Афаг Масуд - Свобода
Странно, - подумал он, - тогда остыв к сверстникам, он не почувствовал тяги и к взрослым...
- Вас не продует?.. - испуганно оглянувшись, спросил помощник и снова уставился на дорогу.
... Аккуратная прическа, белый накрахмаленный воротник делали помощника похожим предателей из детских игр в войну.
... Сидящего рядом телохранителя давно мучил кашель. Парень старался сдержать его, давился, краснел, но из воспитания лишь слегка покашливал, и полными слез глазами продолжал смотреть в окно.
Отчего, - подумал он, - в родном селе, в окружении близких он себя чувствовал заблудившимся волком-одиночкой, по ошибке забредшим в село и попавшим в западню людей?!. За что ему такое несчастье?.. Ведь вся родня, начиная еще с далеких предков, спокойно и счастливо жила в тех местах, среди тех людей и была довольна жизнью?!. Почему же он не мог жить?.. Под какой же звездой я явился на свет?!.
...Впрочем, об этом он кое-что знал... Знал, под какой звездой родился... И, казалось, знал даже цвет этой звезды... Как будто и побывал там...
...- и Садыхов... - сказал помощник и обернулся. На его лице было все то же встревоженное выражение.
- Садыхова отложи, сейчас это невозможно... И другого перенеси на будущую неделю. Скажи, еще не было возможности...
- А насчет выступающих...
- Пусть дадут слово нескольким родственникам погибших. Думаю, будет достаточно.
Посмотрел на часы. Начало одиннадцатого.
Телохранитель тоже почему-то посмотрел на часы.
Этот парень был словно связан с ним невидимыми нитями. Спал, когда спал и он, просыпался, вместе с ним, даже на часы смотрел в одно и то же время. И сколько раз было, что при чьем-то случайном движении, остром взгляде, подозрительной походке этот молодой телохранитель, чувствовал он, внутренне напрягается вместе с ним. В последнее время это внутреннее напряжение, кажется, ни на миг не оставляло телохранителя. Может быть, он уже привык к нему.
Он краем глаз взглянул на телохранителя. Молодой человек, взятый им на работу с первых дней своего прибытия в столицу, за эти несколько месяцев словно постарел. Под глазами его легли темные круги, исчез розоватый цвет щек...
...Это все результат напряжения последних месяцев, встреч, каждую минуту таящих опасность покушения или смерти, страха, испытываемого на бесконечных и все нарастающих числом пустых общественных мероприятиях, размышлял он.
...А, может быть, этому парню, - подумал Генерал, - снятся те же сны, что и мне?!.
Он еще раз бросил взгляд на телохранителя.
Тот усталым взглядом смотрел на улицу...
Нет, телохранителю снится другое. В противном случае, он сразу же почувствовал бы это. Как чувствовал все, что происходит или может произойти с ним...
Как, живя в своем одиноком доме в маленьком провинциальном городке, еще за несколько месяцев до событий в казарме на окраине столицы почувствовал, что должно произойти, и все трагические последствия этого...
...Вспомнил, как однажды, проснувшись на рассвете, еще не встав с постели, он в безмолвии утра какими-то тайными силами тела ощутил, как нечто, подобное огромному невидимому механизму, медленно двинулось, скрипя тяжелыми ржавыми цепями... Вспомнил, как внезапно изменился воздух, сочившийся сквозь рамы закрытых окон, как в тот удивительный день и государственный гимн, доносившийся из радио в соседнем доме, звучал еще более величественно, и он, ощущая, как сердце от волнения стучит в груди, словно колотится в дверь и рвется наружу, там же в постели понял все, что должно произойти...
...Что же это такое, - подумал он?.. Как, каким чутьем, какими струнами постигает он этот тайный, приводящий в движение или тормозящий, но неуклонно созидающий процесс?..
...Машины остановились. Помощник, проворно выскочив, распахнул перед ним дверцу.
...Он вышел из машины, глубоко вдохнул свежий воздух, поднеся ладонь к глазам, посмотрел на вершину горы. Затем снял туфли, надел поданные телохранителем ботинки.
- Здесь должна быть тропинка, - сказал он и пошел по склону горы, цепляясь ногами за кусты.
- Мы здесь давно не были, господин Генерал, тропинка, может быть, заросла травой...
...Голос помощника прозвучал сзади, он, задыхаясь, спешил за ним.
Откуда, подумал он, этот юноша может знать, что он давно сюда не приезжал?.. Он попытался вспомнить, когда был здесь в последний раз, но как ни странно, ему это не удалось. Всплывали лишь какие-то туманные воспоминания...
...Поднявшись до середины склона, он остановился и взглянул на своих неуклюжих спутников, пыхтя и обливаясь потом, спешивших за ним. Лишь он один не вспотел и дышал спокойно.
...Уже у самой вершины сердце его дрогнуло от доносившегося сверху визга камнерезных машин.
...Визжали станки, обтесывающие колонны мавзолея, строители возводили внутренние части, кто-то таскал на стройку песок, цемент...
...Он, наверное, чувствовал бы себя спокойней, если б строительство закончилось. Здесь, на этом небольшом, обдуваемом теплым ветром пространстве, он, быть может, смирился бы с необходимостью жить среди этих никчемных людей, громадных жуков и толстых улиток и утихла бы смертная тоска...
...Министры тоже толпились вокруг стройки и с серьезным видом тихо что-то обсуждали, глядя на лежащие на земле колонны.
...Он вошел в мавзолей и направился к бронзовому пьедесталу, на котором должен быть смонтирован стеклянный воздухонепроницаемый саркофаг.
Под лучами падающих откуда-то сверху солнечных лучей пьедестал сверкал, как огромная перламутровая пепельница.
... Рядом тут же возник глава городского муниципалитета и, показывая на выложенный мозаикой пол мавзолея, проговорил:
- ... Грунтовые воды просачивались, господин Генерал, в основном из-за этого работы задержались...
- Вода?.. Здесь?.. На этой высоте?.. Странно...
- Представьте себе... Видно где-то здесь на высоте проходит русло подземной реки. Или, может быть, где-то здесь бьет мощный родник...
- И что теперь?.. - нетерпеливо перебил он мэра.
- Передвинули... Фундамент углубили почти на двести метров, чтобы быть совершенно уверенными...
... Мэр говорил так увлеченно, словно речь шла не о мавзолее, где со временем будет покоиться его безжизненное тело, а о строительстве жилого дома, куда скоро вселятся счастливые новоселы.
- И что - теперь все надежно?..
- Так точно, господин Генерал... - со смущенной улыбкой ответил мэр и покраснел.
- Значит, все надежно?!. - он взглянул в глаза мэра.
...Радость, поблескивавшая в глазах того, тут же исчезла, глазки стремительно стали сужаться, вот-вот исчезнут.
- Я... - выдавил он из себя и умолк, словно остальные слова в миг вылетели из памяти.
...Рабочие, отложив инструменты, куда-то отошли. В мавзолее остались только они двое... И в пустых стенах их голоса отдавались гулким эхом...
...Мэр, нервно пощипывая спрятанные за спиной руки, молчал, ноздри его подрагивали, а взгляд был устремлен почему-то не на его лицо, а на кадык.
- Я с тобой разговариваю... Что ты уставился на меня?.. Говори же...
- Что говорить?.. - пожал плечами мэр и тут же опустил голову.
- Что говорил сейчас...
- Что мне сказать?.. - голос мэра дрожал.
- Скажи: "теперь мы твердо уверены в том, что вода не смоет ваш труп, можете спокойно умирать"... - тихо сказал он, чтобы стоящие снаружи не услышали.
- Я... - мэр сжимался прямо на глазах, лицо его сморщилось, глаза превратились в щелки, нос заострился...
- Или ты не уверен?..
- Да уверен я, уверен... - озабоченно сказал мэр.
- Тогда скажи...
...Мэр опустил голову, продолжая прятать руки за спиной, и, переминаясь с ноги на ногу, беззвучно заплакал, как наказанный ребенок...
...Терпение его лопнуло. Снаружи слышались звуки шагов.
- Ну... Прекрати...
...Мэр плакал... Его толстые, короткие ноги не стояли на месте, а с бессознательной скоростью дергались на месте...
- Говори...
- ...ваш труп... - запинаясь, проговорил мэр, глядя куда-то в сторону, потом лицо его по-детски сморщилось, он упал на колени, подполз к нему. Глаза на его побледневшем лице готовы были вылезти из орбит.
- Простите меня, Ваше превосходительство... - взмолился он, готовый упасть ему в ноги.
... Он отступил. От мэра несло глиной...
Мэр на коленях пополз за ним.
- Я вас люблю... помилуйте меня... помилуйте... - молил он, и, уронив голову на землю, заплакал.
- Встань... - тихо, чтобы не услышали остальные на улице сказал он. Встань, говорю тебе, кто-нибудь может войти.
...Но мэр снова подполз к нему на толстых коленях.
- Это они сбили меня с пути... похитили разум... я вас люблю... Ведь кого еще, кроме вас, я могу любить?!. Помилуйте!..
...Он ощутил во рту ядовитую горечь...
- А сам-то ты как думаешь, достоин прощения?..
...Мэр, не отрывая головы от земли, в отчаянии стонал...
...И тут толстая шея мэра каким-то образом оказалась в его посиневших от гнева руках... И по мере того, как он сжимал ее, круглое лицо мэра все опухало...
