Любовь и другие мысленные эксперименты - Софи Уорд
Непросто будет донести до вас необъятность этого понятия во всей его полноте, ведь в большинстве своем, не считая двойняшек и тройняшек, вы все родились с осознанием собственной индивидуальности. Так что придется вам приложить немалые усилия, чтобы понять ту великую перемену мироощущения, что произошла во мне в момент проникновения в сознание Рейчел.
Лучший способ растолковать вам суть этого сдвига — предложить рассмотреть сходную ситуацию. Возможно, кому-то из вас доводилось лежать под звездным небом или покачиваться на волнах океана и внезапно осознавать, как огромен мир вокруг и как незначительна в нем ваша роль. Вы неожиданно понимали, что ваша жизнь ничтожна и случайна, и обязаны ею вы лишь стечению обстоятельств и изобретательности вашего вида. Озарение это казалось вам таким глубоким, таким удивительным и оставалось с вами на долгие годы по одной простой причине — оно шло вразрез с вашим привычным мировосприятием. Большую часть жизни вы провели, ощущая собственную значимость, считая, что ваши поступки и решения имеют вес и последствия. Переживали из-за сгоряча брошенных слов и поспешных действий. И воспринимали жизни других только в контексте их связи с вашей. Жизни ваших родителей, ваших детей, ваших друзей. Собственная жизнь казалась вам чередой побед и поражений. Вот что имело для вас значение. Выиграть гонку, соревнование, войну. Заполучить любимого человека или дело. Спасти жизнь или планету. Но, думая о планете, вы думаете о людях. Желая победы, не учитываете поражения других. Мечтая о любви, гадаете, кто полюбит вас в ответ.
Ваше восприятие мира эгоистично, вы сосредоточены на собственном выживании, на следовании своему коду. Вселенная вращается вокруг вас. Но вот однажды вы оказываетесь в одиночестве на вершине горы или на дне кратера и внезапно постигаете все величие моря или бесконечность звездного неба. И тогда телескоп переворачивается, ваше уникальное «Я» разлетается в пыль, и уходите вы, унося это озарение с собой и стараясь сохранить его в памяти навсегда.
Вспомнили?
Вот каково мне было ощутить «Я» Рейчел; это перевернуло мою картину мира. Но если ваше прозрение давало вам понять, как мала ваша роль в окружающем мире, мое заставило меня ощутить, насколько она грандиозна. Я впервые увидела мир изнутри, а не снаружи. Вот каково было почувствовать себя личностью.
Вы, вероятно, полагаете, что это приятное ощущение. И в самом деле, тут был и восторг, и трепет от предчувствия опасности и удовольствия. Но все затмевало головокружительное одиночество, вместе с которым пришло осознание, что некая часть меня уже заглянула в бездонную пустоту и решила в нее спуститься. Почему мне не пришло в голову сбежать? Почему тишина, порожденная моей оторванностью от сородичей, не поманила меня назад?
Вскоре мысли Рейчел угомонились, моя связь с ее «Я» ослабла, и паника отступила. Вернулось что-то вроде прежней меня, вспомнилось, сколько впереди дел, и стало спокойнее. Такой отныне стала моя жизнь. Все мысли — Рейчел или мои собственные — смыло потоком спинномозговой жидкости.
Какое-то время после первого потрясения жизнь моя текла, как и раньше. Из толстой мембраны, располагавшейся за опухолью, получилась уютная постель. Стоило Рейчел утром проснуться, как меня валил с ног сон. Теперь, вдали от колонии, спалось особенно сладко. На смену не прекращавшемуся тиканью сестер пришел глухой стук сердца Рейчел и мягкая пульсация покоившегося в костяном футляре мозга. Пробуждение наступало, только если Рейчел переставала двигаться.
Топ-топ-топ по краю опухоли. Под ногами гудят крошечные впадины и выступы. Откусить кусочек и отложить в сторону. Чувствовать стоящую рядом в ожидании своей очереди Ки, а после вместе шагать домой, быть частью строя, частью нерушимого порядка. Без Ки работать тяжело. Но ритмы этого мира очень соблазнительны. Здесь нет ни голода, ни жажды. Мой зоб всегда полон. И тело стало сильнее, хоть у меня и осталось всего пять ног. Но вот это происходит снова.
Кусаю новый побег, образовавшийся в передней части опухоли. Тонкий усик, что тянется сквозь мембрану к более нежной ткани. Челюсти впиваются в нежную плоть — и вдруг вспышка, электрический разряд, жар, свет, меня ослепляет, оглушает, опрокидывает и отбрасывает в сторону. Так оканчивается первая часть моей жизни.
uses sysutils;
Видения наполняют меня красками и ощущениями. Ее ощущениями, воспоминаниями о детстве, мечтами о будущем. В них таится множество идей, мыслей, эмоций. Они так быстро проносятся сквозь меня, что осмыслить их невозможно, внутри остается лишь смутный осадок. Грусть, радость, запах лимонной цедры, упоительное прикосновение кожи к коже, вкус хмеля, соли, мерцание пылинок в солнечном луче, проблеск надежды. И все они, эти непроработанные вспышки, оставляют во мне, все еще оглушенной ударом, свои следы. Когда все заканчивается, мне остается только без сил валяться на мембране.
Замершей. Окоченевшей. Измученной. Это какая-то новая… боль. Не похожая ни на что, мной уже испытанное. Нечто твердое, острое застряло внутри. В том, что смешалось и перепуталось. Нити из другой жизни. Жесткие, как мех лисы, истекшей кровью. Жизнь Рейчел, яркая и холодная.
Она помнит меня.
Поднимаюсь на ноги и оцениваю нанесенный ущерб. Чувствую оторванную ногу и все остальное, что было мной утрачено. Антенны гнутся под тяжестью информации. Ослепляющая вспышка, связь с ней, ощущение нарастает, чтобы исчезнуть так же внезапно, как появилось. Исчезает все, кроме воспоминаний и вот этого, этой боли.
Нам больно обеим. Боль идет из ее головы, а теперь еще и из моего тела. Прошивает нас насквозь. Мое новое знание о внешнем мире подкармливает и дает напиться прежнему. Жизнь Рейчел вливается в мою. Мы обе заражены смертью.
begin
Который час? День теперь или ночь? Мы не спим. Волны бьются в мембрану, омывают извилины, плещутся в тонких усиках опухоли. Боль нарастает и стихает. У нас еще много работы.
В колонии туннели прокладывались быстро. Надавить, разрыть землю, утоптать, повторить. Надавить, разрыть, утоптать. Вот и дорога готова. Но края опухоли влажные, и работать тут не так просто. Каждый кусочек приходится выносить из туннеля. Помочь мне некому, и дело движется очень медленно. Аппетита нет, но в грудную клетку, скелет, череп вгрызается смутный голод — перестать чувствовать и чувствовать еще больше. Каждый откушенный кусочек приносит надежду.
К ногам липнет кровь. Мозговая жидкость захлестывает суставы, мешая двигаться. Толкай, толкай. Вгрызайся в плоть, вспоминая вкус и запах внешнего мира, ее мира. Жажда большего. Ощущение, что это было предначертано с первой ночи, что в этом-то и был смысл. В этой острой потребности спасти наши жизни.
Вскоре все
