Мистер Вечный Канун. Город Полуночи - Владимир Торин
— Тысячи… Ты представляешь, что может случиться? — Чарли ужаснулся собственной догадке. — Они ведь готовят что-то к Хэллоуину. Эти мистер Мэйби и Лукинг. Что-то очень плохое.
— Что еще за Лукинг? — удивился Томми. Он слышал это имя впервые.
— Ну, Гласс. Фабрика Гласса… — пояснил Чарли. — Его зовут Лукинг, это было написано на двери в конторе над цехами. Дурацкое имечко, конечно… В общем, неважно. Мы должны что-то сделать со всеми этими пугалами!
— Тут не поспоришь. — Томми кивнул. — Но для начала надо хотя бы выбраться отсюда.
Он подошел к двери и дернул за ручку. Как и следовало ожидать, она и не думала поддаваться.
— Заперто. Что же теперь, до утра здесь сидеть?! Мама, наверное, уже в бешенстве — ведь я пропустил не только завтрак, но и обед. Если не явлюсь к ужину, она меня самого сварит.
— Не сварит, — заверил приятеля Чарли. — Пока ты тут дрых, я уже все осмотрел и нашел, как выбраться. Вон там есть лестница на чердак. Окно на нем открывается. Еще не забыл, как лазить по крышам?
— Спрашиваешь…
— Вик? Ты тут?
Не дождавшись ответа, Кристина открыла дверь и заглянула в комнату.
— Ну кто бы сомневался, — проворчала она. — И где он на этот раз пропадает?
Если еще вчера Кристину отсутствие брата нисколько не волновало бы, то сейчас, осмотрев темную пустую комнату, она подумала: «Ну конечно! Я ведь в одиночку должна все это делать! Я же единственный ребенок в семье!»
А потом вдруг ее кольнула задорная мысль: «Хм… почему бы и нет? Виктор с его занудством только все испортит! К тому же он вряд ли оценил бы мои методы и потом целый вечер ворчал бы, как старый хрыч. Справлюсь сама!»
У Кристины Кэндл с детства была одна особенная черта, которой она сама никогда не придавала особого значения. Черта эта заключалась в том, что Кристина была умной. Хотя нет, все же правильнее будет сказать, что она была очень умной. Причем настолько, что это раздражало маму, и она то и дело твердила ей: «Не умничай, Кристина, а то вылезут волосы и будешь лысой, как тетушка Кло». Дочь догадывалась, что маму просто раздражают умные люди рядом с ней, потому что они в любой момент могут придумать или удумать что-то, что ей может не понравиться.
Кристина, впрочем, и сама не очень любила думать — вернее, Думать, с большой буквы. А все потому, что это отнимало множество сил и потом ее неизменно мучила мигрень.
Само собой, она знала, что это ее собственная ведьмовская сила. Причем открылось это ей, еще когда она была возраста Томми и совершенно случайным образом: тетушки в очередной раз разорались, забыв запереть окно кухни. То, что она — ведьма, Кристину не заботило, напротив, она старалась не выделяться и быть как можно более обычной, только бы в городе ее не ставили в один ряд с мамой или тетками. И она этого добилась: для всех были «эти странные Кэндлы из дома на холме» и «милая Кристина из библиотеки», и вряд ли кто-то даже догадывался, что милая Кристина и странные Кэндлы — родственники.
К тому же, как уже говорилось, она терпеть не могла применять свою силу. И тем не менее сейчас был тот редкий случай, когда последующая мигрень должна была того стоить. Папа… они похитили папу и она его найдет!
Кристина на миг закрыла глаза, сконцентрировалась и подула на собственный указательный палец — его кончик объял шарик зыбкого голубоватого света. Девушка приставила его к виску и заставила себя думать о папе. В голове выстроились картинки, словно фотокарточки в фотоальбоме: она убегает на работу, услышав, как папа зовет ее, видит лгущих или заблуждающихся родственников, которые уверяют, что папа куда-то вышел, видит взгляд мамы, когда кто-то говорит о папе в ее присутствии, видит кривую улыбку дядюшки Джозефа… Потом перед ее мысленным взором предстает Виктор, который буквально встряхивает ее, и с чужой лжи, чужих взглядов и улыбок сползает тонкая серая поволока, тут Кристина начинает понимать. Рядом с каждой ложью прямо в воздухе появляется табличка с надписью «Ложь», а рядом с головами отводящих глаза и улыбающихся родственников таблички, подписанные: «Она знает, что случилось, но не хочет себя выдать», «Злорадство!», «Самодовольство!», «Он получает наслаждение всякий раз, как кто-то недоумевает, где же Гарри Кэндл»…
Мысли в голове у Кристины начали тасоваться, как карты в колоде, после чего, вытаскивая их одну за другой, она начала выкладывать пасьянс из образов. Девушка взяла все, что произошло в доме за последние дни, вычленила оттуда то, что хоть как-то было связано с папой, а остальное отбросила. В результате картина сложилась.
Светящийся палец все крутился у виска, наматывая мысль за мыслью, а в голове Кристины начала складываться последовательность действий — то, что ей требовалось сделать, чтобы найти ответы. Нижний ящик комода в комнате бабушки Джины, болтливая ведьма, ключ, дверь чердака…
Кристина открыла глаза и улыбнулась. Она знала, с чего начать…
Подготовка заняла совсем немного времени, и вскоре Кристина уже сидела в засаде. Дверь открылась, и, осторожно переступив порог, в комнату девушки вошла тетушка Рэммора. В руках она держала покачивающийся из стороны в сторону поднос.
— Милочка, я принесла тебе молоко и печенье, — сказала она, увидев сидящую на стуле посреди комнаты племянницу.
— Неужели это моя тетушка? Молоко и печенье? Не ожидала…
Глянув на Кристину, Рэммора нахмурилась. Что-то с племянницей было не так. Она втянула носом воздух и сразу все поняла.
— Ты что… — прошептала тетушка, — умничала?
Кристина кивнула, и она продолжила:
— Твоя мама ведь запретила тебе…
— Верно. Она запретила мне умничать. Виктору она запретила уезжать из дома семь лет назад. Томасу запретила совать нос во взрослые дела, а тебе…
— А я что? — сконфуженно прервала Рэммора племянницу. — А мне — ничего!
— Так уж и «ничего», тетушка? — коварно улыбнулась Кристина и достала из-за спины коричневую бутылку с этикеткой, на которой была изображена крыса и стояла надпись на немецком.
Рэммора сглотнула.
— Откуда у тебя это? Это же…
— Да, бабушкин шнапс, который мама от тебя прячет.
— Она говорит, что от него я становлюсь сама не своя…
Кристина вскочила на ноги и, отобрав у Рэмморы поднос, всучила ей в руки пыльную бутылку.
— Предлагаю немного посидеть и поболтать перед ужином, тетушка.
