Настоящий я - Ли Хиён
Корреляция… Я часто слышала это слово. Оно описывает состояние, когда перемены в одном компоненте неизбежно ведут к изменениям в другом. Значит ли это, что мои убеждения не связаны с убеждениями живой Хан Сури? Как оказалось, выстраивать отношения с миром непросто – никто не знает, как именно это следует делать. Нет таких курсов или лекций, где профессора дали бы точный ответ. Может, их и не должно быть. Все души уникальные, а потому каждая найдет свое решение.
– Что собираешься делать дальше? – спросил Проводник.
Я спокойно улыбнулась и ответила:
– Сегодня сочельник, поэтому буду наслаждаться рождественской атмосферой. Возможно я прикоснусь к ней в последний раз.
– Кто знает? Может быть, Санта-Клаус вручит тебе подарок. – Проводник подмигнул.
Если бы Санта действительно существовал и мог исполнить мое желание, что бы я загадала? Попросила бы вернуть меня обратно в тело? А вдруг, как с теми рождественскими подарками, я окажусь ненастоящей душой Хан Сури? Все-таки раньше моя душа была устойчивее.
– В любом случае желаю тебе счастливого Рождества! – поздравил меня Проводник.
Не понимая, что делаю, я выкрикнула:
– Какая оценка выше, шестьдесят баллов или девяносто?
Кажется, мой вопрос вверг его в ступор. Неудивительно, ведь это никак не связано с темой беседы.
– Ты серьезно не знаешь, что больше?
Нет, мне было важно, в чем между ними разница. Человек склонен заблуждаться, и меня это касается в первую очередь.
– Почему вы не настраиваетесь на мою душу?
Проводник слабо улыбнулся. Это означало только одно: он уже читал мои мысли.
– Ты прекрасно знаешь ответ, зачем спрашивать? – с этими словами Проводник растворился в толпе.
Я еще долго смотрела на свое тело. Эта неделя была самой короткой и одновременно самой длинной в моей жизни, мне о многом пришлось задуматься. Я медленно шла к рождественской елке, что мерцала впереди. Ветер, прилетевший издалека, трепал волосы прохожих. Люди гуляли съежившись – значит, на улице холодно. И все же они улыбались. Я мысленно пожелала каждому из них крепче держать свою душу.
С детства я обожала читать, поэтому правописание давалось мне легко. И пусть ошибок я делала мало, одна запомнилась мне навсегда. Тогда мы учились в первом классе и писали диктант. В четвертом задании нужно было написать название песенки «До-ре-ми», в пятом – словосочетание «мешок с дынями». В правильности последнего я сомневалась. В итоге получила девяносто баллов, и надежды на лучшую оценку рухнули. То был мой первый диктант.
Протягивая мне тетрадь, учительница сказала:
– Сури, вместо слова «дынями» у тебя получилось «днями».
От стыда у меня покраснели уши, и я закрыла тетрадь. Я была зла на себя, ведь до сих пор снова ожидала услышать лишь учительское «Ого, у Сури снова высший балл!». Как я могла перепутать «дыни» и «дни»? Такая нелепая ошибка!
Мне хотелось ударить себя по голове. Тогда я поклялась больше никогда не забывать этого слова и без конца повторяла «мешок с дынями», «ме-шок с ды-ня-ми», «ды-ня-ми».
Узнав о моей досадной ошибке, сосед по парте ухмыльнулся:
– «Мешок с днями»? Хотел бы я иметь такой! Можно было бы на день раньше смотреть новые серии мультиков или праздновать день рождения.
Я заглянула в его тетрадь: за диктант он получил шестьдесят баллов. Тогда я решила: «Вот дурак, получил такую плохую оценку, а еще смеется».
Интересно, где сейчас мой сосед, который хотел иметь мешок с днями? Не знаю, с какой птицей его можно сравнить, но думаю, он все так же свободно парит в воздухе. «Даже если бы я не запомнила, как пишется слово “дыня”, ничего страшного не произошло бы», – подумала я и тут же почувствовала неприятные ощущения в горле, будто его стенки царапала колючка кактуса.
Сури легла спать раньше обычного. Она выглядела уставшей: наверное, все еще не оправилась от простуды. Я села на кровать и посмотрела на свое спящее тело. Человек не может увидеть себя со стороны, он также не может увидеть себя спящим. На свете так много принадлежащих нам вещей, над которыми мы не властны. Например, наше сознание. Иногда люди об этом забывают, намеренно или нет.
– Для того чтобы парить над землей, подойдут любые крылья, их размер не так важен.
Боясь, что меня засмеют, я не пыталась распахнуть крылья. Я была уверена в том, что для этого мои крылья должны стать больше и полностью опериться.
«Наверное, в мире есть люди, которым сложно принять и полюбить себя», – напрашивался вывод. И я в их числе. К сожалению, это понимание пришло слишком поздно… Хотя нет, проблема в другом: я слишком долго обманывала себя.
– У меня не получилось увидеть и почувствовать размах своих крыльев. Хан Сури, извини меня за это, – обратилась я к своему телу.
Барьер не давал мне приблизиться к нему, то была стена, которая с каждым днем, с каждым взглядом прохожих росла все выше и выше. К несчастью, я поняла собственную значимость только сейчас. Мне стало жаль девушку, которая останется жить в обличье моего тела:
– Я была такой глупой. Сури, ты правда очень хорошая!
Завтра за Проводником Душ я отойду в мир иной, возможности вернуться у меня не будет.
Я отпустила себя, у меня так и не получилось воссоединиться с телом, между нами возвышалась непреодолимая стена.
В гостиной мерцала огнями рождественская елка. Она очень напоминала меня: одинокое дерево в темной комнате, и, хотя Хан Сури красиво его украсила, спустя какое-то время оно больше не привлекало внимания. Наверное, окружавшие меня люди были такими же: чего бы я ни добивалась, интерес ко мне быстро угасал. Люди говорили: «Поздравляю» или «Ты молодец», а затем переключались на что-то другое. Каждый раз передо мной с грохотом захлопывалась дверь. Мои ошибки также никого не интересовали. Люди равнодушны друг к другу, поэтому не стоит стараться заинтересовать тех, кому все равно. В дверь моей души должен был постучать кто-то другой.
Я коснулась серебряного колокольчика, который Хан Сури повесила на елку. Рука, подобно голограмме, прошла сквозь него. В памяти всплыла мамина фраза: «Почему у него такой глухой звук? Хоть это и елочная игрушка, должен же он как-то звенеть. Давай лучше возьмем звонкий стеклянный колокольчик!»
Глядя на колокольчик, я тихо произнесла:
– И что же тебе, Хан Сури, делать?
В нем нет моего отражения. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула:
– Не хочу ничего делать …
Впервые в
