Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий
Выслушав, Подлевский пришёл в волнение:
– Точка в точку, Дмитрий! Недовольство я и уловил, но не мог сформулировать. Критикуя день вчерашний, он рассчитывает внедриться в день завтрашний и преуспеть в нём. Так?
– Думаю, так. Но мыслит высокопарно, в мечтах парит. Я от него слышал об историческом вызове, стоящем перед Путиным. Сегодня он про исторический вызов, наверное, забыл.
– Интересно, интересно, – задумчиво повторял Подлевский, пальцами выбивая на столе дробь. Он вспоминал страсбургский мозговой штурм, где речь шла именно об этом, о внедрении в новую путинскую команду; как всё сходится! – Говоришь, он подыгрывает возможным новшествам? Интересно… Слушай, Дмитрий, а вот представь, что начнёт выходить газета, которая тоже работает на завтрашний день. Но не захлёбывается в похвалах Путину, как этот Черногорский, а подсказывает, что не сделано, что недоделано, что да как надо сделать. Через критику бояр или же обращаясь напрямую, – это второй вопрос, о нём надо отдельно думать. Главное – подсказывает! Не порочит, а способствует. Если сказать образно, по старосоветски, не «Долой!», а «Даёшь!». Помнишь этот комсомольский клич: «Даёшь Днепрогэс!»?
– Какая газета, Аркадий! Сейчас у печатных СМИ шаром покати – хоть в петлю, на волоске держатся, одно за другим уходят в Интернет. Средств нет в Роспечати устоять.
– Средства тебя пусть не волнуют, средства будут. Ты на мой вопрос ответь.
– Если гипотетически, подобная газетёнка сейчас, пожалуй, в масть. Но я не вижу общественных сил, которые могли бы сегодня такое дело поднять. Да чтоб с деньжищами!
Подлевский загадочно улыбнулся:
– Есть, есть, Дмитрий, такие силы. – Потянулся за бутылкой. – Подвинь бокал, я плесну, выпьем по маленькой.
Когда хлебнули, Аркадий, устойчиво опершись на стол, скрестив руки, сказал:
– Задумана именно такая газета, и стоять за ней будет мощная элитная группа деловых людей. Концепцию издания ещё предстоит продумать, даже названия пока нет. Но суть понятна: не ёрничать, как «Коммерсант», а открыто способствовать возрождению России. В учредителях будут личности крупные. В том числе Председатель
Правления банка, где Борис Семёнович. – Негромко рассмеялся. – Потому мне и предоставили во временное пользование эту квартирку.
Соснин ничего не понимал. В его сознании Подлевский и возрождение России никоим образом не сопрягались. Ну никак! Ещё в Поворотихе за кружкой пива или рюмкой водки из укромного бутыльца – в «Засеке» крепким не торговали, – Аркадий, ничуть не стесняясь, излагал Дмитрию свои густые предпочтения. Он на чём свет стоит крыл Путина за тёрки с Западом и считал Россию страной непоправимо варварской. Подлевский знал, что они оба работают на Боба, и не считал нужным скрывать свои настроения. А год спустя он занедужился возрождением России! С чего вдруг? Что случилось? Понятно, с самим Аркадием случиться на этот счёт ничего не могло, он не из тех, кто способен превратиться из Савла в Павла. Значит, круто изменились обстоятельства. Какие?
Аркадий прекрасно осознавал, какая умодробительная сумятица буйствует в сознании Соснина. Но на руках у Подлевского был козырной туз, и он садистски наслаждался растерянностью Дмитрия.
– Мне интересно твоё мнение о газете. Ты у нас парень о двух головах.
Соснин почесал в затылке, раздумывая над ответом. Подлевский либо блефует – зачем? – либо, либо… Рванул напрямую:
– С места не сойти, ты меня провоцируешь.
– Ха-ха-ха! – заливисто и радостно расхохотался Аркадий. – Провоцирую? А вот сейчас такого леща влеплю, что у тебя и вовсе ум за разум зайдёт, мозги набекрень съедут. – Он помнил, как хитро развёл его в «Засеке» Суховей, подбросив идиотскую мыслишку порадеть за Поворотиху, и лишь потом выложив козыри. И чуть ли не буквально разыгрывал ту психологическую сцену с Сосниным.
– Главным редактором газеты решено назначить тебя.
– Меня?!
– Да, тебя.
Соснин замолчал надолго. Он чувствовал, что за этой словесной игрой скрывается какой-то жуткий подвох, однако здравый ум подсказывал не торопиться с выводами. Если по поводу газеты – просто розыгрыш, ну и чёрт с ним. Похохочем, по бокалу коньяка жахнем, и дело с концом. А вдруг Подлевский не шутит? Тянуться во фрунт перед Путиным?.. Бред какой-то. Но сразу вспомнилось, как Суховей советовал ему отмежеваться от пятой колонны, играть журналиста умеренных взглядов. Мысли путались. Стало ясно: прежде всего надо переговорить с Суховеем.
– Вопрос непростой. Надо его основательно обдумать. Когда нужен ответ?
Подлевский опять громко расхохотался:
– Нет, голубчик, ответ нужен сей мо́мент, прямо здесь.
Весёлый хохот Аркадия, – вроде и не пил, только разок пригубили, – привёл Дмитрия в чувство. Он даже головой мотнул, стряхивая наваждение. Над ним просто надсмехаются, на пушку берут.
Сказал твёрдо:
– Если я обязан дать ответ здесь, немедленно, не раздумывая, то мой ответ – «Нет!».
Подлевский в очередной раз хохотнул, наслаждаясь своим превосходством и предвкушая убойный эффект, который готовился произвести. Плеснул в свой бокал малость коньяка, выпил залпом. Вдруг стал абсолютно серьёзным, даже строгим, откинулся на спинку стула, несколько секунд пристально смотрел в глаза Соснину, испытывая его терпение.
Внятно, с расстановкой слов произнёс фразу, которая объяснила всё – и «метаморфозы» самого Подлевского и глубинные смыслы затеи с изданием пропутинской газеты:
– Дмитрий, вопрос о твоём назначении главным редактором газеты, о которой я говорил, согласован с Бобом.
Глава 15
Из-за пандемии свой апрельский юбилей Иван Максимович Синягин сперва отложил до лучших времён, а потом, как ни досадно, и вовсе, говоря его крутым слогом, похерил. Однако к осени, когда заразная ковид-хворь поутихла и карантинная горячка слегка улеглась, всё-таки решил круглую дату отметить. Семьдесят лет раз в жизни бывает. Для делового человека, не чиновника – у них выход на пенсию словно Рубикон, – семьдесят лет возраст очень интересный. Вроде бы уже с горы поехал, на мафусаилов век замахнулся, но силёнок ещё невпроворот, планов ни на малость не убыло. А уж что до жизненной сноровки, до кладезей опыта и широты знакомств, – пожалуй, самая-самая вершина, любому мозги вправит, бизнес свой крепко в руках держит, до запятой знает. Вот и Синягину не приходилось раздумывать, чем развлечь подступающую старость – весь в делах-заботах.
О канувшем в прошлое пропущенном юбилейном торжестве он сожалел. Хотел широко размахнуться, помимо родственных душ, созвать для престижа и контрагентов, пусть раскинут умом, с каким тёртым калачом, с каким волком травленым ведут бизнес. Но – не судьба. И теперь подумывал юбиляр просто о дружеской встрече с людьми, близкими по духу. Их тоже было немало, однако не звать же всех под гребёнку. И не в числе дело, у Ивана
