Елена Ткач - Странная фотография
Она достала ключ и стала ковырять им в замке — руки так ослабели, что ключ все никак в скважину не попадал… вдруг дверь сама собой отворилась и на пороге возник папа, мрачный как туча.
— А, пришла, проходи… — буркнул он, не глядя на нее. — Только не пугайся!
Сеня шагнула… и ахнула! Все в доме было перевернуто вверх дном.
Вся мебель сдвинута, картины сброшены на пол, содержимое шкафов и ящиков письменного стола разбросано по всей квартире, посуда перебита, книги порваны… Жуткое зрелище, страшно смотреть. Значит, пока в доме никого не было, к ним проникли и все перерыли.
Негативы! Сеня кинулась в свою комнату, расстегнула молнию на пузе у мыши… есть! Значит, в детской комнате поискать потщательней не догадались. Ну и дела, что же дальше?! У Сени мурашки побежали по коже. Ведь на этом гады не остановятся! Какой их следующий шаг? Ей захотелось куда-то спрятаться, зарыться подальше, но она хорошо понимала, что это не выход.
Понурясь, ссутулившись, она двинулась по коридору, собирая по дороге разбросанные тряпки, безделушки и книги. Да, жалко квартиру, любимые вещи, но особенно жалко родителей. Мама рыдала на кухне, возле неё суетился дед. Бабушка стонала, лежа на диване в гостиной. Папа метался между обеими. На нем лица не было.
— Мамочка! — Сеня рванулась к маме, прижалась к ней, обняла.
— Милая моя, вот ведь как… — мама всхлипывала, как девчонка, губы её дрожали.
Она рассказала, что взломали замок, когда в доме никого не было: мама была в издательстве, папа — в родном институте, а бабушка с дедом поехали в гости к Марии Леонидовне и Наташе — двум замечательным женщинам, маме и дочке, с которыми познакомились летом на даче. Сеня с Костиком — в школе, так что бандиты все рассчитали точно. Интересно, откуда узнали о планах семьи: у них, что, в доме подслушивающее устройство? Мама металась, как пойманная птица. Но Сеня видела: ей плохо даже не из-за этого обыска, мама в ужасе оттого, что молитвы её — без ответа.
— Мамочка, все хорошо, ты не волнуйся, это ещё ничего не значит, просто хотели найти эту пленку проклятую… никто ведь не пострадал, все живы! Значит, твои молитвы услышаны, — прошептала девчонка маме на ушко.
Она ужасно боялась, что мама подумает, что Бог не принял её молитвы! Нет, только не это. Все можно исправить, со всем можно свыкнуться подумала Сеня, — но если мама сложит крылья, потеряет надежду, её душа скорчится. Засохнет. А разуверившуюся душу не оживишь…
— Ну че делать будем? — в дверях кухни вырос мрачный угрюмый Костик. Я предлагаю всем перебраться к тете Марготе. А тебе, отец, надо как-то связаться с этими фотолюбителями и отдать свои хреновы фотки. Мало, что одна бабушка умерла, так сейчас и другой не будет — баба Инна там хрипит уже…
— Не смей так разговаривать! — зашелся в крике отец. — Фотки! Да, как ты смеешь…
— Смею! — заорал Костик. — Кого ты из себя корчишь, чистоплюй, правдоискатель хренов! Тебе хорошие бабки предлагали, можно было спокойно взять, ведь этим ты никого бы не предал… так нет! Сдохнем, но ни пяди своих убедений не отдадим, — так, да?! Ты погляди только на мать! На бабку… Ведь они от тоски усохли уже! Так и будем сидеть в дерьме по уши, картофельные шкурки считать и на блошином рынке одеваться?! Это же стыдно… Стыдно, пап! Ну зачем ты, зачем?! — Костик не выдержал — зарыдал и выбежал вон из кухни.
Папа медленно осел на табурет возле мамы. Обнял её. Опустил голову к ней на плечо. И глухо, каким-то неживым голосом обронил:
— Он прав!
Сеня не могла больше на это смотреть и выбежала из кухни. Ворвалась к брату.
— Зачем ты так, это подло! Отец… он не такой как все! А ты хочешь, чтобы он стал, как все эти морды. Хочешь, да? Ур-род! А я ему… я еще… на, подавись! — и Сеня вынула из кармана джинсов и швырнула брату в лицо заветную бумажку с номером.
Он медленно развернул её, поднял глаза… Сеня плакала, сидя на полу, уткнувшись лицом в валявшуюся подле неё вышитую подушку.
— Это чей… телефон? — краска медленно заливала его лицо.
— Чей-чей? Сам не догадался?
— А ты… откуда он у тебя?
— От верблюда! — мрачно бросила Ксения, не глядя на брата. — Мы с Любой твоей теперь подруги. То есть, сначала я ей хотела мозги вправить, чтобы не задавалась и мы… ну, немножко поцапались. А потом подружились. Вот так. И ей твоя помощь нужна. Так что ты ей позвони — она тебе все расскажет. Зашел бы к ней, она ждет.
— Я! Ты… — Костик вскочил, заметался. — Откуда ты про неё узнала?
— Слушай, братик, не бери в голову! Лучше подумай, как помочь Любке, она в передрягу попала. По-моему, сейчас время какое-то дико передряжное, у всех одни неприятности. И пойди извинись перед папой. Разорался как свинья, лучше подумал бы, что нам делать…
— Слышь, Сеновал… ну ты ваще! — Костик не находил слов. Чуть успокоившись, он смог связно выражать свои мысли, правда с большим трудом. — Ты можешь толком мне объяснить, что у вас было с Любой? Что она думает… и вообще.
— Ох, ну ладно. Только сначала пойди извинись, а то ничего говорить не буду.
Воистину это был день переговоров. Сеня рассказала брату о своей встрече с Любой, умолчав о прогнатом домовом, который в её семье воду мутит… Мама с папой и бабушка с дедушкой совещались на кухне. Костик позвонил Любе и проговорил с ней не меньше часа… Только Сеня ни с кем не разговаривала — из головы не шел сегодняшний разговор с матушкой, от которого она до сих пор не могла толком прийти в себя.
Она сказала, бабушка ТАМ за них хлопочет. А откуда матушка знает? Откуда она вообще о них столько знает, — Сеня только теперь задала себе этот вопрос. И про Прошу, и про папу с мамой… Разве бабушка Дина знала о Проше? Ну, положим, каким-то чудом узнала: или Сеня проговорилась во сне или бабушка случайно Прошу увидела в её комнате… Но ведь для других он невидим! И потом, она никогда от бабы Дины не слыхала о матушке. Не было у той знакомой монашки, не было, хоть убейся! Когда же они познакомились? И почему в таком случае бабушка эту дружбу от всех скрывала? Нет, просто голова кругом, ничего не понятно!
Она решила отложить выяснение всех этих странностей на потом, когда в голове немножко прояснится. Матушка велела ей как можно скорее разыскать Прошу. Сеня и сама больше всего на свете хотела бы этого, только как его отыскать? Он сказал, сидит в каких-то развалинах, так пойди-ка найди это место! Скорее всего, оно где-то неподалеку, поблизости. Что ж, остается ухватиться за эту единственную зацепку.
Розыски Проши пришлось отложить — нужно было помочь родителям в доме прибраться. Костик с удвоенным рвением взялся за дело — в душе он чувствовал себя виноватым и старался, как мог, искупить вину перед отцом.
— Ксана, Костя, кладите в этот чемодан все самое необходимое! — отец притащил в Сенину комнату старый потертый дедушкин чемодан и брякнул на пол посреди комнаты. — Все, хватит испытывать судьбу, едем к тетке!
— Коля, погоди! — мама мягко остановила отца, подняла чемодан. — Сам подумай, это ничего не изменит. Нас найдут и на краю света, если уж на этой пленке свет клином сошелся! Зачем подставлять Марго? Нет, мы останемся здесь.
— Леля, нельзя же так, мы должны обезопасить детей. И я… ты пойми, после всего уступать этим тварям совсем позорно! — отец проговорил это уже не слишком уверенно, голос дрогнул и, обхватив голову руками, он рухнул на Сенину кровать.
Мама кивками велела детям испариться, и принялась утешать папу. Костя плотно прикрыл дверь в комнату и пожал плечами.
— Н-да, тут сам черт ногу сломит! Ладно, пока суть да дело, я сваливаю. Позвонит Слон, скажи, чтоб вечером приходил — пленку проявим.
— Да, я так тебя и не спросила: как ваша съемка? Сфотографировали окно?
— А то! Думал вернусь после школы и сразу займусь проявкой, а тут — на тебе… Ну все, побежал!
— Ты к Любе? — Сеня встревоженно поглядела на брата.
— Ну, ясно! Пока, Сеновал, не тушуйся, прорвемся не глядя! — брат набрал в легкие воздуха, как перед прыжком в воду, резко выдохнул, напялил куртку, кроссовки и помчался по лестнице вниз.
Дробный топот ног… тишина… Ох, что с ним будет? Как-то встретят его разъяренные Любины родичи? Ведь брат собирался взять вину за её синяки на себя… Да ещё там, в той квартире этот отморозок-домовой… Еще вздумает отомстить Проше, сделав Костику какую-то гадость особую… ногу ему сломает или заикой сделает — с него станется…
Нет, так жить нельзя! Сеня, опустив голову, поплелась на кухню пить чай. Об обеде, ясное дело, не могло быть и речи — не до обеда сейчас! Голова раскалывалась, даже чуть-чуть подташнивало, видно, сказывались перегрузки этих последних дней. Или в самом деле она где-то грипп подхватила? Мужик сегодня в метро всех вокруг обчихал, от него все пассажиры шарахались! Но не может быть, чтобы вирус прижился так скоро ещё и двух часов не прошло. Нет, тут что-то другое. Может в школе на днях заразилась? Эпидемии гриппа вроде нет еще, но первые заболевшие пташки уже появились. Сене болеть не хотелось — совсем недавно столько времени провалялась в постели, только выздоровела и опять двадцать пять… Нет, нельзя раскисать, кто сказал, что она грипп подхватила, — нужно надеяться на лучшее…
