круглый стол, за которым сидели мальчишки и девчонки разного возраста, положив перед собой тетрадки и блокноты. Марина Сергеевна, молодая учительница литературы, обратилась к своим ученикам:
— Дорогие ребята! Сегодня у нас в гостях очень интересный человек. Константин Валерьевич — известный поэт из Москвы, член Союза писателей…
Я улыбнулся, заметив реакцию детей: они с неподдельным интересом разглядывали «живого» поэта. «Ну, я в школе тоже думал, что все писатели жили давным-давно и уже умерли!» — усмехнулся про себя.
Марина Сергеевна продолжала:
— Ребята, я думаю, мы попросим Константина Валерьевича почитать свои стихи, а потом и вы прочтете свои произведения…
Ребята захлопали в ладоши, я поклонился и начал рассказывать о своих путешествиях, о жизни среди кочевников разных стран. Время от времени читал стихи, написанные в Монголии, в Киргизии, в Китае. Мальчишки и девчонки слушали внимательно, было видно, что они любят и понимают поэзию. Наконец я прочел несколько стихотворений, посвященных Ямалу, ненцам, тундре. Ребята заулыбались и аплодировали дольше обычного: тема была им близка и понятна, ведь все они детство провели в тундре, на каникулах навещали своих родителей — оленеводов и рыбаков.
— Огромное спасибо, Константин Валерьевич! — улыбнулась мне учительница. — А теперь, ребята, я попрошу вас прочесть нашему гостю свои стихи!
Дети вставали и читали стихи: о тундре, об оленятах-авках, которых они кормили с рук, о перелетных птицах, возвращающихся весной на Север. Кто-то читал на память, кто-то мял в руках тоненькую тетрадку, время от времени заглядывая в нее. Если стихи были на ненецком языке, Марина Сергеевна шепотом переводила мне. Наконец очередь дошла до маленькой девочки, которая до этого робко сидела напротив меня, словно боясь пошевелиться. Худенькая, с огромными глазами, она встала и начала читать свои стихи тихим голосом, не поднимая глаз. Стихи лились как музыка — проникновенные, образные. Про отца, который должен вернуться с охоты, про маму, которая шьет малицу для младшего брата, про колыбельную песню, что пела бабушка в чуме… У меня внутри сжался комок — такая недетская грусть была в голосе маленькой ненки, хотя сами стихи были очень светлыми, добрыми. Я почувствовал, что передо мной — настоящая поэзия.
— Спасибо, Маша! — тепло улыбнулась Марина Сергеевна девочке, которая тут же села на свое место и снова вся съежилась. — Большое спасибо вам, Константин Валерьевич! У нас получился настоящий поэтический вечер!
Ребята еще раз похлопали в ладоши и стали собираться.
— Следующее занятие кружка в четверг! — напомнила ребятам учительница. — Константин Валерьевич, хотите чаю? Все-таки два часа стихи читали, устали, наверное?
— Что вы, Марина Сергеевна! — засмеялся я. — Я от стихов не устаю. Но и от чая не откажусь!
Учительница налила крепкий черный чай в маленькие фарфоровые чашечки, мы сели за стол. За окном кружил мелкий снег, искрясь в желтом свете уличных фонарей.
— Вот вы и познакомились с ребятами из моего литературного кружка, — ненка протянула мне стеклянную вазочку с сахаром. — Я сама окончила Институт народов Севера в Петербурге и вернулась в поселок, преподавать родной язык. К сожалению, обучение на ненецком языке — только в младших классах, в старших преподают уже по-русски. Получается, преподавая родную речь, я должна научить детей русскому языку, чтобы они могли учиться дальше. А ненецкий они забывают. Ребята, которые на каникулы уезжают в тундру, к родителям, знают язык. А поселковые все говорят только по-русски…
Я кивнул. Проблема исчезновения языков коренных народов Севера была мне знакома.
— Так вот, я и пытаюсь привить им любовь к родному языку. Устраиваю поэтические вечера, мы ставим спектакли по сказкам ненцев. В ваших стихах, я заметила, встречаются ненецкие слова — это очень приятно…
— Спасибо, Марина Сергеевна! — ответил я, немного смутившись. — Но ваш язык я, к сожалению, не знаю. Теперь буду учить!
Ненка посмотрела на меня и улыбнулась:
— Наш язык трудный! Много горловых звуков, придыханий. Пишется так, а читается по-другому. Язык хантов гораздо легче. У нас многие ненцы знают хантыйский язык, а вот ханты ненецкий редко осваивают.
Я пил чай и любовался Мариной Сергеевной: красивая молодая женщина искренне любила работу в школе, была предана своему народу, его языку, его древним обычаям.
— Константин Валерьевич, вы знакомы со стихами наших классиков? Леонида Лапцуя, например?
— Имена мне знакомы, но стихов я, честно говоря, не читал! — вздохнув, признался я.
— Я почитаю вам Лапцуя, его стихи о нашем языке. Вот послушайте:
«Язык наш веками отточен, / Как дедовский нож на бруске! / Язык наш без промаха точен, / Как пика в умелой руке…»
— Прекрасные стихи! — восхитился я. — А Лапцуй писал на русском или на ненецком?
— Он писал на двух языках! — с гордостью ответила учительница. — Просто вам я прочла по-русски. Вы знаете, в Салехарде живет вдова поэта, Елена Григорьевна. Она удивительный человек. Вам непременно надо с ней познакомиться! Вы легко найдете ее в Доме-музее Лапцуя. Она создала этот музей в память о своем муже…
— Марина Сергеевна, скажите, та девочка, которая последней читала стихи…
— Маша… Я знала, что вам ее стихи понравятся. Она очень талантлива, вот только…
— Что? Родители не хотят, чтобы она училась дальше? — предположил я, вспомнив разговор с учителем математики.
— У Маши нет родителей. Она сирота… — ненка тяжело вздохнула. — Ее мама умерла от туберкулеза, брат погиб, утонул в Оби. Отец начал пить и потом покончил с собой. Маша живет в интернате круглый год, в тундре у нее не осталось родных. Первое время она вообще ни с кем не разговаривала, все время плакала. А потом начала писать стихи. Может быть, поэтому ее стихи такие светлые: она словно убегает в мир поэзии, где живы мама, папа, братик…
Марина Сергеевна рассказывала, теребя край платка, а у меня в горле стоял комок. И словно из самого сердца звучали стихи маленькой ненки с большими черными глазами. Стихи искренние, нежные,
