Дорога в тысячу ли - Мин Чжин Ли
— Я хочу только достаточно риса для обеда невесты и жениха — белый рис для них, прежде чем они уйдут из дома. — В глазах Чанджин появились слезы, и продавец отвернулся.
Чхо ненавидел, когда женщины плачут. Его бабушка, мать, жена и дочери — все они плакали бесконечно. Женщины слишком много плачут, подумал он. Его старшая дочь жила на другой стороне города с человеком, который работал печатником, а младшая и трое ее детей жили вместе с ним и его женой. Продавец риса жаловался, что приходится содержать дочь и внуков, он много работал и делал ставку на любого японского клиента, готового заплатить самую высокую цену, он не мог допустить, чтобы его дети голодали, чтобы они оказались нищими и бездомными.
Чанджин подсчитала иены и положила их на деревянный поднос на прилавке рядом со счетами.
— Маленький мешочек. Я хочу, чтобы они съели все. Чтобы ничего не осталось. Я сделаю им сладкий торт.
Чанджин подтолкнула к нему поднос с деньгами. Если он еще раз скажет «нет», она обойдет все магазины риса в Пусане, чтобы ее дочь получила белый рис на свадебный ужин.
— Торт? — Чхо скрестил руки на груди и громко рассмеялся, он давно не слышал, как женщины говорили о тортах из белого риса, такие дни давно минули. — Полагаю, вы принесете мне кусок.
Она вытерла глаза, когда продавец риса отправился в кладовку.
11
Наконец постояльцы смягчились и позволили постирать свою рабочую одежду. Они уже сами не выдерживали исходивший от нее запах. Захватив четыре огромных узла, Пукхи, Тукхи и Сонджа отправились в бухту. Они подобрали и подвязали длинные юбки, присели у воды, установили стиральные доски. От ледяной воды немели руки, кожа на них огрубела от многолетней работы. Пукхи изо всех сил терла влажные рубашки на деревянной доске, а ее младшая сестра Тукхи сортировала оставшуюся часть грязного белья. Сонджа отстирывала рыбью кровь и кишки с пары темных брюк, принадлежащих одному из братьев Чон.
— Чувствуешь ли ты, что замужем? — спросила Тукхи.
Девочки были первыми, кто узнал новость сразу после регистрации брака. Они изумились еще более, чем постояльцы.
Пукхи подняла глаза от работы, чтобы увидеть реакцию Сонджи. Она внутренне упрекала сестру за дерзость, но ей и самой было любопытно.
— Еще нет, — сказала Сонджа.
Брак состоялся три дня назад, но из-за недостатка места Сонджа по-прежнему спала в одной комнате с матерью и служанками.
— Я хочу замуж, — сказала Тукхи.
Пукхи рассмеялась.
— Кто женится на таких девушках, как мы?
— Я хотела бы выйти замуж за такого человека, как пастор Исэк, — сказала Тукхи. — Он такой красивый и приятный. Он смотрит на тебя, когда разговаривает с тобой. Даже постояльцы уважают его, хотя он ничего не знает о море. Вы заметили?
Это было правдой. Постояльцы регулярно высмеивали людей высшего класса, учившихся в школе, но им нравился Исэк. Но Сондже трудно было думать о нем, как о своем муже. Пукхи похлопала сестру по плечу.
— Ты глупая. Такой человек никогда не женится на тебе. Выкинь пустые мысли из головы.
— Но он женился на Сондже.
— Она другая. А мы слуги, — сказала Пукхи.
Тукхи закатила глаза.
— Как он тебя зовет?
— Он зовет меня Сонджа.
До встречи с Хансо Сонджа часто беседовала с сестрами и сейчас была рада разговору.
— Ты очень ждешь отъезда в Японию? — спросила Пукхи.
Она была больше заинтересована в том, чтобы жить в городе, чем в замужестве, которое казалось ей ужасным. Ее бабушка и мать работали до самой смерти. Она никогда не слышала, чтобы мать смеялась.
— Мужчины сказали, что Осака многолюднее, чем Пусан или Сеул. Где ты будешь жить? — спросила Пукхи.
— Я не знаю. Полагаю, в доме брата пастора Исэка.
Она думала о Хансо и о том, что он может быть рядом. Больше всего она боялась столкнуться с ним. Но было бы хуже, подумала она, никогда больше не увидеть его.
Пукхи заглянула в лицо Сонджи.
— Ты боишься ехать? Я думаю, что у вас будет там чудесная жизнь. Мужчины говорили, что в Осаке везде электрические огни — на поездах, автомобилях, улицах и во всех домах. Они сказали, что в Осаке есть много вещей в магазинах. Может быть, вы станете богатыми и сможете что-то прислать нам. И мы сможем открыть там пансион! — Пукхи была поражена той перспективой, которую сама только что придумала. — Твоя мать будет готовить, а мы будем стирать и мыть…
— И ты еще говоришь, что у меня в голове сумасшедшие мысли? — Тукхи хлопнула сестру по плечу, оставив влажный отпечаток ладони на ее рукаве.
Сонджа с трудом вытащила мокрые брюки, они были очень тяжелыми.
— Может ли жена пастора быть богатой? — спросила Сонджа.
— Может быть, он заработает много денег! — отозвалась Тукхи. — И его родители богаты, верно?
— Откуда ты это знаешь? — спросила Сонджа.
Ее мать сказала, что родители Исэка владели где-то землей, но многие из землевладельцев продавали свои земельные участки японцам для оплаты новых налогов.
— Я не знаю, будет ли у нас много денег. Это не имеет значения.
— Его одежда такая хорошая, и он образованный, — сказала Тукхи.
Сонджа взялась стирать другую пару брюк.
Тукхи взглянула на сестру.
— Можем ли мы отдать ей сейчас?
Пукхи кивнула. Сонджа выглядела встревоженной и грустной, ничего похожего на счастливую невесту.
— Ты для нас как родная сестра, но ты всегда чувствовала себя старше, потому что умна и терпелива, — улыбаясь, сказала Пукхи.
— Когда ты уйдешь, кто защитит меня, когда твоя мама будет ругаться? — добавила Тукхи.
