Обломки нерушимого - Стейс Крамер
Но спустя некоторое время звонки прекратились. Леда завершила свои попытки достучаться до сестры одним-единственным, прощальным сообщением. Никки, пылая от ярости, не прочитав ни слова, стала писать гневный ответ, чтобы сестра отстала от нее, но тут… Ярость мгновенно отступила, стоило Никки невольно взглянуть на текст Леды:
Просто хотела сказать, что через два дня Джел отключат от аппарата. Все, кто к ней неравнодушен, в том числе и наша семья, активно принимают участие в организации ее похорон. Впрочем, продолжай отдыхать, Никки. Напрасно я надеялась, что тебя это как-то волнует.
Никки сидела в ступоре несколько минут, держа телефон перед собой. Шум штормящего моря заставил ее очнуться. Никки сидела все это время на террасе и до того, как открыла сообщение Леды, спокойно наслаждалась морским представлением. Сумасшедшие волны словно наказывали за что-то несчастный берег: с чудовищной силой обрушивались на него, шипели, исчезали и возвращались вновь с пущим остервенением.
Никки решилась наконец позвонить сестре. Та не стала томить ее ожиданием и сразу ответила:
– Да, Никки.
– Я звоню из-за СМС.
– Это понятно.
– Я… успею приехать, да?
– Не знаю.
Тот человек, что отвечал на вопросы Никки, отличался такой же жесткостью, как и разбушевавшееся море. Каждый ответ его был, как удар свирепых, ледяных, грохочущих волн.
– Леда… я не могу в это поверить. Неужели мы похороним Джел?.. Боже мой! Мы похороним Джел! Мою Джел!
Пока Джел была в больнице, пока аппарат поддерживал в ее теле примитивную жизнь, Никки не могла заставить себя поверить в то, что ее подруга скончалась. Не было классических атрибутов смерти: гроба, могилы, похорон, траура. И потом, я ведь уже говорила вам, было небольшое количество людей, что верили в чудо, отвергали логику, благоговейно ждали воскрешения Джелвиры. Вот и Никки была в их числе. А теперь представьте, какого было ей, когда до нее дошло, что никакого чуда не будет, а будут похороны, гроб, могила, траур, черная земля и малышка Джел гниющая под ней…
– Знаешь что… я думаю, тебе не стоит приезжать, – очередная разъяренная волна накрыла Никки.
– Как?.. Я должна проститься с ней.
– Ты осквернишь своим присутствием этот и без того ужасный день. Тебя здесь никто не ждет.
– Не говори так, пожалуйста!
– Не плачь! Не притворяйся! Ты… ты бросила ее, когда была ей нужна! Тебе жаль ее сейчас, да? Но почему же ты не испытывала жалости к ней, когда она еще была жива и молила о помощи?! Ты знала, что она пьет эти чертовы таблетки! Знала, что она в беде! Ты все знала! И молча смотрела, как она медленно умирает. Еще и издевалась над ней! Ты ужасная подруга, ужасная сестра, дочь! Ты – падшее существо!
Некоторые слова имеют очень страшное воздействие на человека. Слова эти будто имеют холодные, ржавые зазубрины, распарывают плоть, входят глубоко-глубоко. Их не достать, не забыть. Никки бросила телефон, покинула террасу и побежала к пирсу. Это не было проявлением помутнения сознания. Хотя со стороны казалось, что Никки сошла с ума: она бежала и кричала, бежала и кричала… А в голове ее крутились воспоминания: как она нашла неоксетин в вещах Джел; как хранила тайну подруги и пыталась откормить ее; как сказала Джел, что та для нее уже умерла, так что пусть продолжает морить себя голодом; как унижала Джел, зная, что той плохо; как грубо послала ее на предновогоднем торжестве, после ссоры с Дианой и Калли. Джел была единственным человеком, что остался на ее стороне, но Никки хладнокровно пренебрегла ею.
– Никки, ты чего разоралась? – Элай выбежал на улицу. Никки продолжала путь к пирсу. – Никки…
Нельзя ей жить больше. Не имела она на это права. Если уж Леда, та самая Леда, что вырастила ее, по-настоящему любила и заступалась за нее даже тогда, когда вина Никки была очевидна, если она высказалась о сестре подобным образом, вынесла ей такой приговор, то… нет больше смысла продолжать эту жизнь. Пусть море проглотит ее грешное тело, пусть жуткие подводные монстры разорвут ее плоть, а черти растерзают ее подлую душу, зато она больше не будет чувствовать вины, не будет осквернять этот мир!
Я знала, что Никки готова покончить с собой, знала, что она не остановится. И поэтому я закричала:
– Никки!!!
А она уже достигла края пирса и вот-вот могла оказаться в объятиях смерти, но… Никки, к счастью, услышала меня, почувствовала наконец мое присутствие, замерла. И тут чьи-то руки обхватили ее талию и потянули назад.
– Никки! – раздался крик Элая.
Парень оттащил ее от края пирса, самого опасного места, где волны с легкостью могли дотянуться до них и утащить в морскую преисподнюю. Разумеется, теперь, оказавшись в безопасности, в объятиях Элая, Никки подумала, что ей померещился голос Джел.
– Ты что?.. – тихо спросил Элай, не отпуская ее, судорожно дыша ей в ухо.
– Джел… все… Это я виновата… Я во всем виновата!
Элай еще крепче прижал к себе Никки, боясь, что та попытается вырваться, чтобы повторить попытку самоубийства. Но Никки только вновь истошно закричала. Закричала так, будто она все-таки прыгнула в море; так, будто стая хищных рыб разрывала на кусочки ее тело; так, будто черти вставляли в нее раскаленные прутья, и сам дьявол пританцовывал рядом, придумывая еще более изуверские пытки.
Элаю тоже хотелось кричать, да только из-за той же вины, с каждой секундой все увеличивающейся и набирающей силы, и из-за внезапного осознания, что если бы перед ним стоял выбор: спасти Рэми, приставившую лезвие к вене, или же Никки, бегущую к пирсу навстречу смерти, то он, не раздумывая, побежал бы за последней. Прежде такие мысли никогда бы не посетили его. Прежде Рэми была для него центром Вселенной, его владычицей, его любимым проклятьем. А теперь… Что все это значит? Что с ним происходит?
И к чему все это приведет?..
Глава 6
«Ко всему можно привыкнуть», – думала Калли. «И к слабости в ногах, и к невыносимой тяжести в груди, и к пустоте в желудке, и к горечи в душе. И я привыкну… Вот сейчас постою тут, за стойкой, вдали от гостей кафе, отдохну немного. Может, голова перестанет кружиться и болеть хотя бы на несколько минут… И пойду. И буду улыбаться».
В тот погожий выходной день в «Кэнди Грэдди» было не протолкнуться: каждый столик оккупировали гости с детьми,
