Альма-матер - Максим Эдуардович Шарапов
В эти годы институтские комсомольцы предложили открыть в студенческой столовой клуб «Пироговка». Коммерческая затея преподносилась как кураторство комсомола над молодежью. Обыкновенная дискотека с безалкогольными напитками и примитивными закусками неожиданно выстрелила благодаря классному месту и симпатичным студенткам филфака.
Кирилл Эдуардович отпил несладкого чая. Он и его друзья не были организаторами клуба, но хорошо знали своих старших товарищей по студенческим пирушкам. Комсомольцам предстояло самим подобрать весь персонал, от барменов до охраны, и компании дерзких второкурсников предложили наблюдать за порядком.
Почти все одногруппники Кирилла были старше его лет на пять, потому что поступили в институт, уже поработав где-нибудь или отслужив в армии. И это сильно повлияло на судьбу юного Кирилла, неожиданно очутившегося в компании взрослых людей. Над ним посмеивались, но от себя не отталкивали, наоборот, делились опытом, и Кирилл взрослел быстрее, чем его ровесники.
В число избранных, которые были допущены к работе в «Пироговке», Кирилл попал просто за компанию. Они должны были пропускать людей только по билетам, не позволять проносить алкоголь, а во время самой дискотеки приглядывать за порядком и выводить на воздух буйных клиентов.
Главой их маленькой команды был габаритный двадцатитрёхлетний студент по прозвищу Старый. Старым Игоря окрестили ещё до поступления в институт, но при взгляде на него сразу становилось ясно, что свой уличный псевдоним он получил не случайно. На его крупном, суровом лице с небольшими голубыми глазками и выдающимся подбородком читался разносторонний жизненный опыт, который «старил» его лет до тридцати.
Среди всех достоинств Старого, который с удовольствием отзывался на своё прозвище, было ещё и звание кандидата в мастера спорта по боксу в полутяжёлом весе. Когда они попадали в неприятные напряжённые ситуации, Старый негромко говорил своим приятелям: «Главное – не дайте зайти ко мне за спину. Остальное я сделаю сам». Но даже такая тактическая хитрость пригождалась не часто, потому что большинству потенциальных соперников достаточно было просто взглянуть в немигающие голубые глаза Старого, чтобы признать своё поражение и отступить.
Педагогические дискотеки проходили только раз в неделю, по пятницам, но бронировать билеты в «Пироговку» надо было за месяц. Студенческая столовка просто не вмещала всех танцоров. Ажиотаж был такой, что иногда во дворике у дверей универа скапливалось больше сотни безбилетников, мечтавших прорваться внутрь. А контролировал входные двери Старый со своей компанией. Им не платили зарплату, зато каждый мог на халяву съесть за вечер несколько бутербродов и бесплатно провести в клуб одного человека.
И это было маленькое мужское счастье! В пятничный вечер они становились повелителями женских улыбок и кокетливых взглядов зелёных, голубых, карих глаз. И потом на верхних, притихших этажах универа некоторые из этих глаз прятались под веками, наслаждаясь первым сладким поцелуем.
– Молодой человек. – Очнувшись, Кирилл Эдуардович услышал недовольный голос буфетчицы. – Мы через десять минут закрываемся.
– Хорошо, хорошо, – кивнул Кирилл Эдуардович. – Я сейчас ухожу.
Обращение «молодой человек» на секунду приятно польстило Кириллу Эдуардовичу, но, ещё раз взглянув на повелительницу сосисок в тесте, он подумал, что в этой фразе прозвучала скорее издёвка, чем искренность. Парочка с ноутом уже ушла. Кирилл Эдуардович быстро доел свой бутерброд, отнёс к мойке пустую посуду и толкнул пластиковые двери.
Он шёл к метро и представлял, чем сейчас может заниматься Аня. Поехала домой читать книжки, зашла в магазин, а может быть, гуляет с молодым человеком? Встречаясь с ней в университете, осторожно наблюдая на лекциях, он впитывал любое её движение, каждую улыбку. И сейчас, пытаясь представить её где-то там, в большом городе, он как будто продолжал быть рядом. Кириллу Эдуардовичу за его взрослую мужскую жизнь нравились многие, но давно он не испытывал такого наслаждения от простого любования женщиной.
Тогда, на первом курсе, он влюбился с первого взгляда и долгое время верил, что только такой и может быть любовь. Ему нужно было постоянно видеть её, и он искал разные, часто очень глупые поводы, чтобы взглянуть на неё между парами, в буфете, во дворе. И слава Богу, что они учились в разных группах и на разных потоках, иначе он просто сошёл бы с ума.
Сегодня, заметив этого мальчишку с букетом хризантем, которые он так застенчиво пытался вручить Вике, Кирилл Эдуардович испытал к нему невольную симпатию. Он узнал себя тридцатилетней давности: такого же пугливого и совершенно не умеющего вести себя с недоступными созданиями противоположного пола.
У первокурсника Кирилла не было никаких шансов на взаимность со своей первой любовью, которая воспринимала его неуклюжие ухаживания только как досадное недоразумение. Ей тоже были нужны не умоляющие взгляды, купленные на родительские деньги цветы, скучные философские сентенции с претензией на интеллект, а поступки, пусть даже не очень значительные, но мужские, до осознания которых Кирилл в том возрасте ещё не дорос.
Маленькие мужские хитрости, на которые часто ведутся хитрости женские, в то время казались ему недоступной формулой успеха. Лёгкость общения с девушками, замешанная на ироничности, дерзости и щедрости, пришла не сразу и для её обретения пришлось в течение нескольких лет переболеть обидными неудачами.
И главной из них была голубоглазая первокурсница Таня. Устав от его тоскливых приставаний, она как-то раздражённо сказала: «Кирилл, нельзя быть таким навязчивым!»
Сказала и перестала замечать, а Кирилл сделал её фразу философией своей жизни и больше никогда не навязывался ни женщинам, ни друзьям, ни начальству.
У метро играл маленький ансамбль из трёх музыкантов, собравший слушателей вокруг гитары, скрипки и контрабаса. После каждой мелодии девушка с помятой шляпой в руке обходила людей и благодарила за монеты и некрупные купюры.
За несколько месяцев «Пироговка» стала популярным тусовочным местом, которое притягивало молодёжь со всей Москвы и приносило прибыль своим создателям. В один из дискотечных вечеров у дверей педагогического института стали собираться молодые крепкие парни в расклёшенных клетчатых штанах. Их было немного, но на них обращали внимание, потому что знали – появление люберов обязательно спровоцирует конфликт.
Короткие стрижки, кожаные куртки, широкие клетчатые штаны были униформой этого молодёжного движения. Оно возникло в эпоху развала советского государства и стало прообразом будущих организованных преступных группировок, занимавшихся рэкетом и бандитизмом.
Сначала молодые парни просто собирались в подвалах своих родных подмосковных Люберец, где поднимали штанги и лупили в боксёрские груши, потом били по дворам «ботаников» и неформалов, а почувствовав свою силу и наступавшее безвластие, стали объединяться в большие группы и совершать набеги на столицу.
Драки с люберами постоянно происходили в разных
