Лебяжий - Зот Корнилович Тоболкин
– Спроси Мурунова: скоро ли справится. Бурить надо.
– Спрошу. И даже накачку дам. От твоего имени.
– Накачки не надо. Он после всего... в себя еще не пришел.
– Жалеешь? Горкин не пожалел... он скоро всех вас разденет до ниточки.
Мухин, нахмурясь, отозвался не сразу. Он не терпел лобовых выводов.
– Жизнь наша всякой всячиной напичкана. А самое главное в ней – работа. Вот и суди, Раечка, людей по работе.
– Работу и с добрыми помыслами делают, и с дурными.
– Как бы там ни было, человек в деле ломает себя, лучше становится. То же и Горкин... Он, знаешь, очень одаренный геолог. По поводу прогиба высказал немало интересных соображений. А слабости... у кого их нет?
– Умный ты у меня... как страус, – невесело вздохнула Раиса и убрала руку.
– Почему страус, а не утка? – улыбнулся Мухин.
– Ну, какая ты утка? Ты – страус, – упрямо повторила Раиса и, склонившись над мужем, шепнула в лицо, словно это была тайна: – Он бегает быстро и прячется хорошо.
Поцеловав его, Раиса отправилась в аппаратную. Татьяна Борисовна только что приняла радиограмму. «Лебяжий зпт Мухину, – читала Раиса. – Немедленно объясните свои действия тчк Саульский».
– Все объясним в свое время. А пока свяжите меня с пятой.
– О, у нас новая власть! – удивился Мурунов, вышедший на связь.
– Со временем все меняется, Игорь Павлович: власть, мужья, клички собак... – быстро взглянув на Татьяну Борисовну, сказала Раиса. – Но давай по существу. Когда забурка?
– Не позже чем в пятницу.
– Молодцы.
– Не понял, – дурачился Мурунов. – Повтори.
– Молодцы, говорю. Что нужно?
– Немножко везенья.
– Вышлю с попутным вертолетом. Что еще?
– Из главка что-нибудь было?
– Пока ничего, – схитрила Раиса. Зачем до времени людей волновать? – До связи.
– До связи.
В бригаде Прудаева шли испытания. Скважина дала воду.
– Готовимся к переезду на Лебяжий, – сообщил мастер.
– Не тяните, – сказала Раиса и попросила журнал. – Скажите, вы передали радиограмму о причинах задержки на Лебяжьем?
– Конечно, – уверила Татьяна Борисовна и тотчас нашла нужную страницу. Радиограмма значилась под номером 104-а. Почему с индексом? И почему так густо вписан текст? Скорее всего «рд» не отправили. И зарегистрировали задним числом. Подозрительна и готовность, с которой радистка открыла нужный лист. Впрочем, сейчас не это главное. Нужно решить, что сказать Мухину. Или скрыть до поры? От него вряд ли скроешь. По лицу угадает.
Приглядевшись к жене, Мухин медленно погрозил ей широким раздавленным пальцем.
– Ты что-то утаиваешь, Раечка! А ну сознавайся!
Раиса молча подала радиограмму Саульского.
– Наконец-то! Что же он так поздно?
– Думаю, есть на то причины, – уклончиво сказала Раиса и, уводя разговор, спросила: – Ты не устал Ваня? Я о Севере говорю...
– О Севере? – Мухин задумался, мелко поморгал и тихо-тихо ответил: – Устают те, кто с собой носится. А у меня ноша легкая.
– Может, уедем отсюда? Не совсем, хотя бы на время, – торопливо поправилась Раиса, увидав, что муж морщится. – Подлечишься, потом вернемся.
– Так оно, – согласился Мухин и тронул сердце: «На сколько ж тебя хватит?» Вспомнилось, как отец, вернувшись с войны, сидел за столом, пил, пел, подыгрывая себе на гармошке. Трехрядка вдруг взвыла, упав с плеча. Отец ткнулся щекой в мехи. В глазах стыло удивление, которое даже смерть не могла убить.
– Так оно, – голосом, от которого Раису передернуло, повторил Мухин. – Да ведь на мне должок висит... Рассчитаюсь, тогда посмотрим.
– Рассчитаешься... если позволят.
– А кто запретит? Теперь уж не смогут. Снимут с должности – рабочим пойду. Однако что же мы Саульскому-то ответим?
Но отвечать не пришлось. Утром – легок на помине – прибыл Саульский.
12– Гора двинулась к Магомету, – с видимым спокойствием заключил Мухин и сделал попытку встать.
– Лежи уж, лежи. Тем и спасешься, – сердито сверкнув недобрыми красноватыми глазками, проворчал начальник главка.
– Если будете отчитывать, то покороче, – сухо предупредила Раиса.
– Отчитывать? – повернувшись всем туловищем, Саульский прикусил от удивления мундштук погасшей трубки. – Отчитывать... кгхм! Да его не отчитывать – судить надо!
– Вы все же короче, – еще строже напомнила Раиса, посмотрев на часы.
Горкин, едва удерживаясь от смеха, кусал ус.
