Улыбка зари - Бланш де Ришмон
Полуденное солнце заставило светиться витражи, загоревшиеся ярким светом. Солнечные лучи, проходя сквозь них, проникали в собор, освещая Камиллу, Габриэля и всех посетителей так, словно указывали на них. Очарованная Камилла была охвачена теплом, которое ласково скользило по ее телу. В этот момент она ощутила такой глубокий покой, будто наконец освободилась от какой-то застарелой раны. Она в потрясении обхватила себя руками – способ принять и полюбить себя со своими недостатками, бедами, величием и красотой. Это было не ее тело, но все слои ее существа, которые она объединяет в себе. Они слились в одно целое.
Габриэль взволнованно смотрел на нее.
– Камилла, ты сияешь.
Она была не в состоянии ответить, захваченная тишиной, завладевшей ее кожей, сердцем, ногами, глазами, губами. Она просто улыбнулась.
– Ты похожа на солнце, – продолжал Габриэль.
– Ну, не преувеличивай, – ответила она со смехом.
Сейчас она рассмеялась бы над любой фразой Габриэля, радуясь тому, что может выплеснуть эту внезапную и совершенно загадочную радость. Ей хотелось целовать туристов, гладить каменные скульптуры, преклонять колена перед каждой часовней, зажечь все свечи, смеяться без причины, любить в горе и в радости, любить просто так.
Чувствуя волнение своей возлюбленной, Габриэль взял ее за руку, чтобы вывести на набережную. Затем он поведал ей, что созерцание розеток Нотр-Дам де Пари, как и любого другого священного творения, может стать мистическим опытом. Их нужно не столько разгадать, сколько увидеть глазами сердца и души. И тогда происходит нечто недоступное нашему пониманию. Мы переживаем момент чистой радости – жемчужину жизни. В течение одной секунды мы воспринимаем мир с абсолютной любовью, без мудрствований. Именно это с ней только что произошло. Он утверждал, что каждый человек может пережить подобное мгновение, которое перевернет его жизнь, открывая окно в невидимый мир.
Габриэль посмотрел в глаза Камилле и с жаром повторил:
– Все здесь, перед нами. Тайны мироздания не скрыты от нас. Нужно лишь научиться смотреть в глубь вещей. Видеть сердцем.
– Значит, то, что я только что пережила в Нотр-Дам де Пари, я могла бы пережить где угодно, – пробормотала она. – Но я считаю, что в другом месте этого бы со мной не произошло. Мельхиор утверждает, что тайна света – в его тени. Тайна человека – в его душе. Тайна цветов – в их цветении в невидимом мире. Тайна признания в любви – в молчании.
Они замолчали. Но проплывшая мимо баржа создала на Сене волны, нарушив тем самым покой, в который внезапно погрузился весь город.
* * *
Габриэль поклялся Камилле, что в день, когда он сможет беспрепятственно любить ее, он будет целовать ее на каждом углу. И сдержал свое обещание.
Они пили кофе и разговаривали с официантами, держась за руки, словно боялись потеряться. Они до слез смотрели в глаза друг другу, поскольку не осмеливались даже моргнуть, опасаясь, что благодать улетучится. Они бегали туда-сюда по саду на площади Вогезов, дразня лежавших на траве зевак. Габриэль кричал им слова Омара Хайяма:
– «Вставай, впереди у нас целая вечность, чтобы выспаться».
Не подчиняясь собственному приказу, он падал на траву и тянул за собой Камиллу. Они раскидывали руки на газоне, чтобы ощущать траву под ладонями, и подставляли лица солнцу. Лишь непослушная прядь волос отбрасывала тень на лоб Габриэля.
В этот момент Камилла почувствовала нестерпимую боль в животе. Казалось, железная рука сжимала ее внутренности. Она страдальчески свернулась калачиком, стараясь двигаться как можно тише, чтобы Габриэль не открыл глаза. По ее щекам потекли слезы ярости. Вот и все, чудовище проснулось. Оно дождалось, когда она стала совершенно счастлива, и пришло похитить ее. У нее снова возникло ужасное чувство, что демоны хотят отомстить ей за моменты счастья.
Ей нужно было поскорее вернуться домой, пока она не потеряла сознание. Габриэль задремал. Добрые феи подули на его веки, чтобы он не видел, как страдает его любимая женщина. Когда он проснулся, Камилла чувствовала себя лучше. Он сразу заметил тень на ее лице, но не стал задавать вопросов, с уважением отнесясь к ее молчанию и поспешному уходу. Она исчезла так быстро, что он забыл причины, которые она изобрела. И тогда он сам их придумал.
Отпечаток дыхания
Когда в жизни меньше шума, слышна боль.
Лежа на диване, Камилла думала о ночах, проведенных под неоновыми лампами больниц, где раздавались сигналы вызова медперсонала от больных, которым хватало сил лишь на то, чтобы, пошевелив дрожащей рукой, нажать кнопку. Хотя они знали, что медсестра ничем не сможет им помочь, потому что уже дала им все возможные успокоительные средства. Но они звонили, просто чтобы увидеть ее лицо.
Камилла думала об этих незнакомцах, проводящих ночи в одиночестве. Ночи, на протяжении которых они боялись, что смерть унесет их с собой прежде, чем они смогут в последний раз сжать чью-либо руку или взглянуть в наполненные любовью глаза.
Она думала обо всех бессонных ночах, вместивших в себя людские страдания. О беззвездных ночах с хлопающими ставнями, с плачущими детьми, с кричащими влюбленными, которым так одиноко вдвоем, – о темных ночах души.
Только утреннее пение птиц, молитва или поступок, продиктованный любовью, могут привнести немного надежды в эти тревожные ночи.
Как ни странно, боль в животе утихла. Ей так хорошо был знаком этот сигнал тревоги, что она приготовилась к встрече с Роберто. Он выбрался из-под земли, хотя они с Перлой его похоронили у подножия дерева в Люксембургском саду. Но земля тоже движется.
* * *
Когда солнце осветило гостиную, ее разбудил колокольный звон церкви Сен-Жерве. Роберто проявил себя, чтобы напомнить о себе и предупредить, что он может вернуться в любой момент. Жить в ожидании боли. Нет, нужно перестать думать об этом. И просто жить.
Чтобы воплотить свои благие намерения, Камилла решила прогуляться под утренним солнцем. Спустившись по лестнице, она резко остановилась перед приоткрытой дверью квартиры Папуаса. Она хотела, не заходя, закрыть ее. Притвориться, будто все нормально. Но так не бывает. Никогда. Интересно, что может быть нормально на этой земле? Все чудесно, ужасно, волшебно, удивительно, трогательно, оскорбительно, обыденно, утешительно, ослепительно, но нормальности нигде не найдешь. Она
