Пепельная Луна - Ольга Михайловна Фарбер
Тонкий знаток загадочной французской души, он, как всегда, оказался прав. В красивой комнате с лепниной и росписью на потолке не было даже воды.
На вопрос, в котором часу начинается ужин в ресторане L’Armanсon, который, как сообщал буклет отеля, непременно порадует гурманов лучшими шедеврами французской и международной кухни, Катя с Семеном получили радостный ответ:
– В 20.00, милости просим, месье-мадам!
Не говоря ни слова, они развернулись и снова сели в машину, чтобы найти какой-нибудь магазин, лавку фермера, лоток доброго пейзанина – все что угодно, где может обнаружиться то, чем можно утолить голод. В радиусе десяти километров – ни-че-го!
Наконец они увидели крошечный магазин – там продавали только вино и консервированные шпроты. При виде этого продуктового набора Катя прижала руку ко рту, силясь сдержать приступ тошноты, и выбежала на улицу.
Ровно в восемь часов вечера они были первыми, кто стоял у дверей ресторана L’Armanсon на ужин. Остальные гурманы задерживались.
Когда им чинно подали меню и начали предлагать, что лучше выбрать, Катя думала, что упадет в голодный обморок.
Официант принес им крошечные тарелочки размером со столовую ложку, в которых было карпаччо из томатов, и четыре пышные булочки.
– Подарок от заведения!
Они накинулись на булки с таким аппетитом, что официант про себя пробурчал: «Ох уж эти русские…»
Конечно, потом они насладились высокой кухней. Тогда Катя впервые попробовала запеченного голубя… Господи, как давно это было!
Денисов вернулся в зал и молча сел за стол. Как и следовало ожидать, разговор по мобильному не поднял ему настроения.
Катя взглянула на него. Разве может она рассказать все это Денисову – милому, доброму, который сидит, неестественно выпрямив спину, словно проглотил аршин, и потеет. Так нещадно потеет, словно тополиный пух за окном превратился в снежные хлопья и посреди лета в ресторане включили на полную мощь все батареи.
Она тряхнула головой, гоня нахлынувшие воспоминания прочь.
– Да, так правда, что в Париже могут закрыть ресторан на обед? Это же абсурд, – вернулся он к начатому разговору.
– Последние пять лет некоторые французские рестораны не закрываются, но в хороший после двух часов дня даже не стоит соваться, – лаконично ответила она и улыбнулась Денисову, но он уже смотрел мимо нее в глубь зала.
Очевидно, он уже утратил интерес к теме беседы, перестал есть, откинулся на спинку стула и с интересом изучал интерьеры. Поблагодарил, даже слишком любезно, официанта, которого отчитывал двадцать минут назад. Официант был рад, что буря миновала, и с облегчением подробно отвечал на вопросы о том, из какой рыбы сварена уха. Казалось, Денисов пребывал в самом благостном расположении духа, но Катя-то его знала, он мог провести кого угодно, но только не ее.
Она слегка повернула голову, поправляя прическу, и проследила, куда он так пристально смотрит. Денисов всецело переключился на изучение антикварного глобуса. А может, столика с телеведущим и Молью, как окрестила Катя девушку, рассмотрев внимательнее.
Изящная натуральная блондинка с фарфоровой кожей, вблизи она не казалась такой уж юной. Во всяком случае, точно была старше Сони. Обманчивую инфантильность облику придавала одежда в стиле куклы Барби.
Моль была в короткой кожаной юбке оливкового цвета, высоких сапогах на каблуках со шнуровкой спереди. «Идеальная фигура», – отметила Катя. Идеально прямые, как у куклы, волосы убраны в высокий тугой хвост.
При всей своей воздушности и очаровании девушка все-таки никакой другой ассоциации, кроме как с бледной молью, не вызывала. Впрочем, Катя наверняка пристрастна.
Еще пять минут скрытого наблюдения, и Катя четко поняла, что не глобус и не увядающий ловелас являются объектом пристального интереса Денисова, а именно девушка. И уж точно Денисов разглядел в ней что-то, чего Катя не могла увидеть.
Моль старательно не замечала Денисова, но от зоркого Катиного глаза не ускользнуло, что девица смущена и один раз вроде как кивнула Денисову в знак приветствия, как человеку, знакомство с которым неуместно афишировать, но и не поздороваться тоже нельзя.
Меж тем обзор парочки то и дело загораживали подходившие взять автограф. Казалось, разом в «Пушкинъ» нагрянул целый курс студенток. Холеные девушки, плавно покачивая бедрами, не давали телезвезде сосредоточиться на трапезе. Надо думать, Моль досадовала на то, что зал не заполнен китайскими туристами: уж они-то точно не узнали бы ее напомаженного спутника.
Кате стало неуютно рядом с броуновским движением вокруг звезды, таким чуждым респектабельной атмосфере ресторана. Но еще хуже было то, что она чувствовала себя лишней под этими трассирующими перекрестными взглядами Денисова и Моли. «Может, я не права и после болезни выдумываю…» – она пыталась списать происходящее на разгулявшееся воображение, но уж что-что, а чутье не обманывало Катю никогда.
Все встало на свои места. Вот почему Денисов не приехал, когда ей было плохо после поезда. Вот почему он так быстро заканчивал разговор и не отвечал на звонки, ссылаясь на работу. Но использовать ее в качестве наживки, чтобы вызвать ревность у этой девицы… «Нет, это уж слишком!» – мысленно воскликнула она.
Будто в подтверждение того, что мысль материальна, телеведущий резко встал и, указав официанту жестом на оставленные купюры, пошел к выходу, волоча за собой семенящую на каблуках Моль. Очевидно, и он был не в духе и тоже сказал себе, что беспрестанно раздавать автографы за обедом – это уж слишком.
После их ухода Денисов сдулся и потерял интерес к происходящему, он нелепо пытался поддержать разговор.
– Денисов, кто эта девушка? – без обиняков спросила Катя.
В конце концов, милый добрый Денисов ей прежде всего друг, а друзей надо поддерживать в минуту душевной тревоги. О том, что поддержка сейчас кстати, Денисов сигнализировал всем своим видом. Разумеется, даже не догадываясь об этом.
– Аспирантка, – промямлил он как можно безразличнее. – Моя аспирантка.
– Она что, еще и оперирует? – не смогла сдержать удивления Катя. – Ты меня, конечно, извини, но вижу, что не зря я никогда не спешила воспользоваться твоими предложениями поправить здоровье в вашей больнице.
– Нет, изучает организацию здравоохранения, административную работу, – махнул он рукой и устало добавил: – Сейчас это важнее, чем лечить людей. Перспективнее.
– Понятно, – протянула Катя. – Не видать нашей медицине светлого будущего с такими чиновниками от здравоохранения. Пойдем, Денисов. Давай попросим счет.
– Можем еще посидеть, – сказал он, но в тоне сквозило облегчение. Ему не терпелось уйти из ресторана, и Катя полностью разделяла его чувство.
У выхода Катя взглянула в зеркало и улыбнулась отражению. Все в порядке, ничего не произошло. Они вошли сюда чужими людьми, а вышли – окончательно чужими. А ненароком закравшаяся глупая
