Сергей Есенин - Страна негодяев (сборник)
2
О месяц, месяц!Рыжая шапка моего деда,Закинутая озорным внуком на сук облака, Спади на землю… Прикрой глаза мои!Где ты…Где моя родина?Лыками содрала твои дороги Буря,Синим языком вылизал снег твой — Твою белую шерсть — Ветер…
И лежишь ты, как овца,Дрыгая ногами в небо, Путая небо с яслями,Путая звездыС овсом золотистым.
О, путай, путай!Путай все, что видишь…Не отрекусь принять тебя даже с солнцем,
Похожим на свинью…Не испугаюсь просунутого пятачка его В частокол Души моей.Тайна твоя велика есть.Гибель твоя миру купель Предвечная.
3
О красная вечерняя заря! Прости мне крик мой.Прости, что спутал я твою Медведицу С черпаком водовоза.
Пастухи пустыни —Что мы знаем?..
Только ведь приходское училище Я кончил,Только знаю Библию да сказки,Только знаю, что поет овес при ветре… Да еще По праздникам Играть в гармошку.
Но постиг я…Верю, что погибнуть лучше,Чем остаться С содранною Кожей.
Гибни, край мой!Гибни, Русь моя, НачертательницаТретьего Завета.
4
О звезды, звезды,Восковые тонкие свечи,Капающие красным воском
На молитвенник зари,Склонитесь ниже!
Нагните пламя свое, Чтобы мог я, Привстав на цыпочки, Погасить его.
Он не понял, кто зажег вас,О какой я пропел вам Смерти.Радуйся, Земля!
Деве твоей РусиНовое возвестил я Рождение. Сына тебе Родит она…
Имя ему — Израмистил.Пой и шуми, Волга!В синие ясли твои опрокинет она Младенца.
Не говорите мне, Что этоВ полном кругеБудет всходить Луна…
Это он!Это онИз чрева НебаБудет высовывать Голову…
<1918>«И небо и земля все те же…»
И небо и земля все те же,Все в те же воды я гляжусь,Но вздох твой ледовитый реже,Ложноклассическая Русь.
Не огражу мой тихий кровОт радости над умираньем,Но жаль мне, жаль отдать страданьюЕзекиильский глас ветров.
Шуми, шуми, реви сильней,Свирепствуй, океан мятежный,И в солнца золотые мрежиСгоняй сребристых окуней.
<1918>«Не стану никакую…»
Не стану никакуюЯ девушку ласкать.Ах, лишь одну люблю я,Забыв любовь земную,На небе Божью Мать.
В себе я мыслить волен,В душе поет весна.Ах, часто в келье темнойЯ звал Ее с иконыК себе на ложе сна.
И в час, как полночь било,В веселый ночи мракОна как тень сходилаИ в рот сосцы струилаМладенцу на руках.
И, сев со мною рядом,Она шептала мне:«Смирись, моя услада,Мы встретимся у садаВ небесной стороне».
<1918>Акростих «Рюрику Ивневу»
Радость, как плотвица быстрая,Юрко светит и в воде.Руки могут церковь выстроитьИ кукушке и звезде.Кайся нивам и черемухам, –У живущих нет грехов.Из удачи зыбы промахаВоют только на коров.Не зови себя разбойником,Если ж чист, так падай в грязь.Верь – теленку из подойникаУлыбается карась.
Утро, 21 января 1919«В час, когда ночь воткнет…»
В час, когда ночь воткнетЛуну на черный палец, —Ах, о ком? Ах, кому поетПро любовь соловей-мерзавец?
Разве можно теперь любить,Когда в сердце стирают зверя?Мы идем, мы идем продолбитьНовые двери.
К черту чувства. Слова в навоз,Только образ и мощь порыва!Что нам солнце? Весь звездный обоз —Золотая струя коллектива.
Что нам Индия? Что Толстой?Этот ветер что был, что не был.Нынче мужик простойПялится ширьше неба.
<Январь 1919>«Вот такой, какой есть…»
Вот такой, какой есть,Никому ни в чем не уважу,Золотою плету я песнь,А лицо иногда в сажу.
Говорят, что я большевик.Да, я рад зауздать землю.О, какой богомаз мой ликНачертил, грозовице внемля?
Пусть Америка, Лондон пусть…Разве воды текут обратно?Это пляшет российская грусть,На солнце смывая пятна.
Ф<евраль> 1919«Ветры, ветры, о снежные ветры…»
Ветры, ветры, о снежные ветры,Заметите мою прошлую жизнь.Я хочу быть отроком светлымИль цветком с луговой межи.
Я хочу под гудок пастушийУмереть для себя и для всех.Колокольчики звездные в ушиНасыпает вечерний снег.
Хороша бестуманная трель его,Когда топит он боль в пурге.Я хотел бы стоять, как дерево,При дороге на одной ноге.
Я хотел бы под конские храпыОбниматься с соседним кустом.Подымайте ж вы, лунные лапы,Мою грусть в небеса ведром.
<1919–1920>«При луне хороша одна…»
При луне хороша одна,При солнце зовёт другая.Не пойму я, с какого винаЗахмелела душа молодая?
<До 1919>Песнь о хлебе
Вот она, суровая жестокость,Где весь смысл – страдания людей!Режет серп тяжелые колосья,Как под горло режут лебедей.
Наше поле издавна знакомоС августовской дрожью поутру.Перевязана в снопы солома,Каждый сноп лежит, как желтый труп.
На телегах, как на катафалках,Их везут в могильный склеп – овин.Словно дьякон, на кобылу гаркнув,Чтит возница погребальный чин.
А потом их бережно, без злости,Головами стелют по землеИ цепами маленькие костиВыбивают из худых телес.
Никому и в голову не встанет,Что солома – это тоже плоть!..Людоедке-мельнице – зубамиВ рот суют те кости обмолоть.
И, из мелева заквашивая тесто,Выпекают груды вкусных яств…Вот тогда-то входит яд белесыйВ жбан желудка яйца злобы класть.
Все побои ржи в припек окрасив,Грубость жнущих сжав в духмяный сок,Он вкушающим соломенное мясоОтравляет жернова кишок.
И свистят по всей стране, как осень,Шарлатан, убийца и злодей…Оттого что режет серп колосья,Как под горло режут лебедей.
1921Памяти Брюсова
Мы умираем,Сходим в тишь и грусть,Но знаю я —Нас не забудет Русь.
Любили девушек,Любили женщин мыИ ели хлебИз нищенской сумы.
Но не любили мыПродажных торгашей.Планета, милая, —Катись, гуляй и пей.
Мы рифмы старыеРаз сорок повторим.Пускать сумеемГоголя и дым.
Но все же были мыВсегда одни.Мой милый друг,Не сетуй, не кляни!
Вот умер Брюсов,Но помрем и мы, —Не выпросить нам днейИз нищенской сумы.
Но крепко вцапалисьМы в нищую суму.Валерий Яклевич!Мир праху твоему!
<1924>«Заря Востока»
Так грустно на земле,Как будто бы в квартире,В которой год не мыли, не мели.Какую-то хреновину в сем миреБольшевики нарочно завели.
Из книг мелькает лермонтовский парус,А в голове паршивый сэр Керзон.«Мне скучно, бес!» —«Что делать, Фауст?»Таков предел вам, значит, положен.Ирония! Вези меня! Вези!Рязанским мужиком прищуривая око,Куда ни заверни – все сходятся стезиВ редакции «Зари Востока».
Приятно видеть вас, товарищ Лившиц,Как в озеро, смотреть вам в добрые глаза,Но, в гранки мокрые вцепившись,Засекретарился у вас Кара-Мурза.
И Ахобадзе!.. Други, будьте глухи,Не приходите в трепет, ни в восторг, —Финансовый маэстро ЛопатухинПускается со мной за строчки в торг.
Подохнуть можно от незримой скуки.В бумажном озере навек бы утонуть!Мне вместо Карпов видятся все щуки,Зубами рыбьими тревожа мозг и грудь.
Поэт! Поэт!Нужны нам деньги. Да!То туфли лопнули, то истрепалась шляпа,Хотя б за книжку тысчу дал Вирап,Но разве тысячу сдерешь с Вирапа.
Вержбицкий Коля!Тоже друг хороший, —Отдашь стихи, а он их в самый зад,Под объявления, где тресты да галоши,Как будто я галошам друг и брат.
Не обольщаюсь звоном сих регалий,Не отдаюсь ни славе, ни тщете,В душе застрял обиженный Бен-ГалиС неизлечимой дыркой в животе.
Дождусь ли дня и радостного срока,Поправятся ль мои печальные дела?Ты восхитительна, «Заря Востока»,Но «Западной» ты лучше бы была.
<1924>Воспоминание
