Мальчик как мальчик - Александр Альбертович Егоров
Этими острыми зубками Эдвард еле заметно улыбнулся.
– Вот всё и кончилось, – сказал он своей подруге.
Не было больше героев из комикса, не было лазерных мечей. В темном московском небе плыли облака, и памятник советским героям – покорителям космоса бессильно тянул стальную стрелу к луне. Тяжело дыша, ты опустился на травку возле изгороди. Танька осторожно присела рядом.
– А что это было? – спросила она.
– Так. «Fast Play», рекламный ролик. Подписывайтесь, ставьте лойсы.
Последнее послание было адресовано зрителям. Таня тихо засмеялась.
Легонько прикоснулась пальцами к твоей шее, и последние следы ужасных шрамов исчезли.
Тогда она спросила:
– Скажи, Эд… а много в Москве таких гопников-оборотней?
– Каждый второй. Только большинство уже передохло.
– А когда оборотни умирают, они превращаются в собак?
– Нет. Вообще-то они превращаются в лохов. В обычных взрослых лохов.
– Почему?
– Потому что придурки, – улыбнулся ты. – И школу часто прогуливали.
Танька нахмурилась.
– А эти парни – твоя банда? – спросила она.
Ты не ответил. Поглядел вслед уходящим. Ребята о чем-то переговаривались на ходу, смеялись, размахивали своими досками.
– Я их в первый раз вижу, – сказал ты. – Но они друзья.
Кажется, это был конец первой серии. Дальше было оставлено место для финальных титров.
Странно: мне не хотелось расставаться с героями. Я наугад перемотал диск на несколько эпизодов вперед, но не слишком далеко.
Все началось, как и раньше, с темноты. То, что появилось на экране затем, показалось мне неотчетливым оскорблением. Ну да, тупо поржать над взрослыми – в самый раз для подростковых сериалов. Кто-то гениальный ведь придумал Симпсонов? Но разве, – думал я, – со стороны мы такие? Разве моя голая спина вот так же блестит, когда я…
Вот сволочи эти продюсеры, решил я и стал смотреть дальше.
Действие, как я сразу догадался, происходило в спальне Танькиных родителей. Родители, как и следовало ожидать, застряли во времени в довольно комичных позах, но так, чтобы не раздражать взрослого зрителя, – в общем, в позах, лишенной всякой эротики (какая эротика может быть между родаками?), вдобавок – прикрытые кое-где простынками, зато с полуоткрытыми ртами и влажными пятнами на подушках. Рассмотрев всё это в деталях, девчонка поморщилась:
– Такие мерзкие. Я не хочу взрослеть.
Ее спутник (то есть ты) покачал головой, как если бы хотел сказать: «не хочешь – не будешь».
– Мерзкие, мерзкие, – продолжала Таня. – Они что, сексом занимались? Какая гадость.
– Их можно за это немножко помучить, – предложил Эдвард (вот гребаный Карлсон, подумал я). – Хочешь, напугаем их до полусмерти? Чтобы поверили в вампиров?
Танькины глаза сверкнули. Камера приблизила неподвижные фигуры в постели. Голая спина у папаши была покрыта редким сивым волосом. На потной шее поблескивала цепочка. Интересно, – подумал я, – с крестиком или нет.
Эдвард смотрел туда же – брезгливо и надменно:
– Им вообще не надо жить. Почему они отключают вай-фай после двенадцати? Они не хотят, чтобы мы с тобой встречались? Да, я знаю. Они хотят, чтобы ты дружила с ребятами из гимназии. С отличниками и спортсменами.
– Но… – Танька смутилась. – Вообще-то они меня любят.
– Мучить нужно именно тех, кто тебя любит. Иначе неинтересно.
Здесь ты обернулся и взглянул прямо в камеру. Этого можно было и не делать. Я сжал кулаки.
Но Таня слушала молча. Будто не могла решиться.
– Боишься?
Девчонка пожала плечами.
– А ты меня любишь?
Таня кивнула.
– А хочешь, я сам это сделаю? Просто… два хороших укуса. И они больше никогда не встанут между нами. Никогда, понимаешь?
Таня помотала головой испуганно.
– Ты не веришь мне? – Эд вскинул брови. – Ты любишь их больше, чем меня? Ладно. Тогда, наверно, мне лучше уйти. Прощай.
– Нет, – прошептала Танька и схватила тебя за руку. – Не уходи, Эдвард. Не бросай меня. Если надо, давай их убьем. Ты же говорил, что будешь со мной… и мы еще хотели сфоткаться для инстаграма…
Бедная дурочка совсем потеряла голову. Вампир, что называется, торжествовал. Он высвободил руки. Пошевелил тонкими пальцами (я заметил, что ногти у него длинные). Неслышным шагом приблизился к постели. Склонился. Хищно оскалил зубки. И тут у него в кармане запел мобильник.
– Ну что за дрянь, – пробормотал он, поднося трубку к уху. – Алло… не понял… кто? А, продюсер сериала…
Эдвард слушал кваканье в трубке и скучнел на глазах. Не прощаясь, отключился.
– Не разрешают, – пояснил он. – Нельзя крови. Нельзя жестокости. И трахаться тоже нельзя. По крайней мере, сейчас.
– А когда будет можно? – спросила Танька.
– Не знаю. Может, в следующей серии?
Следующий план был смонтирован «через вспышку», и от яркого света у меня даже глаза заболели.
– Я не приму у вас контрольную, Соколова, – произнес Борис Петрович, учитель математики, в шуршащей тишине школьного класса. – Что за художество? Мне кажется, вы вообще забыли, где находитесь. Интересно, чем вы занимались накануне?
Соседи вытянули шеи. По рядам пошли смешки.
На листе у Тани Соколовой вместо доказательства теоремы красовался твой портрет. Ну, то есть портрет Эдварда. В черном, с короткой стрижкой. Вампирские зубки чуть заметно обнажились в улыбке.
Таня провела пальцами по твоим нарисованным губам. Потом подняла глаза на учителя:
– Сегодня ночью я хотела заняться любовью с вампиром. И обязательно займусь в следующий раз.
На ее бледной шее почти не заметен был розовый бактерицидный пластырь «Фаст-Пласт». Но учитель и вовсе стал бледнее мела. Точнее, он краснел и бледнел попеременно и ловил воздух ртом.
Таня Соколова не глядела на него. Она глядела на Эдварда. Больше никто его не видел. А он – ну, то есть ты – стоял у доски и смотрел на нее. А может, на меня. И выглядел победителем.
Я нехорошо прищурился и нажал на «стоп».
Скоро ведь официальная премьера, вспомнил я. Может быть, мне даже пришлют приглашение. Может быть, я даже приду.
* * *
В галерее «Винофермы» яблоку было негде упасть, да яблок там и не было, кроме рекламы неавторизованного дилера «эппл», зато прямо на входе гостей угощали кроваво-красным гранатовым соком, даже меня, опоздавшего. На широких экранах транслировали трейлеры новых серий. Там оказалось даже больше героев, чем я думал. Но ты был главным.
Ты был в центре и на пресс-конференции. Сидел за условным столом на деревянном помосте, в черном свитере, побледневший от удовольствия, рядом с вальяжными продюсерами, бок о бок со своим личным агентом. Точнее, агентшей.
Я пригляделся. Прислонился спиной к железной колонне. Запустил руку в карман и глотнул из стеклянной фляжки.
Да, это была Светка. В незнакомом белом костюме, по виду – очень дорогом. И с алыми, ярко
