Случай в маскараде - Майя Александровна Кучерская
Чуть поодаль от кровати к стене прижался непонятный куль, огромный целлофановый черный мешок, чем-то набитый. Странно, что она не сразу его заметила.
Только тут Ася понимает, где Моревна. Какое уж там лицо, прощальный взгляд. Мешок крепко завязан.
Вот и всё.
12
Ася выходит обратно в подъезд, протягивает лейтенанту документы. Он равнодушно кивает: хорошо, что нашлись. Ася смотрит на голубоглазого: сколько она так пролежала, можно определить?
Тот охотно откликается, ему явно надоело стоять на сквозняке в подъезде и ждать, ждать.
Удивительно, что они с напарником ждут не в квартире. Видимо, не положено.
– Сейчас. Сейчас точно вам скажу. Кажется, совсем недолго.
Смотрит вопросительно на лейтенанта. Тот разрешает кивком.
Парень уходит в квартиру и почти сразу возвращается. Дня три, не больше.
«Что он там делал? – думает Ася. – Как определил?»
Надо бы погуглить. Но что-то не хочется.
– Я могу забрать альбом с фотографиями? – это она лейтенанту.
– Да.
– А костюм? Костюм, чтобы ее похоронить?
Он смотрит недоуменно, но все-таки роняет:
– Можете.
Ася возвращается в разоренную спальню, открывает старый платяной шкаф. Знакомые кофточки, она все их помнит, новых почти нет. На что Ирина жила, когда перестала у них работать? Почему эта простая мысль не приходила Асе в голову раньше? То есть приходила, но мимолетно – и тогда она отсылала Моревне в подарок какую-нибудь незначительную сумму. Но можно ли прожить на пенсию? Впрочем, сын, сын наверняка ей помогал… хотя как? Особенно последние два года.
Вот и костюм, тот самый, вишневый, в котором Ирина ей явилась в подъезде, вот и кремовая блузка с кружевами. Но рукав у блузки запачкан. Не было у нее ни на что уже сил.
Ася поднимает с пола ашановский пакет, вытряхивает оттуда чеки, складывает в пакет костюм и блузку, другую, чистую, белую. Ей становится чуть легче. Это хоть на что-то похоже. Она вспоминает бабушку из фольклорной экспедиции, которая показывала ей старый деревянный чемодан – с похоронными вещами. В чемодане лежало темное платье, бежевые туфли, ткань для обивки гроба, иконка.
Приходит Михаил, сосед, узнать, как дела. Перевозки всё нет, но Ася решает больше не ждать.
Дверь в квартиру заколотит слесарь, вот кто этот с усиками, оказывается. Голубоглазый из морга говорит ей: «Сейчас увезем, номер тела запишете?» И она послушно вбивает в мобильник: 4412.
Лейтенант велит ей позвонить через три дня, когда в морге напишут экспертизу. Тогда он отдаст ей паспорт, и она сможет похоронить Ирину.
«Ну, да, – вяло думает Ася, – нужно еще убедиться, что Ирина умерла своей смертью, что ее не убили».
13
Она трогается, выезжает из двора, чуть не застревает у арки – там горка и гололед. Газанув, вылетает на волю.
Ей звонит по ватсапу Саша. Что-то грохочет у него там на заднем плане, что-то производственное, пекарня? Но вскоре становится тихо.
Он говорит, что вот только что освободился, что ему звонил лейтенант. Ася пытается рассказать Саше о Моревне, как ее нашли, но Саша перебивает: не надо, прошу вас, я не могу это слушать.
У него горе, он потерял маму. Он явно был не готов. Как и все. Переход от жизни к смерти кажется таким длинным. И он тоже верил: еще не сейчас. Ася прощается и сворачивает с дублера на основной Ленинский.
Машин не так много, воскресенье. Уже темнеет. Странно, едва она села за руль и поехала к Ирине, время словно выключили. Она так ни разу и не взглянула на часы. И совсем никуда не торопилась. Словно чья-то невидимая рука остановила эту вечную гонку. Можно вдруг стало не спешить.
Ася включает радио, звучит любимый «Орфей» – Моцарт, «Реквием». Что ж, хорошо.
Она слушает знакомую погребальную музыку, и ей все вдруг делается понятно.
Под самый Новый год они столкнулись с Моревной в подъезде не просто так. Они столкнулись, чтобы Ася ее похоронила.
14
Но оказалось, похоронить человека, если он не твой родственник, умер один в квартире и к тому же гражданин другого государства, – не так-то просто.
Оказалось, нужно все время чего-то ждать, что-то объяснять, куда-то ехать. Экспертиза из морга все не приходила, доверенность от Саши тоже. Но без экспертизы, то есть подтверждения, что Ирина скончалась своей смертью, без доверенности, то есть доказательства, что Ася имеет право хоронить чужого ей человека, номер тела 4412, лейтенант не мог отдать ей Иринин паспорт. Без паспорта нельзя похоронить.
Выяснилось, что курьеру не так просто объяснить, как правильно пользоваться домофоном, он, впрочем, все равно перепутал номер дома и стоял в пяти минутах езды, двадцати ходьбы, и Ася все-таки садится в свою «КИА» и едет к нему, во двор дома на другой стороне проспекта.
Прямо в машине она разрезает ключами крепкий картонный конверт, вытряхивает оттуда доверенности в трех экземплярах, чтобы не ждать больше, чтобы сразу же отправиться к лейтенанту, но не тут-то было. Он берет трубку, но говорит, что у него выходной, а завтра праздник. Праздник? 23 февраля, День защитника Отечества. Нет, выдать Асе паспорт Ирины может только он. Ася терпит, Ася ждет и изредка вспоминает: все это время Ирина лежит на полочке в морге – как ей там? Не холодно, не одиноко?
После праздника приходит наконец экспертиза из морга, смерть наступила по естественным причинам. Нет, точный диагноз лейтенант не может сказать, он не видел экспертизы. Не забудьте доверенность. Лейтенант снова подчеркнуто немногословен – занят, устал или просто не умеет иначе. Сегодня она сможет приехать только после работы, ближе к девяти вечера. Подъезжайте.
Дверь открывает сам лейтенант. В отделении светло, тепло, Ася проходит в просторный кабинет. Здесь, кроме лейтенантова, еще два клеенных ДСП-шных стола с папками, но сейчас за ними никого. Стены в комнате голые, только над головой лейтенанта какие-то грамоты в золотых рамках. Лейтенант – герой?
Он забирает ее доверенность и пишет, бесконечно пишет, оформляет передачу паспорта, Ася терпеливо ждет. Читает новости: всё как обычно. Столько-то человек погибло, такой-то арестован, такой-то приговорен, обстреляли поселок, погибла пожилая женщина и ее внук, признана нежелательной организация. Госдума одобрила законопроект.
Лейтенанту постоянно кто-то звонит по мобильному, он сбрасывает вызовы, но однажды отвечает.
– Да, приходите забирайте. Он на месте.
Вскоре в комнату вваливается деваха: алые вывороченные ботоксом губы, пышная копна крашеных светлых волос. Она молода, на вид чуть за двадцать, ее распирает энергия, она почти пританцовывает, она с мороза, но серебряная куртка-дутик нараспашку.
Лейтенант протягивает посетительнице длинный, завернутый в фольгу предмет.
– Ваш нож, – говорит
