Елена Ткач - Странная фотография
— Слушай и не перебивай. Будем отвлекаться — о главном поговорить не успеем. Так вот, скажу ещё раз, что знаю о встрече твоей с домовым. И хоть не скажу, что очень ей рада, но что ж теперь толковать: дело сделано — не воротишь… Всяко бывает! Надо нам с тобой эту путаницу теперь исправлять. Потому что оба вы так напутали, что и сказать нельзя!
— Мы… с Прошей?!
У Сени сердце оборвалось: да, она верно угадала — матушке все известно! Впрочем, её вины в этом нет, слово, данное Проше, она до сих пор держала и никому об их встрече не рассказывала. Так кто она — матушка? Ясно, что не простой человек, если ей все ведомо… Но спросить Сеня не решалась. Знала: если надо, матушка сама ей скажет.
— Ты ведь уже догадалась, что угодила в очень неприятную историю, так?
— Так, — призналась Сеня, чувствуя как у неё холодеют руки. — И что теперь делать?
— Расхлебывать! Понимаешь, выгнав из дому прежнего домового, Проша твой завязал очень плохой узел, в котором сошлось множество судеб… Сделал это он по своей воле. И только его добрая воля поможет этой истории разрешиться добром. Или злом… Как уж постарается! Проша захотел чистым сделаться, отстать от нечисти, к которой по рождению принадлежит. Он много старался, тебя спас, отца твоего, клад монастырский помог вернуть, — это он молодец, кто же спорит?! Но сил у него ещё мало, а для того, чтобы добро людям нести, большая сила нужна. Зло всегда рядом. Оно повсюду здесь, на земле — в царстве Князя мира сего, то есть… не хочу даже называть его имени… Ты ведь догадалась, о ком я?
Сеня, сжавшись, кивнула.
— Так вот, рано радовался твой Проша. И своим необдуманным действием словно нажал невидимую пружинку, дверца захлопнулась и вся ваша семья, и чужая, и сам он оказались в ловушке. Знаешь, как в калейдоскопе складываются цветные картинки? Вот он и повернул невидимый калейдоскоп и картинка сложилась. Очень плохая картинка! И теперь надо снова повернуть невидимый механизм, чтобы все изменилось. А для этого понадобится много сил. Но сам он не сдюжит — совсем раскис, твоя помощь нужна. Ты готова?
— Да, — снова кивнула Сеня, все ещё не решаясь взглянуть на матушку.
— Хорошо. Тогда я тебе ещё кое-что скажу. Не страшно, когда совершаешь ошибку — это со всеми бывает. Страшно, когда дурное повторяется снова и снова, а ты уже не чувствуешь этого. Когда душа к нему привыкает… Тогда она костенеет, черствеет и перестает болеть. Ведь боль — это знак беды. Знак того, что творим мы что-то не то… Болит душа — значит живая! А когда уж не чувствует ничего — значит так засорена, что и не хочет очиститься. Опутали её злые силы…
Матушка примолкла, а потом спросила, не выпуская Сениной руки из своей.
— Скажи, когда ты раньше что-то скрывала от мамы, ты ведь делала это с удовольствием и без всяких укоров совести, так?
— Так… — шепнула та, чувствуя как краска заливает лицо.
— Видишь, твоя душа начала к этому привыкать, это стало для тебя нормой. А теперь, после того, как мама была с тобой так откровенна, когда ты поняла, что она верит тебе, ты сможешь ловчить с ней как прежде? Пускай в мелочах? Думаю, нет, не сможешь.
— Не смогу, — кивнула Ксения.
— Я знаю. А теперь скажу тебе очень важную вещь. Всякий из нас существует не сам по себе — он звено в единой цепочке рода. Каждой клеточкой, чертами характера и даже судьбой человек обязан этому роду. В этом он не свободен. Но свободен в другом: всякий день выбирать свой путь. Как выбрала твоя мама. Она поднялась на ступеньку выше в своем роду, чем её мать и твоя бабушка. Но бабушка другими своими поступками, тем, что сама наработала, сделала этот шаг твоей мамы возможным. Ты понимаешь, о чем я?
— Кажется, да…
— Не одно поколение готовит явление большого таланта, гения и просто духовно чистого человека. В таких — отблеск божественного огня. Им дано уловить частицу высшего знания, отблеск высшей красоты, они светят, как звезды! В их роду может быть цепочка ничем не примечательных людей, которые отличаются только тем, что думают о душе, трудятся над ней. Их невидимый труд приносит плоды — не сегодня и даже не завтра… они плодов не увидят. Но труд их вписан в священную книгу жизни. Это высокая честь — перевернуть в ней страницу! К таким относится твой отец.
— Но папа очень талантлив, матушка! — воскликнула Ксения.
— Это хорошо, что ты так его любишь. Талантлив, конечно! Человек может перешагнуть через одну, две ступени, рвануться вперед… если сумеет перепрыгнуть через самого себя. Если твой папа сам себе поможет… его талант проявится очень ярко, это повлечет за собой и успех… Тогда его жизнь изменится.
— Как это… сам себе поможет?
— У каждого из нас — свои слабости. Они проявляются в похожих жизненных ситуациях, которые повторяются снова и снова, чтобы мы могли их увидеть, понять, в чем наша слабость. Ага, вот оно! — осеняет вдруг человека, — тут опять та же ловушка, тот же тупик, в который я угодил! А почему? И он начинает думать и следующую похожую ситуацию разрешает иначе, по-новому. Значит, он освободился, изжил какой-то свой грех… Я понятно говорю?
— Очень понятно, матушка!
— Часто грех отца или деда передается сыну, но уже удвоенным, утроенным, — знаешь, как снежный ком, — потому что отец или дед не сумели его отработать, изжить… передается, чтобы тот поработал за них обоих. И опять повторяются похожие ситуации, ему как бы указывают: будь внимателен, вот твое испытание, взгляни на себя со стороны. А подумай, не повторяется ли с отцом что-то похожее, не угодил ли он в ту же самую западню, что и недавно?
— Да, да, точно! Сейчас, сейчас, я почти уловила… Да, летняя история, когда дедушка просил папу не связываться с Валетом, его приятелем, тот предлагал отцу за срочную съемку большие деньги. Папа все же связался, и мы жутко влипли.
— Ну вот. А теперь? То же самое. Мама просит его отдать негативы, не лезть на рожон, а он?
— Уперся и ни в какую! Значит, ему нужно научиться уступать?
— Да, не упрямиться. Упрямство делает человека слепым, и он почти наверняка проигрывает. Во всяком случае, заметно слабеет. А всякая битва требует силы. А как думаешь, какая наша самая главная битва?
— Н-е знаю…
— Жизнь! Пойми, Ксаночка, моя помощь — только нужное слово, поддержка, подсказка — действовать-то придется самой. Никто за тебя твой путь не пройдет — а иначе это будет уже не твоя жизнь. Ты сама должна научиться вышивать свой незримый узор, в нем душа отражается. И вышивать надо так, чтоб узор получился осмысленным и красивым. К несчастью у многих он только путаница узлов и рваных ниток… Но я верю, что у тебя получится. Ну что, попробуешь?
— Да… попробую, — Сеня взглянула в глаза своей собеседнице, их взгляды встретились, и она поняла, что матушка любит её, как свою, родную и… надеется на нее. И этой её любви, этой вере она никогда не изменит!
Что-то как бы перевернулось в ней — словно до сих пор вся она была покрыта каким-то невидимым панцирем, который сковывал и мешал дышать, а теперь он треснул и выпустил душу на волю. И Сеня рассмеялась — так, как будто впервые увидела мир, светлый и радостный, — мир, который принадлежал ей…
— Ну вот, видишь — все у тебя получится. Если сама сумеешь развязать этот узел, значит, уже начала вышивать. Это и будет твой первый стежок первый шаг к себе настоящей! Увидишь, какие силы появятся, как хорошо будет жить… Но теперь — главное. Проша!
Матушка нахмурилась и взмахом руки как будто бы отстранила невидимую тень, павшую ей на лицо. И лицо её вновь прояснилось.
— Я тебе говорила, что не рада этому вашему союзу. Не детское дело лечить домовых…
— А что, Прошу нужно лечить? — Сенины глаза округлились от удивления.
— Еще как! Он нуждается в помощи.
— Но ведь он столько знает… Он же дух! Разве духам нужна чья-то помощь — они же всевластны!
— Ну, не все и вовсе уж не всевластны. Любая сила, в том числе и духовная знает свой предел. Он ведь говорил тебе об иерархии сил, о том, что домовые — низшие духи.
— Да, говорил.
— Ну вот, каждому — свой удел, своя работа дана. И на этой своей делянке — ох, сколько потрудиться надо, чтоб что-нибудь путное получилось… А Проша — он скакун! С одного на другое перескакивает. Твердости в нем нету. И зазнайства много.
— Но ведь… он же светлым хочет быть! Хочет очиститься! Разве это плохо?
— Что ты, девочка моя, это прекрасно! Но нельзя, бросив свою делянку, не пропахав её в поте лица, кинуться на другую, да ещё — почище, получше! Это не путь, а так — одно пустое мечтание.
— Значит, Проше не достичь того, чего он хочет? Не примут его снова… светлые? Не простят?
— Детонька, да с радостью приняли бы! И простили. Только он сам этой возможности не дает. Ведь любой результат когда получается? Когда работа идет. Так — и в делах мирских, так — и в мире бесплотном. Ведь любое просветление, искупление — это работа души. Невидимая работа. Самая главная! В ней — суть всего, чем земля держится. Для того она и создана наша земля!
