Печальная повесть про женскую грудь - Рауфа Рашидовна Кариева
Новогодний кокос
Наступил декабрь 2001 года.
Я очень люблю зиму, и декабрь люблю особенно: 8 декабря – мой день рождения.
Я очень любила свой день рождения в детстве, в юности, люблю и сейчас. Мои ровесники даже делают вид, что забывают про свои дни рождения, стараются не вспоминать – расстраиваются, что летят годы.
Но это не про меня. Это не значит, что я не расстраиваюсь, что годы летят, или, что я не боюсь стареть. Боюсь. Но день рождения все равно люблю.
Где-то примерно в середине декабря мне вдруг показалось, что шишка в моей груди уменьшилась. Я уж ее осматривала-осматривала, прощупывала-прощупывала. Точно. Уменьшилась. И грудь стала значительно мягче.
31 декабря я купила себе в подарок кокос. Большой, коричневый и «волосатый». Я люблю время от времени пробовать какие-нибудь заморские фрукты – а никогда раньше кокос я не ела.
В новогоднюю ночь я даже забыла включить ТВ. Очень была занята: пыталась этот свой подарочек распилить, или разбить, или продырявить. Ничего не вышло. А так как я была в праздники совершенно одна – хозяева квартиры уехали, то и посоветоваться, как едят кокосы, мне было не с кем.
В первую неделю после новогодних праздников в городе сильно похолодало. Батареи в квартире еле теплились. В одну из ночей я вообще не могла спать – днем намерзлась, и никак не могла согреться. И кофты надела, и куртку, и все одеяла на себя натянула. Все равно холодно. Поверхность дивана была будто ледяная. И я дрожала до непопадания зуба на зуб.
Также я заметила, что замерзают мои комнатные растения. Особенно теплолюбивые, и кактусы. Я собрала горшки с цветками по все квартире – в кухню. Обогревала воздух – включала газовую плиту. Попеременно поднимала горшки на стол, повыше, к теплому воздуху.
Утром стало ясно, что несколько цветков все же погибли. Чуть позже, днем, я поняла, что заболела сама.
Ципролетная пневмония
Я с детства частенько болела простудными заболеваниями: ангина, грипп, бронхит, ОРЗ, пневмония (три раза – 1979, 2002 и 2004). Поэтому я умею сама, без обследования, анализов и врачей, по своему ощущению, состоянию, самочувствию и клинике проявлений болезни, распознавать, какая именно болезнь у меня в настоящий момент.
Не сразу, но в течение некоторого времени, я поняла, что у меня пневмония.
К ночи мне стало хуже. И я пожалела, что не решилась засветло сходить в аптеку – лекарств у меня не было никаких.
Поздним вечером у меня началась одышка и боли в грудной клетке, и я несколько раз решала пойти к соседям и попросить их вызвать Скорую помощь. Однако у входной двери я передумывала.
У меня уже поднялась высокая температура, и мысли стали тягучими, навязчивыми. Я представляла, как приедут усталые и раздраженные врачи. Они меня спросят, что я делаю одна в чужой квартире – они это сразу распознают. Ведь постоянные жители еще днем вызвали бы участкового врача.
А также жизненный опыт мне нашептывал, что врачи Скорой помощи часто не вникают в суть, а просто, увидев зашкаливающий градусник, увозят в больницу. А в больнице я буду долго мерзнуть в приемном покое – там будут решать, можно ли меня госпитализировать без прописки.
От этих мыслей меня трясло. Вернее, я уже не понимала, от чего меня трясет – от них, или от температуры. Также уже не было понятно, мне плохо от болезни или от страха.
У меня была баночка малинового варенья. Я вскипятила целую кастрюлю воды, влила туда варенье. И стала пить этот напиток. Лечилась пока только так.
Утром я собрала волю в кулак, надела всю одежду, какая у меня была, и побрела в аптеку, которая располагалась между остановками «Гостиница «Заря» и «кинотеатр «Буревестник», что на улице Ленина.
Я не стала покупать Гентамицин, которым уже несколько раз лечилась раньше. Я уже знала про существование «крутого» лекарства – оно называлось Ципролет. Также я купила шприцы и жаропонижающие средства. В расположенном «дверь в дверь» магазине я купила бутылку минеральной газированной воды – мечтала о ней всю ночь, и маленькую баночку меда.
Вся взмокшая, несмотря на сильный мороз, и очень уставшая, я пришла на квартиру. Начала делать себе инъекции.
Я болела весь январь – тяжело и надрывно кашляла, сильно отекала. Однако мне повезло, что я заболела в январе. Когда работаешь в вузе, январь всегда является фактически неофициальным отпуском. Работы мало – только консультации и экзамены у твоих студентов. И все – больше на работу ходить не надо. На обычной (не в вузе) работе – пришлось бы пропускать ее – и потерять из-за болезни в зарплате.
Когда еще у меня держалась температура, мне надо было сдать экзамен самой – по бухгалтерии. В институт повышения квалификации пришлось ездить на такси – не было сил идти самой. Несмотря на высокую температуру, я успешно сдала экзамен и получила пятерку.
Первая неделя февраля тоже свободна для преподавателей вуза – студенты на каникулах.
Фактический зимний отпуск в вузе – это хорошо, однако в целом на преподавательской работе болеть, долго, с больничными, очень проблематично. Твоя нагрузка – годовая – должна быть вычитана. Ты можешь болеть и без больничного, тебя заменят – твои часы займут другими предметами. Но потом, хоть через силу, хоть и галопом, количество часов твоего предмета, все равно нужно выработать. Такого, как «солдат спит – служба идет» – в вузе не бывает.
Большой стаж работы в Вузе – 18 лет, в этом отношении меня «подпортил» – я не привыкла к больничным листам. Сейчас я уже знаю, что без полиса ты этот больничный и не возьмешь.
Я абсолютно не помню, был ли у меня в 2002 году полис. Наверное, не было. Я бы помнила, если бы был. Вот в 2004 году, когда я работала в Ногинском районе МО на заводе – точно был. Однако он меня все равно не выручил. А заболела я тогда неизвестной для себя болезнью – я потом ее назвала «тюремной», и была вынуждена обратиться к врачам. Вот как это было.
Тюремная болезнь
Эта история показательна для иллюстрации моей перманентной проблемы «медицинское обслуживание/прописка». То есть к теме повести – она имеет лишь косвенное отношение. Но я не могу не привести ее здесь. Она для меня как бы сценарий событий, которые происходили бы
