Собрание сочинений. Том 7. Мельник из Анжибо. Пиччинино - Жорж Санд
Это было и великодушием, но и мудростью со стороны Пиччинино, ибо, доказывая своим людям таким образом свою любовь, он навек завоевывал их верность. Поддельного Пиччинино могли бы тут же схватить снова, но если бы это и случилось, никакие пытки не заставили бы его признаться, что его товарищ был настоящий Пиччинино.
На узкой площадке перед замком уже шла схватка, и разбойники под началом фра Анджело как раз обратились в притворное бегство. Но campieri, лишившись офицера, действовали без единства и порядка. Когда группа Малакарне, молниеносно спустившись с бастиона, захватила ворота и выяснилась невозможность отступления, солдаты поняли, что пропали, и остановились, словно в столбняке. В этот миг фра Анджело, Микеле и Маньяни со своими людьми повернули обратно и стиснули их так, что положение стало безнадежным. Тогда campieri, зная, что разбойники пощады не дают, яростно бросились в бой. Зажатые между двумя стенами укреплений, они имели позиционное преимущество перед разбойниками, которым надо было остерегаться открытой за ними пропасти. Кроме того, тут в отряде Малакарне возникло изрядное замешательство.
Завидев двух Пиччинино, проходивших в ворота, разбойники, обманутые одеждой, выстрелили по ним. Вербум Каро остался невредим, но Кармело получил пулю в плечо и сразу упал.
Малакарне бросился, чтобы прикончить его, но, узнав Пиччинино, издал горестный вопль, а его люди собрались вокруг позабыв о схватке.
Несколько мгновений фра Анджело и Микеле, бившиеся в первом ряду лицом к лицу с campieri, были в большой опасности. Маньяни выдвинулся еще дальше, чтобы отразить любой удар, угрожающий Микеле. Теперь некогда было перезаряжать ружья, бились уже саблями и ножами, и великодушный Маньяни все время старался своим телом заслонить сына Агаты.
Вдруг Микеле, который все время отталкивал друга, упрашивая его думать о самом себе, заметил, что Маньяни нет рядом. Микеле дрался яростно. Когда рассеялось отвращение, вначале вызванное резней, он вдруг подпал под власть странного и ужасного нервного возбуждения. Он не был ранен. Фра Анджело, суеверно убежденный в счастливой судьбе молодого князя, предсказывал, что с ним этого не случится. Но Микеле могли ранить двадцать раз, и он не заметил бы, так вся жизнь для него сосредоточилась сейчас в одном чувстве. Он был как бы опьянен опасностью и воодушевлен битвой. То было ужасное, но бурное наслаждение; кровь Кастро-Реале пробудилась и начинала бурлить в жилах этого львенка. Когда победа стала клониться на сторону его соратников и когда они, ступая по трупам, соединились с Малакарне, юноше показалось, что все сражение было слишком кратким и слишком легким. Однако же оно было настолько серьезно, что почти каждый из победителей получил какую-нибудь рану. Campieri дорого продавали свою жизнь, и если бы Малакарне не опомнился вовремя, заметив, что Пиччинино приходит в себя, и не нашел в себе достаточно сил для битвы, отряд фра Анджело мог оказаться сброшенным со страшного обрыва, у которого завязалась эта схватка.
Бледная, тусклая заря уже серебрила окутанные мглой горные вершины, замыкавшие горизонт, когда осаждавшие вошли в завоеванную крепость. Надо было пройти сквозь нее и уйти отсюда под взглядами жителей поселка, которые вышли из своих домов и робко поднимались по уличной лестнице, чтобы узнать об исходе сражения. Ночью они, перепуганные, с трудом различали колыхавшуюся толпу сражающихся, освещаемую только мгновенными вспышками ружейных выстрелов. Когда дело дошло до рукопашной, бледные жители Сперлинги стояли, заледенев от страха и вслушиваясь в крики и проклятия непонятной для них битвы. У них не было ни малейшего желания помогать гарнизону, и большая их часть была на стороне разбойников. Но, страшась репрессий и возмездия, они не решались прийти им на помощь. Когда занялась заря, стало видно, как они, полуголые, собираются группами на выступах скал и дрожащими тенями медленно подвигаются вперед, чтобы поддержать победителей.
Фра Анджело и Пиччинино не стали их ждать. Они стремительно вошли в крепость, и каждый разбойник тащил с собой по мертвецу, чтобы нанести ему последний, «верный» удар. Они подняли своих раненых и изуродовали лица тем, кто был уже мертв. Но это отвратительное дело, для которого и Вербум Каро нашел в себе силы, вызывало страшное омерзение у Пиччинино. Он дал приказ спешить, чтобы поскорее рассеяться и разойтись по домам или искать себе другое убежище. Затем, поручив Вербум Каро заботам Малакарне и его шайки, двинулся прочь, взяв под руку фра Анджело, с намерением увести монаха вместе с собой.
Но, охваченный страшным беспокойством, фра Анджело хотел найти Микеле и Маньяни и, никому не называя их имен, спрашивал всех о двух молодых монахах, которые сопровождали его. Он ни за что не соглашался уйти, не найдя их, и его отчаянное упорство грозило стать для него роковым.
Наконец Пиччинино заметил под обрывом двоих людей в рясах.
— Вот твои спутники, — сказал он монаху, увлекая его за собой. — Они ушли вперед — полагаю, им не захотелось присутствовать при ужасном зрелище нашей победы. Но чувствительность не помешала им оказаться храбрецами. Кто же эти парни? Я видел — они дрались как львы, на них одежда твоего ордена. Понять не могу, как могли эти два героя подрасти в твоем монастыре, я о них и не знал.
Фра Анджело ничего не отвечал: залитыми кровью глазами он вглядывался в двух монахов. Он отлично узнал платье, в которое переодел Микеле и его друга, но он не понимал, почему они так неподвижны, почему охвачены таким безразличием, которое, казалось, отделяло их от всех остальных.
Один как будто сидел, другой стоял рядом с ним на коленях. Фра Анджело бросился вниз по откосу, не помня себя, так что не раз чуть не срывался в пропасть.
Тяжело раненный, но по-прежнему стойкий и полный решимости, Пиччинино последовал за фра Анджело, не думая о себе, и вскоре они очутились на дне пропасти, в совершенно диком, скрытом месте, где под ногами бежал горный поток. Им пришлось много раз обходить отвесные скалы, и они потеряли монахов из виду, да еще и мгла, царившая в ущелье, едва дозволяла им держать направление.
Звать их они не осмеливались; наконец они увидели тех, кого искали. Один в самом деле сидел, другой поддерживал его.
