Шанс его жизни - Софи Астраби
– Ой нет, я ненавижу это, – бормочет Ингрид.
– Вижу, что вы не семейная пара… – заявляет парень, подмигивая.
Станислас отрицательно качает головой.
– Нет, серьезно, как давно вы вместе?
Ни один из них не реагирует. Станислас чувствует, как смущение Ингрид нарастает.
– А, это уже интересно! Они не вместе! То есть… пока. Ну и чего же вы ждете?
– Мы не так давно знакомы, – отвечает Ингрид, пытаясь положить конец разговору.
– Понятно. И как вы познакомились?
– На ужине у друзей.
– Хорошо… (Тишина.) Должно быть, это был содержательный разговор.
Когда зрители начинают смеяться, Ингрид резко встает и выходит из зала.
– О нет, не надо это так воспринимать. Мы же здесь не в Ватане… Ладно, признаю, это была не самая удачная шутка.
Станислас выходит вслед за Ингрид на улицу.
– Извини, – говорит она. – Неловко получилось. Не знаю, почему мне пришло в голову зайти сюда. Это совсем не мое.
– С этими свободными микрофонами никогда не угадаешь, на кого наткнешься. Я всегда считал, что смешить публику за счет одного из зрителей не очень красиво.
Большая стена перед ними увешана рекламными плакатами: музыкальный фестиваль, вечер электромузыки в «Ша-Нуар», ночь открытых дверей в музее изобразительных искусств, шоу фламенко в «Карли».
– Наверное, мне лучше вернуться домой… – заявляет Ингрид.
Станислас провожает ее до гостиницы. Когда они прощаются, секунды растягиваются, и эта нерешительность с обеих сторон заставляет его чувствовать себя неловко. Затем Ингрид приближается к нему, целует в щеку и, прежде чем он успевает что-либо сделать, исчезает.
40
На экране телефона Станисласа появляется сообщение. Это Сарра: Прости за прошлый раз. Я просто хотела тебя подразнить… Это было глупо с моей стороны, и я не имела в виду то, что сказала. Кроме того, Маркс не всегда говорил умные вещи…
После текста появляются три точки, которые исчезают и появляются вновь. Сарра пишет, стирает, опять пишет и снова стирает свое послание. Через бесконечно долгое время приходит сообщение: …мне кажется.
Станислас кладет телефон обратно в карман, не удосужившись ответить. Но он тут же вибрирует уже от третьего сообщения: Мы можем встретиться? – и точка геолокации в центре города, за вокзалом.
Через секунду приходит четвертое сообщение: Встречаемся здесь в шесть вечера, за которым сразу же еще одно: Пожалуйста.
Он протяжно вздыхает, смотрит в свой календарь и по необъяснимой, загадочной причине делает звонок, чтобы перенести последнюю назначенную в этот день встречу на завтра.
Он не отрывает глаз от экрана, пока синяя стрелка на карте не упирается в красную точку. Телефон сообщает ему, что он прибыл в пункт назначения, и Станислас недоуменно оглядывается вокруг. Чайная, булочная, продуктовый магазин, и тут из магазина появляется Сарра с синим кудрявым париком на голове.
– Привет!
– Что за…
– Это магазин маскарадных костюмов, – перебивает Сарра.
Она подносит к губам свернутый улиткой свисток и уже собирается дунуть в него, но вдруг передумывает.
– Не буду свистеть.
– Какого черта мы здесь делаем?
– Это пункт выдачи посылок.
Станисласу требуется полсекунды, чтобы до него дошло.
– О нет! Нет, нет и нет.
– Да ладно… мы же не делаем ничего плохого.
– Нет, именно это мы и делаем.
– Разве тебе не интересно, что этот парень заказал в последний раз?
– Это не наше дело. У этого человека была семья, люди, которые его любили. Если бы я умер, я бы не хотел, чтобы неизвестные мне типы совали нос в мои дела, и тем более в мою почту.
– Да? А я была бы не против. Меня бросает в дрожь при одной мысли о том, что могут узнать мои близкие, но совершенно не волнует, что подумают те, кого я не знаю.
– Да, а тебе есть что скрывать?
Она пожимает плечами.
– Нам всем есть что скрывать.
Станислас задумывается.
– Мне – нет.
Сарра скептически улыбается.
– Ладно. Ну что, идем? Выбери число от нуля до десяти.
– Ты не имеешь права.
– Ну же?
Магазин занимает всего несколько квадратных метров и похож на пещеру, в которую цирк решил запихнуть весь свой реквизит. В центре этого бедлама стоит мужчина, настолько внушительный, что, если встретить его на улице, с трудом поверишь, что он может поместиться в этой лавке.
– Ну, вам повезло. Когда вы позвонили и попросили подержать посылку еще несколько дней, я уже собирался отправить ее обратно. Обычно я так и поступаю. Крайний срок есть крайний срок. Я не хочу, чтобы люди думали, будто могут позволить себе все что угодно. Хотя, наверное, уже слишком поздно…
Сарра кладет уведомление на прилавок и подталкивает Станисласа, который достает свое удостоверение личности. Продавец проверяет имя и фамилию, а затем исчезает за занавеской из разноцветных бусин, которой ни Сарра, ни Станислас не заметили на общем фоне. Через несколько минут он возвращается, держа в руках сверток размером с обувную коробку.
– Вот, – говорит он, протягивая посылку.
Сарра не двигается с места. Человек так и стоит перед ней с вытянутыми руками, не понимая, что происходит, и, вероятно, она сама этого не понимает. На самом деле происходит секунда раскаяния из-за вторжения в жизнь умершего человека, секунда, которую Станислас прерывает, схватив пакет и взяв Сарру за руку, чтобы направиться к выходу.
Они устроились в кафе недалеко от магазина. Сарра открыла посылку. Развернув папиросную бумагу, она достала фланелевую тряпочку, которая была внутри. Кончиками пальцев она поднесла ее на уровень глаз, а затем резко отбросила, как будто обожглась. Детская пижама с белыми и серыми полосками легла посреди стола небольшой горкой.
– Я думала… я… я испугалась, – говорит она в свое оправдание.
Станислас ничего не говорит, он просто придвигает коробку к себе и слегка вытягивает шею, чтобы заглянуть внутрь. Он обнаруживает там карточку, на которой написано несколько слов. Он зачитывает вслух.
Стан,
я взяла размер на шесть месяцев. Это даст тебе немного времени, чтобы ты понял, чего ты себя лишаешь…
Эмили
Станислас заглядывает на дно коробки, чтобы проверить, нет ли там еще чего-нибудь, чего угодно, хоть какого-нибудь слова, подсказки. Но нет. Больше ничего. Она пуста. Он поднимает глаза на Сарру. Ее лицо побледнело, губы слегка подрагивают.
– Ты понимаешь, что это значит? – спрашивает он озадаченно.
– На церемонии, в церкви. Когда речь зашла о подруге твоего тезки, его сестра упомянула о мальчике, который вот-вот должен был родиться… Помнишь?
– Да, помню.
– Передо мной сидела пара. И один из них сказал, что Стан все равно не хотел этого ребенка.
– Вот оно что… Это… это ужасно.
Сарра, которая обычно никогда не умолкает, больше не говорит. Она молча идет рядом со Станисласом, но кажется такой погруженной в себя, что он сомневается, действительно ли она здесь. Она ли это шагает справа от него или случайный человек, который вышел из магазина и движется с той же скоростью, что и он?
Однако, когда они доходят до Театральной площади, на пересечении улиц Вайан и Ламонуа, Сарра поворачивается к нему:
– Мама всегда говорила: «Страшные вещи нужно говорить в последнюю очередь». Но я не знаю, так ли это. Не знаю, следует ли говорить страшные вещи в последнюю очередь или они становятся последними из-за того, что они такие страшные.
Затем, немного помолчав, она добавляет:
– Любовные
