Александр Солженицын - Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1

…В заслугу Ленину: он не играет терминологией, а называет вещи своими именами… Его фраза, к сожалению, действует на массовый ум…

…Он уже зовёт к борьбе не только против Временного правительства, но и против Совета рабочих депутатов, ему не нравится состав…

Первое же его выступление имело крупное политическое значение: он довёл до конца все идеи большевизма. Русские социалисты отвернулись от него – и в этом их здоровый государственный инстинкт…

…Стали говорить: для него уже красного знамени мало, ему чёрное бакунинское? Нет, Ленину не дотянуться, Бакунин был всё же русская душа…

…Какие же ленинцы анархисты, если у них в доме Кшесинской заведен свой полицейский участок и они пишут протоколы о задержании?..

…власти Ленин не захватит, но муки родов Свободной России затруднит. Временного правительства вообще нельзя свергнуть, потому что оно держится на соглашении с Советом…

…авантюра… Вокруг Ленина – пустота, гробовое молчание. Напрасно Ленин приехал в Россию, не придётся ли ему тем же путём вернуться в Швейцарию?..

…Ленин уже перешёл линию шутовства, и спорить с ним едва ли уместно. Декларация Ленина не заслуживает даже осуждения. Бог с ней, с этой бурно-пламенной анархией…

…Опасен ли Ленин или нет? Пока трудно сказать, не так уж его в толпе и одобряют. Например, столичная прислуга говорит про него: шпион приехал, немцы пропустили…

…«Долой войну!» – кричат наивные маньяки. Захват ими дворца Кшесинской следует рассматривать юмористически, ничего из этой банды не будет… Ленину придаётся слишком большое значение, его опасность раздувается.

…Но всё равно: недопустимо подавлять большевиков силой…

…начинает вестись травля сторонников определённого течения социалистической мысли, вождём которого является Ленин, и травля переходит в погромную агитацию со стороны «Русской воли»…

Основной признак ленинской программы – примитивизм: пролетариат – буржуазия, а между ними колеблется мелкая буржуазия. Он не доказывает, что захват власти пролетариатом лежит в складе нашего революционного движения. Ленин не приводит и доказательств, что крестьянство заинтересовано в перманентной революции и диктатуре пролетариата. (Парижскую коммуну крестьянство не поддержало.) У Ленина нет широкой политической программы, а какой-то туманный заговор. Ленин – теоретически безпомощен, ведёт рабочий класс к катастрофе.

…Обходит молчанием Учредительное Собрание… А как он думает учредить республику без полиции, постоянной армии и чиновничества?

…Ленин предлагает вместо войны – «свержение всех капиталистических правительств в мире», – и предполагает, что это будет короче? Но быстрее взять Берлин, чем заставить весь земной шар перейти к социалистическому строю.

…На многотысячных митингах толпа электризуется ленинцами.

…Раз, по его мнению, буржуазия вплоть до мельчайшей, а также вся интеллигенция должны быть лишены прав – то зачем давать права и крестьянству? достаточно только «беднейшему», он это и стал говорить…

Орган Г.В. Плеханова «Единство» предлагает: «контрреволюционеров справа» «переселить с благодатного юга на холодный север», а с контрреволюционерами слева», как он называет ленинцев, бороться только словом. Всё это очень хорошо. Но нельзя не осудить самым резким образом строки Плеханова о «призывах Ленина к братанию с немцами, к низвержению Временного правительства». Учитывает ли г. Плеханов вес таких слов в атмосфере революционного подъёма и неугасших страстей?

…Вот при каких условиях большевики предлагают открыть гражданскую войну в деревне: деревни и сёла без мужиков, незасеянные поля, в стране разруха, особенно транспорта, на города надвигается голод, продолжается война… Политический бред революционных безумцев – и даже подай им социальную революцию в Европе! Вместо обещаемого мира они отодвигают его до несбыточности…

…Ленин отмежевался даже от собственной партии (от Каменева) – и тем поможет объединению всех социалистов…

…Опасность возникла на том фронте, который считался совершенно обезпеченным: на левом фланге!.. «Перманентная социальная революция» переведена по-русски: «погром во что бы то ни стало»…

…Ленинизм – контрреволюционен. Идеологический хлам ленинизма замутит реку русской свободы.

…На безответственную агитацию Ленина может быть только один ответ: общественное презрение».

…Ленина высмеет русский народ, и Германия останется без награды …

…Выступления большевиков имеют положительную сторону: заставляют отмежеваться от них всех здравомыслящих…

…Человек, говорящий такие глупости, не опасен. Хорошо, что он приехал, теперь он весь на виду. Теперь он сам себя опровергает…

…Мокрые курицы, что испугались большевиков? Не можете жить без вороньего пугала? Большевики – это известный давний тип, они лопнут при первом практическом приложении. Ленинство – типичный продукт механического мышления, громкие лозунги без содержания. Организованные массы за ним никогда не пойдут, народные массы его отвергнут.

…На Ленина ревут с неистовством… будто он в самом деле выходец из ада. Что ж, забрасывать его гнилыми яйцами? линчевать? Ведь и Ллойд Джордж когда-то громко протестовал против англо-бурской войны – и что бы теперь было с Англией, если б его тогда линчевали?

…Дело не в Ленине. Обывателю нужна конкретная фигура, на которой бы выместить свою злобу за чересчур размахнувшуюся революцию. Вот и вымещают на Ленине, на которого указывает буржуазная печать…

10

Вот уже две недели Воротынцев состоял в Ставке, и даже в оперативном отделении, счастливо, Свечин постарался.

Но – это была не та Ставка, какая ему рисовалась издали: она омешкотилась в подобие инвалидно-генеральского дома. В Ставке сейчас накапливались генералы и старшие офицеры – приговорённые к смерти в своих частях, или просто изгнанные комитетами (иные – только за немецкие фамилии), или снятые Гучковым – и теперь не у дел. Одни – просили другого назначения, подальше от своих прежних частей, иные – ничего не просили, согласны пребывать здесь. А ещё и такие приезжали, оттеснённые прежде, кто теперь искали пробить себе дорогу, добивались на приёмы к новым высшим.

И – жуть брала от этой съехавшейся генеральско-полковничьей толпы: Ставка – превращалась в свалку?

И – вот куда перевёлся Воротынцев.

Да – не хуже больна и Ставка, чем вся Армия сейчас…

И эти, согнанные сюда, имели много свободного времени для разговоров, и какие прожектёры были среди них, с точными планами быстрого «спасения России».

«Спасения», и такого простого – что никто из них, кажется, ещё и не внял: насколько она уже погибала. Нас захватила хвостом огненная Галактика и тащит! – а они толкуют, кто виноват в происшедшем и кого на какой пост переназначить. Да как бы хорошо вернуть Государя на престол.

Непосильно даже остояться в этом вихре! – а как же ещё спасать?!

Но – не привыкшие видеть не видят.

Как и прошлой осенью не пронялись, что из этой войны нам надо выйти! выйти!

Не догадаться: что же именно делать теперь? И – с кем??

Свечин, едва успев перевести Воротынцева в Ставку, тут же и исчез: Гучков назначил его на корпус. Не хотел ехать, но и уклониться не мог: это был не милостивый взлёт, как предлагали Воротынцеву, а рядовое служебное назначение.

Уезжал с тем, что и придумывать выхода специально не надо, а служба сама покажет, что делать.

– Нет, дружище, – сказал ему Воротынцев, – служба уже ничего нам не покажет, прошли времена службы. Мы – опрокинулись. Теперь надо посилиться на что-то необычайное. А – кем? Нету.

Уехал Свечин, а другого близкого, до откровенности, никого в Ставке и не было.

Вождя! Вождя бы! Быстрого, умного, энергичного генерала, которому сразу поверила бы Армия и за ним пошла! – и всё было бы решено! Такому вождю-спасителю Воротынцев готов был отдаться безоговорочно. И в военной истории такие вожди сколько раз появлялись в нужный момент. А вот у нас – нет.

С нами так худо – что уже и нет.

Под Пасху Верховным Главнокомандующим был официально утверждён Алексеев, как он, по сути, и состоял от отречения царя, да и раньше того. Но никогда он не был вождь, а только добросовестный штабист-работяга. Таким и остался. И кажется, сейчас более чем когда-нибудь не бодр, удручён, да просто раздавлен. Или его седая, круглая, честная, непритязательная голова столько знала и держала, сколько Воротынцев и представить не мог? Нет, никак не видно.