Сергей Юрьенен - Сделай мне больно
Он вернул ей книжку.
- Кроме Дуная что-нибудь осталось?
- Цыганская музыка.
- А еще?
- Осталось все. Или почти. Но под другими именами. Кафе "Джербо" - мы в нем.
- Это оно?
- Оно. Но если ты, как принц, предпочитаешь чай, то...
- Ни в коем случае. Спасибо. То, что нужно.
- А как прошло?
- Не говори.
- Что ты читал?
- Который тебе понравился. - Он вынул бензиновую зажигалку, показал ей (напомнить про танк) и дал огня. - Про параноика в поезде.
- Им не понравился?
Он усмехнулся.
- Не поняли?
- Если и поняли, - сказал он, - виду не подали. Реакция была молчание. И если бы на этом кончилось, Иби, я был бы счастлив. Но стали задавать вопросы, и я наговорил три бочки арестантов.
- Как?..
- Тюремная наша идиома.
- Забудь. Уже прошло.
- Будем надеяться, - вздохнул он и посмотрел, как она курит, разжимая при затяжке на белой сигарете пальцы. - Но, правда, Иби? зачем ты столь изыскана сегодня?
- Тебя пугает?
- Меня охватывает спесь. Принцем крови начинаю себя чувствовать. Вскипает голубая моя кровь.
- Просто в юбке ты меня не видел.
- Я в целом! Облик...
- Какой!
- На букву "И".
- Идиотский?
- Интеллектуальный.
- Импортный?
- Интернациональный.
- Инертный?
- Инициативный.
- Инфантильный?
- Инфернальный.
Интервал. Потом она придумала:
- Инцестуозный?
- Идеальный.
- Неправда! Нос у меня длинный.
- А нос на букву "А". Аристократический. Можно сигарету?
- А я их для тебя купила. За валюту. В "Дуна-Интеркоктиненталь". В машине целый блок. И скотч. Ты любишь?
- Кто же не любит.
- Скажи мне, Александр, случайно, ты не сатанист?
- Не очень.
- А в Бога веришь?
- Я в ангелов пар экселянс?.
- А в падших?
- Тоже.
- В Сегеде, - опустила она глаза, - у меня в номере их была целая стая. Все падшие до одного. И я на них смотрена, когда...
- Когда?
- Ну, когда с твоего позволения. Соло... Mais dis-donc, tu sais parler Francais??
- Слегка.
- А хочешь, сходим во Французский Институт?
- Институт? Звучит серьезно. Надеюсь, это бывший "Мулен Руж"?
- Почему "бывший"? "Мулен Руж" как был, так и остался. Но этот by night? для простых людей. А мы с тобой пойдем в кино.
- На что?
Она закрыла гид и придавила в черной пепельнице окурок с оттиском губной помады.
- На то, чего в Москве вам не покажут. Даже у нас выходят в шоке.
* * *
Когда двумя сложенными пальцами - по-пистолетному - эсэсовец с фуражке с высокой тульей разжал коленнопреклоненной зубы, Иби сдавила его так, что Александр чуть не вскрикнул. Картина была - действительно. В ней тоже был Дунай, но по ту сторону границ - в прекрасной Вене, где бывшая узница концлагеря отыскала своего палача за стойкой отеля в роли ночного портье. Одна пара преклонных лет ушла среди сеанса. Потом какой-тo офицер увел из зала свою девушку - невесту, судя по светлому платью с кружевами.
Александр так увлекся, что, не имея на себе трусов, местами даже забывал про руку своей девушки в левом кармане брюк - плененную карманом и вместе с ним безумствующую там на ощупь и вслепую. Когда сквозь тьму возникли бледные огни неторопливой реостатной люстры, Иби выхватила руку и прижала ладонь к лицу, закрыв глаза при этом непристойном обонянии. Он взял ее за локоть, она покорно поднялась, но под уклон шла как слепая, а когда вышли из зала на асфальт, остановилась - прямо посреди толпы,
Как бы слепо она смотрела на него, не двигаясь при этом с места, а он стоял с цветком, не зная, что и думать. Сдвиг по фазе? Приступ кататонии? Воспитанные будапештцы их обходили, будто так и надо. Внимания не обращая. И разошлись, оставив их в теснине меж домов.
Он приблизился, взял за руку.
- Что с тобой?
Она нагибала голову, глядя при этом исподлобья и улыбаясь затравленно, но как бы себе на уме.
- Ici?.
Круглые бока кинотеатра под названием "Корвин" с двух сторон огибали большие старые здания - этажей в семь-восемь. Этакие вогнутые бастионы все окна уже почти зашторены. Дно этой урбанистической расщелины озаряли отсветы неона.
- Что здесь?
С той же улыбкой она вырвала у него розу, хрустнувшую целлофаном. Схватила за локоть, за вельвет рукава:
- К стене ладонями! Не двигаться!
Упираясь в стену кинотеатра, он следил за элегантно одетой европейкой. А делала эта европейка вот что: разодрала целлофановую упаковку, сшитую скрепкой, вытянула со стеблем розу, села на корточки и положила цветок поперек бедер. Коленом, обтянутым нейлоном, уперлась о тротуар и стала собирать вокруг себя мусор - клочки билетиков, комочки фольги с прожеванными и завернутыми туда резинками, расплющенные крышки от пивных бутылок, раздавленные окурки, шпильки. Ало озаренными пальцами с крылышками ногтей, маникюр на которых казался черным. Бросая все это в прозрачные ножны от вынутой розы, она вращалась на колене, шаркая подошвой по тротуару. Потом она все это упаковала в сумочку, а вынула губную помаду, открыла, вывинтила и стала, переползая на коленях, выписывать звезду на тротуаре, пятиконечную, но потеряла равновесие и ухватилась за него стоявшего столбом. За бедра - больно впившись ногтями. И прижалась к вельветовой ширинке, к тому, что под ней - оробелому. Лицом прижалась. Лбом. Щекой - отчего сдвинулись ее очки, не снятые после сеанса.
Чтобы в Союзе они бросались перед ним на колени, такого Александр не помнил. Если и случалось, то не на улице, во всяком случае. Первой мыслью было, что, слава Богу, без трусов он. После душа чистых в своем запасе не нашел и вышел без. Но джинсы - уже вторую неделю не снимая. Козлом, конечно, не несло, но все же и не розами. Что Иби вовсе не смущало - в ее аффекте. Осторожно он снял с нее очки, сложил и бережно упрятал в боковой карман пиджака. Коснулся стриженой головы. Того не желая, ничего он не мог поделать со своим выпиранием, бухающим ей прямо в лицо. Более неуместной эрекции он в жизни, кажется, не имел, "Ну, я тебя прошу!.." - сказал он и сделал попытку опуститься на колени тоже. В ответ она стала бить его кулаком по ногам, по мускулам, заставив выпрямиться, ухватилась за пряжку ремня и стала "молнию" из-под нее расстегивать. Раздергивать. При этом Иби бубнила ему в пах: "Все мальчики погибли, все девочки погибли..." Какая-то пара на пути к вогнутому дому рядом, к арке в глубине, увидев эту сцену, повернула назад, решив, что лучше обогнуть кинотеатр с дальней стороны.
"Больно не будет. Крыска с зубками, но спрячет..."
Она забормотала что-то по-венгерски. Он взял ее подмышки, поднял рывком и обнял - удерживая на ногах. Под скользким черным льном ее пиджачка подергивались лопатки - она рыдала. "Ну, что ты? что ты?" - "Потому что раненые в живот! поглубже заползали умирать! И только крысы одни спаслись!.." - "Ну всё, ну всё!.." - он растирал ей спину. "Нет, крысы! Крысы!"
Она оттолкнула его. Повернулась к стене.
Высморкалась в свой платок.
Александр подобрал сумочку и латунный тюбик. Роза слегка привяла. Он было тоже взял, но посмотрел на Иби и положил обратно на шероховатый тротуар. В звезду. Выписанная поблескивающей губной помадой, фигура о пяти концах была незаконченной. Стершимся остатком помады он завершил - на всякий случай.
Насморочно она сказала:
- Пожалуйста, прости.
- А ты меня.
- Не сердишься? Давай напьемся.
- Немедленно.
- А потом в Дунай. Согласен?
- Не возражаю.
Она взяла его под руку. На ходу он чувствовал толчки хрупкого бедра.
- В "Корвин" обычно не хожу, - она сказала. - Здесь был наш центр сопротивления. Один из самых... Понимаешь?
Он оглянулся на излучение вывески.
Здание было защищено соседними домами. Взять нашим, наверное, было нелегко. В три этажа и круглое - пирог на день рождения. Только свечей в нем не хватало.
На стоянке они захлопнулись в 'Трабант" - непрочный и уютно замусоренный. Из-за сиденья она вытащила пластиковый мешок, а из него бутылку виски "Наig".
- Не понимаю, - сказал он, поджимая ноги.
- Чего?
- А ничего.
- Сейчас поймешь. Открой бутылку.
Он свинтил резьбу.
- Пей.
- Ladies first?.
Она сползла под руль, пока колени не уперлись, и запрокинулась. Алкоголь забулькал неохотно, потом зазвучал веселей. Потом он взял бутылку, а она утерлась и вылезла, и села нормально - чтоб держать обзор.
Они закурили.
- I can't get no satisfaction...? Эта мыльница без музыки.
- Откуда она у тебя?
- Мыльница? Выиграла в лото.
Он засмеялся.
- Серьезно?
- Серьезно. Но без музыки она.
Он засмеялся.
- А какую ты любишь?
- Марши люблю. Краснознаменный сводный хор Советской Армии.
- Нет?
- Почему "нет"? Да! Люблю. А что?
- Не понимаю...
- Без пол-литра не разберешься - правильно? Нет, нет, товарищ, что вы? Мадемуазель за рулем...
Смеясь и проливая, она выпила, но, возвратив бутылку, не вылезла из-под руля. Так и осталась - в три погибели и лицом кверху.
- Я полежу на дне, не возражаешь?
