Здесь можно пройти только раз - Антон Халецкий
Есть даже Семь-Де-реклама на эту тему. «Поездка по Сквозной Дороге так комфортна, что после высадки самая сложная женская укладка не требует ни лака, ни мусса… Всё остается неизменным при неизменно высоких скоростях!»
На самом деле, по-настоящему неподвижны только границы в Секторах ответственности.
Каждая страна (или регион) работает на Сквозных Железных Дорогах в своем сегменте пространства. От поверхности, где расположены вокзалы, внешние грузовые терминалы и потом вглубь, всё дальше и дальше – на тысячи километров к самому Ядру планеты.
Сегменты или «Секторы» – названы по странам и регионам. «Сектор Америка Южная», «Сектор Америка Северная», «Сектор Индостан», «Сектор Всекитайская Всенародная Республика». «Сектор Россия»… Пока двенадцать.
Но Сквозные Железные Дороги – контора общемировая. И в глобальном смысле – ответственность общая. Несмотря на закрепленные границы ответственности и балансовую принадлежность каждого из национальных или региональных Секторов.
Есть много правил, регламентов и ограничений. Они регулируют движение составов сквозь Землю. Обслуживание. Всю инфраструктуру.
Одна из главных вводных – это ответ на вопрос: «Кто сегодня Главный Диспетчер на Сквозной Дороге?»
Каждый день очередной Сектор передает дежурство – следующему. По установленному графику. Система сама фиксирует положение дел на начало и конец дежурства. Бывают, конечно, разные трения, спекуляции. Даже скандалы. Но, в принципе, система работает более или менее нормально. Международный паритет. Хрупкая штука, как поддержание мира…
Вчера, после полудня, и сегодня до 12.00., 19 января, на дежурстве – Сектор «Россия».
А «самый главный железнодорожник на планете» он – Зорин Борис Ефимович, старший диспетчер СЖД. Квалификация высшая, 59 лет, общий стаж на железной дороге – 38 лет. Личный служебный номер КСК-75937, социальный индекс В-087, характеристики – отличные, семья – традиционная…
Эти сутки он руководит движением всех составов на Сквозных.
Борис был известен, как «вот это, реально – человек!»
В Секторе «Россия» он всего достиг сам. Практически без поддержки. По этой же причине он всегда выступал резко против людей со связями, приходящих на руководящие места. И тем более извне – не из системы Сквозных Дорог. Борис иногда повторял: «Чтобы стать руководителем, надо, чтобы жизнь прошла на железке… И любить это дело!»
Сам он пятнадцать лет водил составы. Дистанционно, конечно.
Большинство пассажиров считает, что онлайн-машинист ничем не рискует. «Он же далеко!» Просто не хотят вдаваться в подробности. На самом деле машинист находится в Абсолютном Симуляторе. Он всё ощущает, не беспокойтесь. Сделано это, чтобы пассажиры не становились для онлайн-машиниста чем-то абстрактным. По этой же причине иногда попадают в реанимацию операторы беспилотников, сидя в мягких креслах далеко от места аварии. Психика не выдерживает, забывает человек. Таких потом (если выживают) из онлайн-пилотов переводят.
А у Бориса в свое время выявили хорошие данные по аналитике и администрированию. Предложили стать диспетчером. Так для всех рационально. Человеку – развитие, а система должна постоянно поощрять перспективных. Иначе всё начинает подгнивать…
Так машинист прошел спецподготовку и стал диспетчером. Этот случай – довольно типичный. Не может человек руководить составами, если не работал «на земле» сам.
Отбор в диспетчеры – и так было всегда – очень жесткий. Сейчас всё начинается с изучения профессиональных склонностей. Потом, как обычно, профессиональные показания. Высшее (если не было). Называется, как и раньше: «Организация перевозок». Особая медкомиссия. Проверка пределов нагрузок на нервную и другие системы. Диспетчерами не всегда становятся бывшие операторы поездов. Главное, что работа была связана с движением составов.
До назначения на должность – теоретическое тестирование. Потом – на Десять-D симуляторах. В полевых условиях. Один тест взят из РВСН: неделя дежурства. Без сна. Только первые двое суток тяжело, потом привыкает человек…
Иногда Борис размышлял на эту тему: «Сейчас еще смогу так. Вот в 85 – уже сложнее. Но, с другой стороны, после 80 диспетчером работать запрещено. Все-таки – не совсем это не одно и тоже. Когда еще совсем молодой – в 50. И потом, в 80»…
Много лет назад, в Университете СЖД, только что поступившая молодежь слушали в кулуарах, развесив уши, байки старших курсов. О специфике на Сквозных.
– Все-таки какой-то прогресс у нас за столетия есть. И преимущество, что – тоннели, а не на поверхности.
– В смыcле?
– Как в начале двадцать первого, всякую дрянь нельзя сделать. Или сложно.
– Ну, конкретно-то что?
– Труп нельзя подложить под колеса. Как ты его принесешь?
– А в тоннель занести нельзя, что ли?
– Откуда? Это тебе не поле посреди России. И перелесков в тоннелях нет. Ну, трупы, ладно… Другая тема – медицина.
– А что медицина?
– В наличии! Есть датчики психофизиологического состояния – у каждого тела внутри Сквозных. Любое отклонение передается в Систему. Та имеет право открыть личную медкарту. Роботизированная медицина – в каждом пассажирском составе. Главное, чтобы в одном составе стало плохо максимум двадцати пяти людям. Сразу.
– Ограничение мест?
– Ну, да… Было, как-то… Остановились прямо в тоннеле. До поверхности несколько тысяч. Выгрузили на резервную линию, довезли одного – двадцать шестого. А двадцать седьмого – уже живым не довезли… Но, это давно так было.
(«Позже Матрёшка стала просчитывать индивидуальные вероятностные последствия. На несколько часов вперед. Отдельная опция в посадочном билете. Доплата. Но, не хочешь – можешь не доплачивать. Просчитывать не будут. Просто помолился – кому хочешь, сел – и поехал сквозь Ядро»).
– Опять же. С несчастными случаями на путях почти нет проблем. Ты вот про трупы говоришь! Сейчас особо вообще в тоннель не попасть.
– Камеры?
– Естественно! Плюс – датчики, тепловизоры. По той же причине у детей целы ноги…
– Сейчас опять не понял…
– Не попадают под колеса. Вы Историю Техники Безопасности проходили вообще? А, первокурсники… Сейчас поясню. Еще сто лет назад как было? Дальние рейсы в основном поверху шли. Дети приходили играть на станции и ездили зимой по рельсам, держась за вагоны. Сплошь и рядом… Попадали, конечно, под колеса…
– Я слыхал, кто постарше, все равно лазят по тоннелям. Пишут программы-невидимки (система не фиксирует индивидуальные датчики). Или забивают объективы.
– Ну, на это я тебе так скажу. Камеры в Системе – все краской не заляпаешь. Да и сроки немалые за такие игры стали. Прямо с 14-и. Если же внутри все-таки погибает посторонний –действует старая норма. Железная дорога – хоть Сквозная, хоть Лунный Лифт – территория закрытая. Везде запрещающие объемные знаки. Даже в тоннелях.
Но, я так считаю. Надо из оперативных съемок делать учебные 10-Д фильмы и показывать в школах. Если остаётся – на что глядеть.
– Жестко вы как-то…
– Ребята, поймите! Это не цинизм. Это работа такая, как у медиков (я сейчас про людей, конечно – не про роботов).
Еще что… Например, нельзя снести машину на переезде, как триста лет назад. Нет ни того, ни другого. Снова не понимаешь?
– Если честно, не очень…
– Объясняю! Бывает – автоматика отказала. И путеец со своим
