Апейрогон. Мертвое море - Колум Маккэнн

Свет на секунду задержался на рукодельных коврах на стене, и потом все погрузилось во мрак.

201

Пещеры за пределами Хеврона были одним из самых желанных мест жительства для фермеров: летом там прохладно, зимой – тепло, дом наполнялся ароматом оливок из красивых глиняных ваз на деревянных полках, аккуратно вытесанных и приделанных к стене.

Бассам был одним из пятнадцати детей. Летом он спал на соломенном матрасе под брезентом, рядом с отцом – место статуса и почета, которое жаждал занять каждый из братьев.

Он знал, отец так поступал из-за чувства вины: из всех детей Бассам был единственным, кому не сделали вакцину от полиомиелита.

202

В одной узкой пещере Бассам нашел тайник с гранатами, который они с друзьями использовали для нападения. Исследовав пещеру поглубже, они нашли и винтовку.

Гранаты были размером с небольшой булыжник. С винтовки, когда мальчики взвели курок, посыпалась пыль.

203

Армированный джип летел напролом через кактус, кустарники и забор. Двигатель ревел. Кто-то закричал. Какая-то птица (он не знал ее названия) пролетела над ухом. Он тянул за собой хромую ногу. Он почувствовал удар в голову с правой стороны. Скрючившись, продолжал бежать.

Земля была сухая и жесткая. В нос ударил столб пыли. Ящерица песочного цвета прошмыгнула перед глазами.

Он попытался встать. На шею наступила чья-то нога. Солдаты носили черные ботинки с квадратными носами. Из-за этого казалось, что у них с ногами что-то не в порядке: как будто походы на длинные дистанции обязательно закончатся хромотой.

Руки завели за спину. Удар в шею под затылком, и он потерял сознание.

204

Его привязали к стулу, надели капюшон и били. Капюшон из грубой ткани, коричневой, грязной, с запахом горелой соломы, не мягкой и черной, которую надели потом в Беэр-Шеве. Он шептал молитвы в капюшон. Я взываю к совершенным словам Аллаха, от которых не может убежать ни хороший человек, ни плохой.

Его подняли со стула за затянутую вокруг шеи петлю. Перекинули свободный конец через паровую трубу и подняли в воздух, пока он не смог встать на стул. Качали стул то вперед, то назад. Били по почкам, в живот, в пах.

Он снова призвал имя Бога. Ему врезали еще пару раз в голову, и он потерял сознание.

Он проснулся в камере размером метр на два. Его мошонка увеличилась до таких размеров, что любое движение ногами приносило чудовищную боль, и он едва смог слезть с кровати.

205

Ему было семнадцать лет.

206

Когда ему было тринадцать, он поднял флаг на территории школьной игровой площадки: зелено-красно-черно-белый. Просто чтобы побесить солдат. Чтобы можно было покидать в них камни, когда они придут его снимать. Чтобы посмотреть, как сухожилия натягиваются на их шеях. Чтобы они в ярости выехали из-за угла и остановились рывком.

Больше всего ему понравилось, как заскрипели шины у джипа, когда он залетел в школьные ворота. Не солдаты, не машина, не винтовки, только визжание крутящихся шин: в них слышался голод.

Звуки его отрочества.

207

А потом, после этого, тишина, во время прогулки по запыленным холмам.

208

Еще одна пещера на юге Хеврона имела небольшой колодец в небо. В детстве Бассам любил лежать под звездами, наблюдая, как маленькие точки кружат над его головой.

Иногда над отверстием пролетали стайки ночных птиц, сбивая его с толку.

В тюрьме он старался воссоздать это чувство по памяти. Поэмы и истории перетекали от камеры к камере таких же заключенных, как и он сам: история о механическом стервятнике, пастухе гигантских страусов, полете кентавра, плачущем льве, жертвоприношении девственниц на берегах Нила.

209

Воспоминания постоянно навещали и Рами. Закрывающаяся дверь. Звуковые сигналы мотоцикла. Срезаемая лезвием щетина на подбородке. Крик принести носилки. Звук колесиков металлической тележки по плитке морга.

210

На первой из своих трех войн Рами был водителем армированного грузовика техническо-медицинской бригады. Он привозил амуницию и увозил трупы погибших израильских солдат из пустыни Синай.

Однажды ночью на заброшенном складе в городе Эль-Ариш, на северном побережье Египта, командир подразделения Рами сел на корточки среди кучи зерна. Они уже потеряли восемь из одиннадцати танков. Командир отсчитывал пальцами зернышки, бросая одно за другим на землю. Три, четыре, пять. Уронил девятое по ошибке. Рами это походило на жестокую театральную постановку.

Он вышел на улицу в ночную темноту. Полосы света рассекали небо – aurora borealis [34].

После этого война представлялась ему как ужасный арт-объект: носилки заносили белыми, а выносили красными. Кровати обливали водой из шланга и клали обратно в грузовик, и он снова отправлялся в путь в сердце пустыни, чтобы подобрать людей, чьи лица будут скоро обведены красным кружком в газете.

211

Когда он вернулся домой со службы, то сказал Нурит, что боится, что вернулся домой не весь.

212

С больших дистанций прилетают стрижи,

Трепыхаясь, к этим болотам смерти: они прилетают всегда.

– ЭЛИША ПОРАТ ~

213

В конце девятнадцатого века на рынках Вифлеема можно было найти соколов редких пород.

Соколов отлавливали в пустыне мальчишки из бедуинских племен; они выкапывали ночью глубокие ямы, покрывали их крест-накрест ветками и листвой и прятались внутри. В качестве приманки привязывали голубей за лапу и до смерти перепуганные птицы бились на конце кожаного ремешка, наматывая в воздухе такие же обороты, как праща.

Мальчики сидели в засаде, выглядывали из-под маскировки. Они знали, что лучше всего ловить птиц на рассвете, тогда они спокойнее и свет падает под нужным углом – ловушки не так заметны.

Мальчики держали в руках длинные ремешки. До локтя у них была повязана верблюжья шкура. Время от времени они дергали за ремешки, чтобы всполошить птиц и заставить их хлопать крыльями.

Заметив суету на земле, хищные птицы кружили по восходящим потокам теплого воздуха и опускались все ниже и ниже неторопливыми кругами.

Чем ближе к земле находились соколы, тем сильнее мальчики подтягивали к себе кричащих голубей.

Когда соколы приближались на достаточное расстояние – готовясь к нападению на привязанного голубя, – мальчики выпрыгивали из ямы,