Обломки нерушимого - Стейс Крамер
«Да признайся ты уже!» – воскликнете вы. Нет, Калли не могла признаться. И тут уже дело не в гипертрофированной чести. Здесь имел место страх. Калли просто боялась, что Эл, поддавшись удивлению, восторгу и благодарности, случайно расскажет кому-то о том, что она сделала для нее. Тогда семья Калли окажется под ударом. Калли не сомневалась в том, что у Сафиры полно союзников, готовых отомстить за ее разоблачение. А также не забывайте, что смерть Бронсона Кинга, главы судебной власти Англии и Уэльса, и так всколыхнула всю страну. А уж если выяснится, что не несчастный случай отнял жизнь у Достопочтенного, а злость, отчаяние и месть одной неприметной девчушки, то… Сложно представить масштабы трагедии, но результат ее вполне очевиден – Калли и ее семью сотрут с лица земли.
– Что это у тебя такое? – спросила Калли, увидев выглядывавшую из кармана курки Эл черную коробочку.
– Подарок… тебе.
– Эл, я же просила!
– Я помню! Но прости, я не могу не отблагодарить тебя! Это мелочь, на самом деле. – Эл достала подарок и передала его Калли.
В коробочке оказалась небольшая, но довольно увесистая шкатулка из чистого золота, инкрустированная сверкающими драгоценными камнями.
– Красивая «мелочь», – улыбнулась Калли.
– Надеюсь, она впишется в интерьер твоего нового дома?
Калли вспомнила свою бедно обставленную комнатку и с трудом сдержала смех.
– Конечно, впишется.
Эл пришла не только для того, чтобы вручить Калли шкатулку. Ей хотелось обсудить одну очень серьезную, грустную тему. И вот, наконец, она набралась смелости, чтобы сказать:
– А ты знаешь, что Джел…
– Да, – мгновенно ответила Калли, не желая слушать продолжение душераздирающей фразы. – Мне Саша звонила.
– …А Диана с Никки до сих пор не объявились. Неужели они все пропустят?
– Что значит не объявились? – удивилась Калантия.
– Они пропали. Нет вестей ни от одной, ни от другой… Полиция уже замучила всех нас расспросами о Диане. Я думала, вы поддерживаете связь. У вас ведь была великая дружба.
– Наша дружба умерла вместе с Джел, – резко ответила Калли и тут же прикусила губу, чтобы не расплакаться… Продолжать разговор больше невозможно. – Уверена, с ними все в порядке. Спасибо, что пришла. Мне нужно работать, – отчеканила она.
– Калли, я не хочу, чтобы наши встречи были такими редкими и короткими.
– Я тоже. Но пока придется смириться с тем, что есть.
Эл обняла Калли и прошептала:
– Береги себя. И в следующий раз сразу бей подносом по башке того, кто смеется над тобой. Не терпи. А Рэми потом тебе за это даже доплатит. Я договорюсь.
* * *
– Мне нравится голубой цвет. Я хочу отойти от классики… Думаю, голубое платье всех удивит, но, в конце концов, это же моя свадьба и… – Алесса взглянула на Джераба, которому уже больше часа рассказывала про то, какое платье она хочет купить, какой оркестр, каких гостей пригласит, какое меню предпочитает, как украсит помещение для торжества. Алесса планировала пышную свадьбу, и ей так хотелось поразить жениха своими задумками, заразить его восторгом и трепетом, увидеть на его щеках очаровательный румянец, а в глазах слезы от нежной любви к ней и предвкушения радостного события, что узаконит соитие их сердец. Но Джераб лишь сидел с отсутствующим видом, сохраняя холодное безмолвие.
– Джераб, ты где?
– Рядом. Неужели не видишь?
– Твое тело рядом, а вот душа где-то далеко. О чем ты думаешь?
– Представляю тебя в голубом платье.
– Правда? И как я тебе? Нравлюсь? – тут же повеселела Алесса.
– Нет, – отрезал Джераб.
– Значит, ты хочешь, чтобы твоя невеста была в традиционном белом платье?
– Я хочу, чтобы моей невестой была не ты.
Алесса чуть не взвизгнула от боли, что нанесли ей его жестокие слова. Она – идеальная женщина – Алесса была уверена в этом, – она все делает правильно. Нормальный мужчина оценил бы по достоинству ее старания, ее стремление осчастливить его. Почему же Джераб так жесток с ней? Неужели он до сих пор думает о Диане?
– Если я еще раз услышу подобное, то…
– Услышишь. Я скажу это у алтаря, а также в нашу первую брачную ночь и в свою последнюю минуту жизни.
«Нет, он не любит ее. Невозможно так сильно и преданно любить. Он просто обижен на меня за то, что я его обманула (чтобы спасти его, между прочим!). Он у меня упертый. Надо быть с ним еще ласковее, еще милее. Он должен увидеть во мне ту юную, славную Алессу, которую полюбил в студенческие годы».
– Ладно, я куплю белое платье. Вот это, – Алесса указала на одну из фотографий в свадебном журнале. – Мне кажется, оно гармонично смотрится… Да и мама его одобрит. Она обожает классику!
В этот момент хлопнула дверь комнаты, и прозвучали тяжелые, удаляющиеся шаги Джераба за ней.
Джераб знал, что покинутая им Алесса сейчас горько плачет над тем свадебным журналом. Но ему было все равно. Пусть плачет, пусть мучается. В конце концов, он тоже мучается, терпит ее. Если уж их паре не суждено купаться во взаимной любви, так пусть тогда тонет она во взаимной ненависти и бесконечных муках. Может, Алесса когда-нибудь поймет, что бессмысленно держать его рядом с собой угрожая, лаская и увещевая?
Джераб ненавидел Алессу так же сильно, как и себя самого. Он сам себе опротивел из-за своей слабости. Из-за того, что был способен лишь на эту смешную агрессию, на этот жалкий писк мужества. Что бы он ни делал, что бы ни говорил – Алесса не отпустит его. «Я не мужчина, а что-то ущербное… Что-то, для чего еще не придумали названия, уж слишком оно неполноценное», – такими были мысленные стенания Джераба. Он долго бродил по школьному двору, пытаясь прийти в себя, и вдруг остановился, услышав разговор двух женщин, что доносился из беседки, расположенной у входа в парк. Голос одной из женщин был ему точно знаком, а другой он смутно припоминал. Джераб подошел ближе
