Замри - Нина Лакур

Мэдди явно заинтересовалась. Дилан отрывает взгляд от своего браслета.

– Из дерева, – уточняю я.

– Так ты художница, – говорит Мэдди. – Потрясающе. И что ты строишь?

Я пытаюсь сообразить, как бы сказать правду, чтобы она не прозвучала глупо, и решаю сфокусироваться на будущем.

– Я планирую построить дом на дереве. Только не детский.

– Вроде тех, что были в книге, которую ты смотрела? – спрашивает Дилан, отпивая кофе. Это ее третья чашка за день.

– Да. У меня во дворе растет классное дерево, которое я хочу использовать.

Мэдди приходит в восторг.

– У моих родителей друг в Орегоне, и у него на участке есть дом на дереве. Он потрясающий. Когда мы приезжаем в гости, я провожу там все время. Я бы хотела посмотреть на твой, когда он будет готов.

– Ага, – говорю я. – Конечно, приезжай.

– А Мэдди актриса, – говорит Дилан и кладет ладонь на спину Мэдди.

– Здорово, – говорю я. – Я ходила в театральный кружок один семестр, но, наверное, это не мое. Я боюсь сцены.

– Раньше я тоже волновалась перед выступлениями, – признается Мэдди, – но это прошло. Теперь у меня есть ритуал, который я провожу перед началом постановки. Я представляю, что меня окружает поток света, который защищает меня от всего, что думают зрители. Звучит странно, но это работает.

Она говорит об этом так убежденно, что я ей верю.

– Что планируешь делать после выпуска? – спрашиваю я. – Переедешь в Лос-Анджелес?

– Нет. – Мэдди мотает головой, и ее белые серьги-ракушки раскачиваются взад-вперед. – Меня интересует только театр.

Я отпиваю свой макиато и жалею, что не заказала что-нибудь другое. Мне нравятся маленькие чашечки и пенка, но он для меня слишком горький. Я пока не нашла свой кофе.

– А ты, Дилан? – спрашиваю я. – Что нравится тебе?

Дилан пожимает плечами.

– Самой бы понять.

Мэдди смеется.

– Она просто не любит хвастаться. Она невероятно умная. Знаешь, где она проводила лето пять лет подряд?

Дилан смеется.

– Заткнись, – говорит она беззлобно.

– В лагере с изучением физики! – вопит Мэдди. И повторяет со значением: – С изучением физики.

Мне сложно в это поверить. Во время обеда ботаники в нашей школе сбиваются вместе и обсуждают проходные баллы в Массачусетском технологическом. Да и мало кто может хорошо разбираться одновременно в науке и в английском.

Дилан пожимает плечами.

– Мы делали магниты, измеряли свет и все такое. Было весело.

Мы сидим и болтаем еще какое-то время. Интересно, каково это – по-настоящему гореть каким-то делом? Я думала, что горю фотографией. Я думала, что мне нравится этим заниматься и у меня хорошо получается. А теперь оказалось, что мне просто нравится.

– Я сейчас вернусь. – Дилан поднимается из-за стола, и Мэдди с улыбкой провожает взглядом ее нескладную фигуру с узкими лопатками и гнездом на голове.

Когда Дилан скрывается в кафе, Мэдди говорит:

– Я рада, что она с тобой познакомилась. Она переживала, что не найдет в Лос-Серросе друзей.

Я беспокойно ерзаю в кресле.

– Да, – говорю я. – У нас маленькая школа.

– Соболезную по поводу подруги.

Я замираю, глядя в свой макиато. Чашка еще полная, и кофе остывает.

– Прости, – говорит Мэдди. – Странно, наверное, слышать это от меня. Я просто хочу, чтобы ты знала: Дилан тоже потеряла близкого человека. Она не любит об этом говорить, так что лучше не поднимай этот вопрос. Но знай: она понимает, что ты чувствуешь. Она замечательная. И еще я рада, что ты познакомилась с ней.

Домой нас отвозит мама Дилан. Я сижу вместе с Мэдди на заднем сиденье машины и думаю, как Мэдди удается ночевать у Дилан. Потому что мама Дилан, очевидно, знает об их отношениях. Интересно, они спят в комнате Дилан?

Когда мы подъезжаем к моему дому, Дилан оборачивается.

– Пообедаем в понедельник вместе? – спрашивает она.

– Ага, – говорю я. – Встретимся у шкафчиков.

– Заметано.

Я благодарю ее маму и собираюсь сказать Мэдди, что была рада познакомиться, но тут она отстегивает ремень безопасности и обнимает меня.

– Рада была познакомиться, – говорит она. – Надеюсь, скоро увидимся.

Я обнимаю ее в ответ. Когда мы отпускаем друг друга, Дилан и ее мама смотрят на нас с улыбкой. Мне хочется остаться в этой машине навсегда. Я хочу, чтобы время остановилось. Я упрусь коленями в спинку кресла Дилан и буду просто сидеть. Но за занавесками в моем доме горит свет, и я открываю дверь машины и выхожу в ночь.

– Пока, – говорю я.

Они прощаются со мной.

Дома родители спрашивают, как прошел мой день.

– Хорошо, – говорю я с улыбкой. – Очень хорошо.

Они вглядываются в мое лицо. Не обнаружив ничего похожего на сарказм, они оживленно переглядываются и улыбаются.

Я чищу зубы и вспоминаю, как мы с Дилан шли по городу, а нас окружали высокие здания. Даже воздух в городе был более живой. Думаю, нам нужно выбираться в Сан-Франциско каждый день – или по крайней мере несколько раз в неделю. Когда я выключаю свет и ныряю под одеяло, я представляю себя в будущем: я лежу под деревом с друзьями Дилан, которые теперь и мои друзья тоже. Я выгляжу как они; на мне одежда, которая мне идет. Мы рассказываем истории какому-нибудь новичку.

Проходит минута. Я снова включаю свет.

Ингрид.

Я достаю ее дневник и читаю.

дорогая кейтлин!

когда ты ушла сегодня, я начала рыдать и никак не могла остановиться. я столько всего хочу тебе рассказать, но не могу. иногда мне кажется, что моя мать сумасшедшая. она раздувает проблему из крошечных мелочей, которые даже странностями не назовешь. но когда я вижу, что меня не понимаешь даже ты, – вот тогда я осознаю, что перешла границу. ты смотришь на меня, и я вижу по твоему лицу, что ты вдруг на секунду перестала меня узнавать, и это выбивает меня из